Евгения Альбац: Хейт и улыбки в Украине, Желать ли поражения России и жалеть ли мобилизованных
Это цена, которую Украина платит за сумасшествие российского диктатора. За то, что дурно образованному, съехавшему с катушек автократу пришло в голову, что Украина не должна существовать, что украинцы – это не народ, они должны платить эту страшную цену молодыми жизнями…
Подписаться на Alexandr Plushev
Поддержать канал Alexandr Plushev
А.ПЛЮЩЕВ: Обязательно, Женя, поговорим сегодня о вашей поездке в Украину и о впечатлениях и выводах, но сначала просто о поводе, который заставил меня срочно написать вам. Оказывается, до нас только долетело, до нас всегда доходит с опозданием на несколько дней, до нас долетел скандал, что в Украине какая-то часть медийного поля была очень недовольна вашим приездом, вас там называли пропагандисткой и так далее. Как вы сами на это реагируете? Я-то всё время думал, что к вам вообще не должно быть никаких претензий.
Е.АЛЬБАЦ: Саша, во-первых, спасибо большое, что решили сделать это со мной интервью. Во-вторых, на самом деле, это не в Украине. Один из инициаторов всего этого хейта (там скандала никакого не было, это был хейт, который был запущен двумя нашими бывшими с вами коллегами, нашими бывшими согражданами, один из них находится где-то там рядом с вами, в Прибалтике. Второй тоже…
А.ПЛЮЩЕВ: Я бы даже сказал, в стране Балтии.
Е.АЛЬБАЦ: В стране Балтии, да, ну вот где-то там находится. Когда я, значит, я ехала с запада на юг. И, приехав в Киев, я получила сообщение от одного из киевских знакомых, который сказал: «А вот ты знаешь, что тут?», и ссылку дал. Дело в том, что я даже читать не буду, поскольку меня совершенно не интересует, что эти парашные товарищи про меня пишут. Я была так занята, я добиралась туда 32 часа, это всё непростая очень история, и этот человек, который мне прислал ссылку, сказал, учти, что сейчас они будут раскручивать волну. И ответ на это мой был хорошо. Ну что я с этим могу сделать? У людей бизнес устраивать хейт, моя задача в Украине совершенно другая. Я поехала увидеть своими глазами войну, которую ведёт армия страны, гражданкой которой я являюсь, ровно для этого я туда и поехала. А дальше это пошло-понеслось, на самом деле, накрыло меня уже в Херсоне, около Херсона, когда как раз возле блок-поста мне сообщили, что оказывается, я такая-сякая российская пропагандистка. И опять, поскольку, знаете, я ведь ехала туда, я себя готовила к тому, что это будет непросто эмоционально, мои коллеги из New York Times и других американских изданий предупреждали, они говорят, Жень, ты учти, хороших русских не бывает, в Украине ко всем людям из России относятся как к исчадиям ада, их надо съесть и отправить в ад, господь с ними разберётся – почти прямой перевод с английского. Я всегда на это отвечала, что это в украинцах говорит боль, это крик и боль, связанные с кошмарной войной, которая идёт уже больше года. И второе, что я себе всё время говорила – я себе говорила: «Представь себе, что ты немецкая журналистка в 43 году». Вот к этому надо так относиться. Да, ты всегда была против Путина, да, ты всегда голосовала против Путина, да, ты писала про опасность избрания президентом страны кгбшника начиная с того времени, как Ельцин его выбрал в качестве своего преемника, но в данном случае этого мало. Так же, наверное, как жителей Украины и Белоруссии оккупированной мало интересовала, наверное. Красная капелла, немецкий анти фашизм. Вот я себя к этому готовила. Должна сказать, что скорее, я столкнулась с прямо противоположным, когда, уже выходя из Украины, я ехала на такси из Одессы в Кишинёв – и вот тут мне досталось по полной программе от этих парашных товарищей, с чтением моих блокнотов – ну и так далее. Я сказала этому полковнику, что же вы сделали? У меня такая шикарная история о том, как я ехала и ожидала, что сейчас меня будут есть без соли и смешивать с дерьмом, а куда бы я ни приезжала, тут, надо сделать одну вводную, я всегда начинала с любым человеком в Украине с одной и той же фразы: «Извините, я не говорю по-украински. Я могу говорить по-русски или по-английски». И всегда на это, Саша, следовала улыбка. Вот это просто поразительно совершенно, люди были благодарны, что человек понимает: в этой стране национальный язык украинский, здесь принято говорить по-украински. На западе там, в основном, говорят по-украински. Я практически всё понимаю, на востоке, не говорю уже в Николаеве или Одессе – везде говорят по-русски. Но сам факт, что ты говоришь о том, что извините, что я не говорю по-украински, вызывал чрезвычайно доброжелательное отношение. И поэтому я уже приготовилась, я думала, я так и напишу – как я была посрамлена в своих ожиданиях хейта. Наши бывшие коллеги выступили так, как выступили, ну ладно.
А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, что вообще когда ожидаешь этого от простых людей и от людей, которые действительно очень пострадали и имеют право – получаешь это от людей, которые, скажем так, на это живут, ну это разные чувства должны быть, плохие.
Е.АЛЬБАЦ: Понимаете, Саша, я считала, когда мне стали присылать эти посты – я не хочу это даже обсуждать. Я и того, и другого очень хорошо знаю. И тому, и другому сильно помогала. Но люди сходят с ума, и есть люди, которые делают хейт формой заработка. Вот они на этом зарабатывают, сидят за пределами Украины и охаивают всех, кто не сидит за пределами Украины, а туда приезжает. Это создавало дальше, это подхватили разные телеграм-каналы. Как сказал Матвей Ганапольский, это не я говорю, никто из серьёзных медиа это не писал. Это писали различные телеграм-каналы. Создало мне это проблемы? Да, последние 2 или 3 дня пребывания в Украине мне это создавало проблемы. Ну люди же не знают кто и что, они же читают то, что они читают – и они начинают пугаться. Самое было, конечно, неприятное, когда коллеги, когда ты уже вроде бы, когда коллеги вне Украины вдруг начинают чего-то выдумывать, читаю: Альбац делает заявление, читаю – там от июля 22 года, когда я вообще в Москве ещё была. Какое заявление? Начали, ничтоже сумнящеся, звонить, а не дадите ли интервью. Примерно направление движения вы представляете, Саша, которое я задала им.
А.ПЛЮЩЕВ: Женя, скажите, пожалуйста, что в этой поездке по Украине вас больше впечатлило в том плане, сейчас поясню, ну вы наверняка с какими-то планами туда ехали, с какими-то представлениями, что в Украине вам эти представления перевернуло или что вопреки вашим ожиданиям пошло? Что открылось для вас в эту поездку?
Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, наверное, эта абсолютная уверенность украинцев в победе. Страна воюет со страной, которая в три раза больше по населению, со страной, у которой есть ядерное оружие, колоссальная армия, невероятные запасы советского оружия, которое сейчас открывается и так далее. С одной стороны, конечно, люди очень устали от войны, устали от этой жизни, жизнь тяжёлая, в том же Николаеве нет нормальной воды, я буду делать просто отдельный материал о воде. При этом, с кем бы ты ни говоришь, абсолютная уверенность в том, что, конечно же, Украина победит. Это первое. Второе, конечно, ты обращаешь внимание, что на улицах мало детей, практически нет. Это бросается в глаза. И мало мужчин, если в Киеве или Николаеве, или Одессе есть молодые мужчины – как правило, это студенты, у которых бронь. Это тоже бросается в глаза. Третье, я совершенно не ожидала, конечно, я заходила смотреть в магазины, чего есть. Николаев, это вообще до линии фронта меньше 60 км, по прямой там Херсон, а дальше левый берег. Я была совершенно поражена, что там всё есть в магазинах. Конечно, то, что я вам говорила, я ожидала агрессии. Я к этому готовилась, просто внутренне к этому готовилась. И вы знаете, вот буквально я села в поезд Пшемысль-Одесса, ночной поезд, и это всё, там ехали люди, беженцы, которые возвращались домой, либо совсем, либо что-то из вещей забрать, я совершенно – я ждала, что там начнётся, я человек вспыльчивый, я себя всё время готовила к тому, что это будет, что это нормально, так должно быть, ты сейчас получишь по полной программе. Ты к этому готовилась, ты знаешь, что это будет – и этого не было, Саша. Вообще многие украинцы, даже на западе, Хмельницкая область там, везде флаги «правого сектора», чёрные с красным. Опять я как-то ожидала, что там будут сейчас всякие уничижительные слова по отношению к русским – ничего. Скорее, они задавали, многие из них задавали вопрос: «Вот что такое случилось с русскими? Почему они это терпят, почему они не протестуют против войны?» Конечно же, я рассказывала и об Алексее Навальном, и об Илье Яшине, о том, сколько людей сидит, что в России введены законы, которые делают совершенно невозможным или очень трудным разговор о войне, что само слово «война» и «вторжение» запрещены. Мне влепили первые два штрафа, первые административки за употребление слов «война» и «вторжение». Но это никого не убеждает. Тем более, знаете, ещё так случилось, что в это время были протесты в Грузии, мне говорят – вот грузины же, у них газ, водомёты и так далее, и арестовывали их – а они всё равно протестовали.
А.ПЛЮЩЕВ: Воодушевились ли вы их верой в победу, убедил ли вас их настрой в том, что Украина победит в этом войне или может победить?
Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, я думаю, что Украина, конечно же, победит в этой войне. Думаю, на их стороне правда, на их стороне справедливость. Вопрос ведь в другом. Какую цену Украина заплатит за это, вот что. Эта страна, 44 или 45 миллионов населения. И особенно в первые месяцы войны, как они все рассказывают, на фронт шли молодые ребята. Я там рассказывала в каком-то интервью. Если вы представляете себе Киев, то по прямой от Святой Софии Михайловский собор, на воде. Если лицом стоять к Михайловскому собору, справа идёт стена поминовения. Это на самом деле много-много-много стен, и там любительские фотографии тех, кто погиб, написано, русско-украинская война. И там начиная с 14 года погибшие, и, конечно, те, кто погиб после 23 февраля 2022 года, после начала этого полномасштабного вторжения в Украину. И там изумительные совершенно есть лица, очень много молодых лиц, и мужчины, и женщины, совсем юные, девушки, и ты понимаешь, что это малая толика пока этих фотографий, эта стена будет расти, расти и расти. И это цена, которую Украина платит за сумасшествие российского диктатора, за то, что дурно образованному, съехавшему с катушек автократу пришло в голову, что Украина не должна существовать, что украинцы это не народ – вот они должны платить эту страшную цену молодыми жизнями. Я сегодня как раз читала лекцию про Украину своим студентам, рассказывала о том, что майдан 2004 года и революция достоинства 2013-2014 года – это, конечно, то, что Путина безумно перепугало и он после этого уже начал готовиться к этой войне. Они платят страшно. Не говорю уже о том, что, понимаете, разрушения же везде. Вот Николаев, город, в котором в 41 году воевал … Вы ходите по городу и задаётесь себе вопросом, а здесь почему они ракетами были? Вот бывший национальный русский драматический театр. Ракета ударила в театральный двор, теперь это не русский национальный драматический театр, а просто национальный драматический театр. Или Слободская улица в Николаеве. Все дома, вместо стёкол фанера – это почему? Или там же на пешеходной улице снесено полдома. Или приходишь на главную такую площадь города, я там была в 17 году, я знаю этот город, там, как положено в центре города, вечный огонь, десанту, который освобождал в 44 году город, а справа от этого памятника и от этого вечного огня – здание областной администрации. Там в левом корпусе огромная дыра от ракеты, прямо ударила в этот корпус. Где это военная инфраструктура? И вот ты ходишь там, или там был водопровод, который подавал воду в трубы Николаева из Днепра. Ударили по этому водопроводу. Восстановили, поставили какую-то там водокачку, чтобы вода шла из Одессы. Прямым попаданием ракеты уничтожили. Это тоже военная инфраструктура? Теперь в трубах города Николаева идёт вода из Лимана. Я три ночи ночевала в Николаеве, это не лучший душ в моей жизни, Саша, вода солёная. Такая мыльная на ощупь и очень плохо пахнет, поэтому мыть лицо или чистить зубы – надо покупать воду в магазине, а ещё там ходит технический троллейбус, я просто выложу видео этого, на котором стоят 4 огромных синих бака с водой из скважин, и он вот идёт по улице в определённое время, с 1.30 дня до 2 часов дня, каждый день кроме вторника. Люди приходят туда с баклажками по 5-6 литров набирают воду, потом ставят на эти тележки, и тащат домой. Я утащила одну такую тележку, у меня потом очень болела спина. Как это делает 72-летняя Вера Ивановна, убей меня бог, я не понимаю. А муж её был полковник Советской армии. Понимаете, ты всё это видишь и задаёшь себе вопрос: это 21й век? Это зачем Путин делает? Он зачем уничтожает инфраструктуру Украины, это какие такие военные объекты, по которым он бьёт? Это зачем он уничтожил водопровод дважды в Николаеве? Зачем? Вот это, наверное. И вот эти разрушения, которые видишь в городах, я была в Киеве, приехала в Киев, очень была уставшая, и в половине пятого утра звонит мой телефон, звонит оператор, который меня встречал на западе Украины, мы с ним на машине ездили всё это время. Вот мы приехали с ним в Киев. И вот он звонит и говорит: «Евгения Марковна, сейчас будет ракетный удар, вам надо идти в убежище». А я на 12 этаже гостиницы, Саша, у меня колено металлическое одно, поэтому спуститься 12 этажей вниз, а потом подняться с моим металлическим коленом, а потом подняться – это ещё тот аттракцион. Я говорю, нет, ну Иван, ну какой там, никуда не пойду, я спать хочу. И кладу трубку, и вдруг раздаётся бабах! Так сильно. Потом оказалось, что это была та ночь, когда 91 ракета ударила по Украине, из них удалось перехватить, по-моему, 35, и одна из этих ракет ударила километрах в 2-3 от гостиницы, где я жила. И ты понимаешь, что люди в этом живут каждый божий день. У меня до сих пор на телефоне приходят новости о тревоге. Когда я была в Одессе, там тревога была, у меня такое ощущение, что каждые полчаса. И в Киеве тоже, я смотрю, всё время объявляется тревога. А люди так живут больше года. Они почему, Саша, должны так жить? Почему они должны это терпеть, почему они должны получать похоронку? Это вообще всё почему? Почему 8.5 миллионов украинцев беженцы? Я когда возвращалась обратно, прилетела в JFK, аэропорт Нью-Йорка, и вот там большая группа беженцев. Они почему должны в этом кошмаре жить? Вот это, наверное, самое, и ощущение, что я в этом виновата, в том, что целая страна страдает – это, конечно, такое тяжёлое переживание, я бы сказала.
А.ПЛЮЩЕВ: Но здесь возникает пересечение двух тем. С одной стороны, вы говорите, что это плата за сумасшествие Путина, с другой стороны, вопрос, который вам задавали украинцы, что случилось с русскими, с той частью, которая, может быть, поддерживает Владимира Путина, не сопротивляется ладно, а есть же те люди, наверное, много людей, которым прямо нравится? Как думаете, что случилось с русскими и действительно ли Путин сумасшедший на их фоне и в их компании?
Е.АЛЬБАЦ: Саш, ну я могу говорить об этом только основываясь на своих встречах и разговорах, которые последние относятся к 23 августа 22 года, когда я пересекла границу. Я тогда, когда находилась ещё в России, ездила на машине по разным городам и весям, потому что как вы помните, ведь довольно быстро в конце февраля, в марте были закрыты, заблокированы все новостные площадки, независимые СМИ, и что происходило в регионах – вообще непонятно. И вот мой опыт показывает, что когда я встречалась с людьми возраста там примерно 35 +/-, все были однозначно против войны. Когда я встречалась с людьми на рынках, в магазинах с людьми пенсионного возраста, очень многие поддерживали, причём это было в таком варианте: Путин знает, ну Путин знает, наверное, что он делает. Вы знаете, у меня была поразительная совершенно зеркальная история в Умани. Умани – это городок между Хмельницким и Винницей. Там я записывала интервью с человеком, которого зовут Александр. Мы случайно просто встретились с ним на улице, он среагировал на то, что я снимаю, а украинцы очень боятся, когда видят человека с камерой, потому что боятся, что ты выложишь это в интернет, а русские тут же, они всегда говорят «русские», я говорю «россияне», а они говорят «русские», что в эту точку и ударит ракета. Там есть этот страх всё время, в Хмельницком и полиция ко мне приходила. Это постоянный страх, и я понимала, что люди вправе, люди опасаются. Он рассказывал, что у него в Рязани брат, полковник, судя по всему, МВД. Судя по всему, из управления по собственной безопасности. И этот брат-украинец звонит в Умани и говорит, что вы с ума сошли, украинцы, что Путин всё равно своего добьётся, вы не понимаете, с кем вы боретесь, вам будет лучше, если вы станете частью большой России. Вот он прямо рассказывал. У меня была зеркальная история, интервью с мужиком в Твери на рынке. Ему там было тоже что-то такое 65-67 лет, причём он приехал на шикарном Лексусе на рынок, белый Лексус. Он мне говорил о том, что у него брат в Украине, и он знает, что в Украине нацисты. Я ему говорю, да бросьте, я там везде ездила в 17 году, чё-то не видела нацистов. Он говорит, да там нацисты, у меня брат там. И что, брат рассказывает, что там нацисты? Молчание в ответ: а брат сам стал бендеровцем. Понимаете, это Тверь, это человек, который предпочитает верить пропаганде и не верит собственному брату, и поэтому брата считает бандеровцем. В Умани ровно зеркальная ситуация. Так что я думаю, что если вы понимаете, что твоя страна ведёт преступную войну, то ты должен либо против этого протестовать, либо уезжать, либо ты должен сказать себе – нет-нет, наверное, большой дядя там в Кремле лучше знает. Вот такое у меня объяснение.
А.ПЛЮЩЕВ: Здесь как-то в этой схеме нет тех, кому прямо нравится, кто ждал этого – и вот это время пришло.
Е.АЛЬБАЦ: Я с этими людьми не разговариваю, я их не знаю, Саша, я ведь могу опираться только на собственные разговоры. Я таких людей не встречала, никого в моём окружении нет и не было, кто бы поддерживал эту войну. Более того, я вам скажу, что там у меня были какие-то вопросы к некоторым своим знакомым и даже друзьям в 14 году, когда был крымнаш-крымнаш, в отличие от 14 года, я не знаю, более того. Могу вам сказать, что когда я была в Москве, я встречалась с чиновниками, я не встретила ин одного чиновника, который поддерживал бы эту войну. Другой вопрос, вот я слышала, что ситуация немножко изменилась среди бизнесменов, которые рассматривают сейчас нынешнюю историю как окно возможностей по типу 91 года, потому что из страны ушло 1300 компаний, рынок освободился, поле освободилось и можно заработать деньги. Это я слышала, да.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну вы же наверняка слышали, по меньшей мере, разговоры о разговоре Пригожина Иосиф который, и Ахмедова. Разве это не показывает настроение в том числе и людей с деньгами и бизнеса и людей с деньгами, и всего прочего? Может быть, это частный случай. Тем не менее.
Е.АЛЬБАЦ: Конечно, показывает. Пока я была в Москве, я не встретила вообще ни одного чиновника из этого окружения и круга, который бы поддерживал войну. Поэтому меня совершенно не удивила запись, мне показалось, что она вполне аутентичная ,и она ещё раз показала, что никакой консолидации элит нет вокруг Путина, всё это полная фигня, что да, конечно, то самое ближнее окружение, которое вокруг Путина, они понимают, что они трупы такие же, как Путин ,после конца войны – но все остальные, кто надеется выжить – крайне отрицательно относятся к этой войне, они отлично понимают, что это крест на их судьбе и судьбе их детей, прекрасно понимают, что они потеряли собственность, и санкции для них – это кошмар, которого они все боятся.
А.ПЛЮЩЕВ: Соответственно, я спрашивал вас про воодушевление или убеждение в победе Украины, с другой стороны, желаете ли вы победы Украине и соответственно поражения России? Я помню, я этот вопрос ещё задавал Лене Костюченко в одном из первых своих эфиров практически год назад, меня поразило, что она ответила практически не задумываясь. Как вы сейчас оцениваете? Вы желаете поражения России?
Е.АЛЬБАЦ: Знаете, Саша, это для меня ужасно болезненный вопрос, потому что я всегда, когда вспоминала лозунг большевиков про поражение своего правительства, я всегда думала, какой кошмарный лозунг. Как можно желать поражения в войне своему правительству, своей стране? При этом я преподаю это, я отлично понимаю, что есть разница между государством, институтом государства и страной. Желаю ли я поражения своему государству или, точнее, тем людям, которые захватили власть в России? Да, безусловно. Думаю ли я, что победа Украины – необходимая ступень для ликвидации преступного режима в России – безусловно. Что это будет с нашей с вами страной – мне страшно про это думать. Я не могу об этом не думать, и мне страшно думать о том, чем это обернётся для страны. Потому что если Украину будут восстанавливать всем миром, у меня нет никаких сомнений, что весь цивилизованный мир будет восстанавливать Украину, и сделает её модельной просто такой страной, и восстановит, сейчас в Украине, кстати, большие проблемы с интернетом. Всё восстановит, инфраструктуру, электростанции, но сейчас Украина, кстати, начала выстраивать, я ездила – везде строятся, люди начинают отстраиваться. Я не сомневаюсь, что Украина поднимется, а России не будет помогать никто. Россия будет разрушена, будет совершенно разорена, в России будут большое количество проблем, потому что не будет ни капиталов, ни инвестиций, ничего. Я не могу делать вид, что у меня это не болит и меня это не интересует. Просто я не могу. Я выросла в России, Москва – мой дом, и это очень и очень болезненный вопрос. Я отлично понимаю, что невозможно. Что надеяться, что без поражения в этой войне смены режима не будет.
А.ПЛЮЩЕВ: Не хотел причинять вам страдания. Но тем не менее, этот же вопрос по армии. Мы разговаривали, например, с Виктором Шендеровичем, о судьбе мобилизованных шла речь, я спрашивал, можно ли их считать в определённой мере жертвами? Как вы отвечаете себе на этот вопрос?
Е.АЛЬБАЦ: Видите ли, я считаю, что те, кто идут добровольно служить по контракту, преступники. Они идут убивать людей в преступной войне. Вот вы знаете, в Библии, известно, что заповедь «не убий» – одна из важнейших заповедей Библии. Моисею отказывали в возможности войти в землю обетованную в том числе потому что он убил человека. Но при этом в пятой главе пятой книги говорится о том, что убийство допускается, если ты защищаешь свой дом. Вот армия, которая, мой отец в 41 году защищала свой дом. Моя мама, которая была на фронте, она защищала свой дом. В чём смысл людей, которые идут сейчас в российскую армию, чтобы убивать других людей, которые, кстати, во множестве говорят на одном языке? Это безумие. Мне жалко людей, которых туда насильно затаскивают, когда после 21 сентября я даже специально делала эфир на своём Youtube-канале, что надо уезжать. Вот тогда надо было уезжать, всеми силами спасаться, чтобы только тебя не затащили на войну. И конечно, люди, которых насильно заставили пойти в армию и стать убийцами, конечно, мне их жалко.
А.ПЛЮЩЕВ: Говоря о том, что будет с Россией дальше, я читал у вас в фейсбуке, что Россия превращается в государство-парию, но если мы говорим о том, что победа Украины для смены режима в России, дальше можно предположить, что была раньше уже такая история с Германией послевоенной. Мы знаем, как происходили события в Германии. Возможно ли повторение чего-то подобного с Россией? Не столько в России, сколько с Россией?
Е.АЛЬБАЦ: К сожалению, нет. Это было с двумя странами после Второй мировой войны, с Германией и Японией, обе страны были оккупированы. Обе страны прошли через период демилитаризации, период Германия – денацификации, в Японии тоже шли свои процессы, связанные с демилитаризацией страны. Россия слишком большая страна, и я плохо себе представляю, что если не будет Третьей мировой войны, что Россия будет оккупирована. Это придётся делать, с этим придётся справляться российскому обществу, тем здоровым силам российского общества, в том числе тем, которые сейчас находятся в эмиграции. Потому что придётся проводить люстрацию, денацификацию и так далее, и так далее. Такого варианта, как было после Второй мировой войны, не будет, но это не значит, что это не может произойти. Потому что через периоды самоочищения проходили многие страны. Это не простой путь, но, тем не менее это происходило. Южная Африка рассталась с режимом апартеида, который действовал на протяжении десятилетий, если не веков. Ничего, справились. И многие страны посткоммунистической концепции тоже вынуждены были рано или поздно провести люстрацию, открыть архивы. Это было очень болезненно, многие страны пытались это отложить и как-то сначала проводить в каком-то усечённом варианте, Польша, Венгрия, Болгария и так далее – и всё равно они вынуждены были на это пойти и это сделать. И ничего, прошли через это, и мы пройдём.
А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое, Женя, спасибо.
Е.АЛЬБАЦ: Саша, можно, если позволите, одну вещь к нашей первой части разговора, просто сказать, что я совершенно официально была в Украине, я получила аккредитацию, получила пресс-карту, я добивалась этого 4 месяца, я начала этим заниматься в начале ноября. Я очень хотела поехать на Новый год, у меня там была идея материала, но я этого добивалась! Не то чтобы я села на самолёт и прилетела. Но я абсолютно официально была в Украине.
А.ПЛЮЩЕВ: По российскому паспорту въезжали?
Е.АЛЬБАЦ: Давайте оставим в стороне вопрос паспортов, я въезжала со своим удостоверением Нью-Таймс, Нью-Таймс больше не является российским изданием, мы все вернули лицензии, тем не менее, от издания, которое пишет по-русски и выходит в интернете. Конечно же, меня много проверяли, и все необходимые документы я предъявила заранее и получила эту пресс-карту и разрешение въехать на территорию Украины.