«Идём по звёздам» со Станиславом Белковским: «Чёрные лебеди в окне возможностей»
Путин тоже заинтересован в сворачивании все-таки большой войны на определенных условиях уже в 2025 году. Не говоря уже об Украине, где ситуация с запасом прочности существенно хуже, чем в Российской Федерации…
Подписаться на The Breakfast Show
Поддержать канал The Breakfast Show
А. ПЛЮЩЕВ: Всем привет! Станислав Александрович Белковский — один из немногих, а возможно, и вообще единственный человек, который от начала до конца посмотрел все выпуски нашего цикла «Идем по звездам». Знаю я это потому, что каждый из них он очень подробно и со знанием дела анонсирует в своих соцсетях, за что ему огромное спасибо. И вот наконец сам Станислав Белковский попал на это место — героя цикла «Идем по звездам».
Станислав Александрович, вот вы, мне кажется, как мало кто, в курсе, о чем идет речь в цикле программ «Идем по звездам», и в курсе того, чем я обычно интересуюсь. Ну, интересуюсь я вообще, условно говоря, есть ли у нас, так сказать, с вами будущее. Не у нас с вами конкретно, а у нас как у общности — у тех, кто уехал, у тех, кто остался в России, у тех, кто против Путина, у тех, кто против войны. Вот в том или ином виде я об этом спрашиваю. Чего откладывать-то, ходить вокруг да около — давайте с этого и начнем, собственно.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Давайте, конечно. Это самый интересный вопрос. Ну конечно, будущее у нас есть с вами. Это совокупность будущих всех физических лиц, которые за Путина или против него, которым нравится то, что происходит в России сегодня, или не нравится. Но это будущее совершенно необязательно связано с Российской Федерацией как государством и с его нынешней территорией. Потому что в принципе мы переходим в эпоху, когда старые недобрые иерархические государства прежней роли играть не будут. Они, разумеется, этому сопротивляются, брыкаются, устраивают войны именно для того, чтобы подчеркнуть свою значимость и значительность в новых обстоятельствах. Но нарастать будут сетевые структуры. Соответственно, часть идентичности каждого человека отдана сетевой структуре.
В частности, язык и культура относятся к сетевым образованиям, а не к иерархическим. Поэтому, например, когда в Украине запрещают русский язык как язык страны-агрессора, это концептуально неверно. Естественно, Украина имеет на это полное право, потому что она объект агрессивной войны со стороны РФ, и это объяснимо. Но это все равно концептуально неверно, потому что язык не принадлежит стране, какой бы то ни было, агрессору или нет. Язык принадлежит всей совокупности людей, которая на нем говорит, думает, видит сны. Так же, как и культура.
И вот в качестве этой совокупности у нас, безусловно, есть будущее. Когда мне говорят, что наши дети не будут уже интересоваться русским языком и культурой и поэтому проект нашей жизни за пределами Российской Федерации весьма локален как по времени, так и по его целям, я на это отвечаю следующее. Во-первых, давайте предоставим детям решать, будет их интересовать русский язык и культура или нет. А для того, чтобы они могли это решать, желательно как-то до них донести это еще, не расплескав. То есть не нужно отказываться от этого слишком поспешно. Но, собственно, это и не соответствует нашим желаниям, не так ли? А всякий раз, когда человек живет против собственных желаний, это вызывает тяжелый невроз, переходящий в психоз, которого нам хотелось бы избежать.
Поэтому я предлагал в свое время, в 2022 году, концепцию «МетаРоссии» как такого сетевого объединения носителей русского языка и культуры. Пока из этого ничего не вышло, потому что наша русская разобщенность, она же атомизация, превалирует над любыми объединительными идеями и инициативами.
А. ПЛЮЩЕВ: Просто чисто чтобы уточнить, поскольку я не планировал об этом говорить, но раз уж прозвучало: разве в Украине запрещают русский язык? Ну, то есть я слышал, что используют украинский как государственный и всячески это приветствуют, и что люди сами, которые говорили на русском языке, бывает, переходят на украинский. Но вот живя в той стране, где очень много украинских беженцев, я могу сказать, что общаются они, наверное, чаще даже на русском, чем на украинском, и какого-то там, я не знаю, запрета из Украины или даже отторжения не чувствуется.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Нет, в последний год запрещают, безусловно. В том числе даже вот есть вариант запретить говорить детям на переменах по-русски. Украинский язык всегда был государственным. Этот статус его не подвергался сомнению, так же, как эксклюзивный характер украинского языка как государственного. То есть даже партии, политические силы, которые представляли в Украине русскоязычный электорат, не оспаривали исключительную роль украинского как государственного, поскольку всем было очевидно, что если русский станет вторым государственным, то он очень скоро станет первым и единственным, и развитие национального языка и культуры могли строиться только на эксклюзивности использования украинского языка в определенных целях и средах.
А. ПЛЮЩЕВ: Тем более есть белорусский пример прямо перед глазами буквально.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Разумеется. У многих украинцев отторжения русский язык не вызывает, безусловно, особенно у тех, кто находится за пределами Украины, и у жителей русскоязычных регионов тоже. Но на официальном уровне фактически русский язык объявлен языком страны-агрессора и, так сказать, чем-то вредным и опасным. Это на сегодняшний день так, поэтому это приходится констатировать.
А. ПЛЮЩЕВ: Говоря о собственно нашем будущем, которое вы обрисовали как будущее сетевых структур. То есть правильно ли я понял, что сейчас Станислав Белковский продолжает свою эту идею, которую можно, наверное, охарактеризовать как «русский мир» здорового человека, но не курильщика, который нам перед этим пытались насадить?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Ну, словосочетание «русский мир» вообще лучше не использовать, поскольку потом не отмоешься и не отбрехаешься.
А. ПЛЮЩЕВ: То есть да, он настолько курильщика, что представить это для здорового человека невозможно.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Это практически невозможно, разумеется. Поэтому я житель МетаРоссии. Я предпочитаю этот термин, хотя самой МетаРоссии на сегодняшний день не существует. Когда я начал пропагандировать эту идею еще весной 2022 года, я столкнулся с тем, что состоятельные и влиятельные русские люди, «дорогие россияне», находящиеся в релокации, в основном настроены так, что тем, у кого все хорошо, это не нужно, а те, у кого не все хорошо, никого не интересуют.
Собственно, такой подход во многом источник бед современной России. Еще в 2009 году я предложил концепцию «Русского ковчега», которая состояла в следующем: что если Россию нельзя трансформировать, если она как автомат, так сказать — что бы ни собирали, как в известном анекдоте, получается автомат Калашникова, — то, может быть, купить какое-нибудь небольшое государство в теплых морях… Тем более что тяготение к теплому морю — это важная составная часть русского коллективного бессознательного. Где-нибудь в Карибском море или в Тихом океане, небольшое островное государство. Прийти там к власти совершенно мирным путем и устроить там Альтер-Россию, другую Россию. На что влиятельные и состоятельные люди давали мне понять, что и в путинской России у них все будет всегда хорошо, а что будет не с ними, их совершенно не волнует.
Ну, излишне говорить, что это и привело путинскую Россию к тому, к чему она пришла. Когда было еще можно противостоять тоталитаризму хотя бы в себе самом, это мало кого интересовало. Когда это стало нельзя — ну, значит, нельзя. Но даже и сегодня никаких последовательных консолидированных усилий в описанных мной направлениях мы не видим, потому что долгие годы атомизации, разобщенности не прошли даром, и многие из нас все еще думают: «Да нет, все-таки, может, удастся вернуться в Российскую Федерацию? Может быть, все не так плохо? Может быть, нас снова позовут?».
Вот, насколько я понимаю, всякие мозговые центры типа структуры имени Анатолия Борисовича Чубайса при Тель-Авивском университете занимаются примерно этим — обоснованием того, что скоро все станет не плохо, а хорошо, по никому не известным, кроме инопланетного разума, причинам, и тогда те реформаторы, которые чего-то недореформировали 30 лет назад, поедут дореформировать, уже будучи немолодыми реформаторами, но все еще бодрыми и преисполненными энергии. Ну, дай Бог всем здоровья.
А. ПЛЮЩЕВ: Но тут возникает вопрос: зачем реформировать, если уже стало хорошо?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Нет, когда такие люди оторваны от государства во всех его формах и проявлениях, им не может быть хорошо. Собственно, это одна из ключевых проблем либеральных реформ в России вообще — что они проводились людьми сугубо государственными, которые умели и хотели исключительно утилизировать государственные ресурсы и в качестве субъекта чего бы то ни было рассматривали только государство, а не стартаперами.
Печальная судьба корпорации «Роснано» под руководством Анатолия Борисовича Чубайса тому свидетельство и порука. Ничего у него не вышло, никаких серьезных достижений и стартапов. То там показывали гибкий планшет, то смартфон с двумя экранами — я, правда, не помню, он это показывал или Владимир Петрович Евтушенков. Куда все это рассосалось… Куда-то все это рассосалась, прошу прощения, только уголовные дела остались от расхищенных денег. Потому что, в общем, утилизация государственных ресурсов — это главное и единственное, чем люди такого типа и склада могут заниматься.
Поэтому никакой экономики тотального стартапа, реального лидерства и сетевых структур как альтернативы иерархическим эти люди создать не могли. Хотя, надо отдать им должное, безусловно, они внесли немалый вклад в создание рыночной инфраструктуры в 90-е годы. В 90-е годы Россия имела все шансы стать полноформатной свободной страной. Но эти же люди, идеологи либеральных реформ, объяснили нам, что это самое опасное, что только может быть. Что если в России возникнет и сложится реальная демократия, то к власти, несомненно, придут фашисты, опирающиеся на самые низменные инстинкты многонационального РФ-народа, на 80% состоящего из русских. Фашизм как явление, на мой взгляд, к власти в РФ и пришел — правда, безо всякой демократии, а путем последовательного отказа от нее.
А. ПЛЮЩЕВ: Ну вот вы сами сказали о том, что словосочетание «русский мир» лучше не применять, потому что потом не отмоешься. Смотрите, как получается: мы теряем, казалось бы, безобидные, или даже полезные, или даже в некоторой степени священные какие-то явления и признаки. Например, вот в этом году, в ушедшем году выяснилось, что мы окончательно потеряли флаг. Ну или не окончательно потеряли, а, скажем, вокруг того, чей флаг российский триколор, чей он на самом деле, и стоит ли с ним выходить или тоже не отмоешься — тоже предмет большой дискуссии. Обретем ли мы назад этот флаг, условно говоря? И не только флаг — там есть и герб, и гимн, и бог знает еще что. Короче, государственные символы — обретем ли мы их назад и какими они будут, по-вашему?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Мне не очень жалко флаг, как и герб и гимн. Я бы не стал обретать их назад, тем более, что они прочно принадлежат Владимиру Владимировичу Путину и его режиму. Он не собирается ни с кем делиться этими авторскими правами. Не то что нам кто-то предлагает их взять, а мы отбрыкиваемся — нет, их никто и не предлагает.
Флаг российский, который неформально называется «бесик» (бело-сине-красный), безусловно, имеет достойную — относительно недолгую, но достойную, — историю еще в качестве флага демократической революции конца 80-х и начала 90-х годов, а потом независимой Российской Федерации. Но тогда предполагалось, что Российская Федерация, как и все другие образования на руинах советской империи, станет национальным государством европейского образца.
Она им не стала. Она стала эксплуатировать имперские комплексы, фантомные боли и в итоге, опять же, превратилась в такую недоразвалившуюся империю, но вполне тоталитарное государство, и уж точно не национальное государство, поскольку в национальном государстве власть принадлежит нации как субъекту, как сообществу политически и культурно равноправных людей. В Российской Федерации власть принадлежит абсолютному монарху, который, в точном соответствии с политической теорией Томаса Гоббса и его «Левиафаном», пришел к власти один раз навсегда в результате однократного общественного договора.
Поэтому все символы этой государственности в исторической перспективе крайне вредны. Они будут означать попытки переустроить то, что есть сегодня — ту Российскую Федерацию немножко подрихтовать и улучшить, как, собственно, и предполагает тель-авивский центр имени Анатолия Борисовича Чубайса. К его деятельности можно относиться с легкой полуулыбкой, потому что очень хорошо, что он существует и что эти милые старички все еще на плаву; у них, так сказать, «шипят пергаментные речи, с трудом шевелятся мозги», как сказал Александр Александрович Блок. Ради Бога. Все, что способствует повышенной выживабельности любых представителей нашего сообщества русскоязычных и русскокультурных людей, я могу только приветствовать. Но если предполагать, что на территории нынешней Российской Федерации когда-нибудь возникнет свободное демократическое государство (что вовсе не факт), то символы у него должны быть какие-то другие, взятые с нуля.
Мы еще подумаем, какие. Вот у меня есть идея, какие. Я считал бы, что гербом этого государства должен быть «Черный квадрат» Казимира Севериновича Малевича как абсолютно знаковое произведение русской культуры, а гимном — композиция Юрия Юлиановича Шевчука и группы «ДДТ» «Я зажег в церквях все свечи». Впрочем, я на этом совершенно не настаиваю и готов уступить любым другим вариантам, если и когда они появятся. Это сейчас совершенно не главное. Но бороться за то, что прочно присвоено Путиным — в широком смысле слова «Путиным, не физическим лицом, а вот этой системой власти, этой правящей элитой, — я не вижу никакого смысла. То есть с таким же успехом мы можем рассуждать: когда путинский режим рухнет, кто возглавит «Газпром», а кто «Роснефть»?
А. ПЛЮЩЕВ: Я всячески поддерживаю вашу направленность в символике государственной. Я бы, может быть, поспорил насчет конкретной песни Шевчука, но думаю, мы с вами, Станислав Александрович, сойдемся на какой-нибудь. В конце концов…
С. БЕЛКОВСКИЙ: Мы с вами точно.
А. ПЛЮЩЕВ: …творчество Юрия Юлиановича богатое, и можно найти компромисс легко. Но с другой стороны, вот сейчас то же самое эмигрантское сообщество пытается как-то высказывать свою позицию, протестовать и так далее — у них нет вот этих государственных символов. Есть, собственно, бело-сине-белый флаг, есть флаг, как вы сказали, прочно контролируемый Путиным, и есть еще большая склонность к склокам. Вот, собственно, все три составляющих. Условно говоря, под чем им выходить? Под чем им можно найти какой-то компромисс между собой? Есть ли вообще в этом смысл — в этих самых государственных символах или, я не знаю, каких-то вещах, которые должны принадлежность, какую-то идентичность показывать остальным окружающим? Внешнему миру, международному сообществу, я не знаю…
С. БЕЛКОВСКИЙ: У меня по-прежнему два проекта, каждый из которых дает ответ на поставленный вами вопрос. Первый — это «Русский ковчег», то есть государство Альтер-Россия в теплых морях, которым можно заниматься. И это более реалистично — я бы сказал, на три порядка более реалистично, — чем любое рассуждение о приходе к власти оппозиции в РФ. Или создание МетаРоссии как дееспособной сетевой структуры, которая уже сегодня может конкурировать с иерархическим государством по набору возможностей.
Еще много лет назад я говорил некоторым оппозиционно настроенным состоятельным «дорогим россиянам», что не нужно стремиться стать Путиным, это ложный ход мыслей. Во-первых, Путиным стать невозможно — ну, занять его место практически невозможно, возможно только теоретически. А во-вторых, зачем же превращаться в дракона? Зачем же бороться с драконом, чтобы стать снова драконом?
Вот посмотрим на Илона Маска, говорил я 10 лет назад. Это человек, который не занимает никакой политической… Я думаю, что эти «дорогие россияне» при необходимости смогут это подтвердить, хотя бы и тихо в кулачок. Хотя люди очень не любят вспоминать то, что им неприятно вспоминать — всегда хочется сказать, что этого никогда не было. Он же не занимает никакой политической должности и вряд ли будет занимать. Но по своему влиянию он сопоставим с лидерами крупных стран, а завтра станет сопоставим с президентом США. Почему? Потому что он контролирует идеи и технологии, которые трансформируют мир и оказывают на этот мир огромное влияние. Я предлагал этим путем и идти. То есть нужно было создать когорту русских илонов масков.
Это никого не заинтересовало, поскольку в принципе российская элита, как правящая, так и оппозиционная — грань между ними достаточно тонка: по генезису, по составу многие представители оппозиционной элиты оказались в ней случайно, а не в результате закономерной борьбы с правящим режимом; просто так получилось: правящий режим их обидел, и они оказались в оппозиционных рядах, — мыслят тоже на уровне утилизации государственных ресурсов. Вот давайте мы захватим государство и дальше будем «Роснефть» вынимать от Игоря Ивановича Сечина и класть в собственный карман, или оптимизировать менеджмент «Газпрома». Это великолепно и восхитительно, хотя и не имеет ничего общего ни с реальностью, ни с базовыми трендами развития человечества на сегодняшний день.
Поэтому если один из этих двух проектов будет реализовываться, как то государство-2 в теплых морях или сетевая МетаРоссия, тогда символика потребуется — в первом случае государственная, во втором нет. Но пока нет предмета, вокруг которого мы объединяемся, собственно, чего символизировать-то? Поднимать флаг только по принципу старого анекдота про Рабиновича, оказавшегося на необитаемом острове и построившего там две синагоги, в одну из которых он ходит, а в другую ни ногой? Если только мы поднимем один флаг, тут же немедленно 2-3-4 отряда других людей, оппонирующих ему, скажут, что нет, это все совершенно не годится и совершенно не нужно, и поднимут другие флаги просто из принципа — потому что движуха тем самым создается, есть чем себя занять, убить время. А время — как известно, это злейший враг человека, потому что оно приближает нас к смерти. И вот, собственно, убиением времени мы все занимаемся, сидя в релокации и делая вид, что мы действительно когда-нибудь придем к власти в РФ.
А. ПЛЮЩЕВ: Как говорилось, собственно, у Льюиса Кэролла, время этого очень-очень не любит — то, что его убивают. Как, собственно, и все остальные. Но тогда возникает вопрос: а что же делать и каковы перспективы у тех, кто находится, как вы выражаетесь, в релокации? Я вообще обратил внимание, что, может быть, мы говорим даже о немножко разных людях здесь. Вы говорите в основном о какой-то части элит, о «дорогих россиянах», которые там оппозиционно настроены. Я говорю, может быть, не о тех, кто сильно богат, зато сильно активен — пока еще, во всяком случае. Как правило, это не очень пересекающие множества. Или я ошибаюсь? Короче говоря, за кем здесь будущее и вообще есть ли оно за кем-нибудь из них? Значат ли что-нибудь деньги без активистов и активисты без денег?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Чтобы стать Илоном Маском, необязательно им изначально быть. Это же не титул, который наследуется как-то династическим образом. Поэтому здесь важно правильное понимание мира, адекватное понимание мира и желание что-то сделать.
Вообще-то в современном мире деньги найти не так сложно — гораздо меньше проектов, достойных инвестирования. Поэтому деньги являются каким-то эксклюзивным ресурсом в рамках старого иерархического мышления, когда сидишь на государственной кубышке и само по себе государство является продуцентом бесконечного числа денег. Именно бесконечного.
Вот, казалось бы, мы иногда задаем себе вопрос: а есть ли смысл бороться за власть в Гвинее-Бисау? Конечно, потому что люди, которые приходят к власти в Гвинее-Бисау, получают огромные возможности для личного обогащения. У них есть государственная граница, через которую они могут транспортировать все что угодно. Они могут предоставлять укрытие террористическим организациям, они могут торговать наркотиками. Вот, например, рухнувший недавно диктатор Сирии Башар Асад специализировался на производстве и торговле синтетическим наркотиком каптагоном. Это была главная отрасль сирийской экономики. Его семья, по некоторым данным, зарабатывала что-то 8 млрд. долларов в год на этом каптагоне, который, кстати, я предложил в честь крушения Башара Асада и триумфа его оппонента, премьер-министра Израиля Биби Нетаньяху, переименовать в бибигон и предпринять какие-то шаги к переводу его производства в легальное русло тем самым.
Но если посмотреть на стремительно меняющийся мир, то реализация проектов, которые соответствуют глобальным трендам, в том числе построение мощных сетевых структур, объединяющих людей с определенной идентичностью — в данном случае неважно даже, какой; просто некой сетевой идентичностью, не привязанной ни к государству определенному, ни к его территории, ни к иерархической бюрократии, — это все потенциально очень продуктивная деятельность с финансовой базой, которая формируется в процессе реализации. Не нужно заранее быть миллиардером, чтобы что-то такое сделать.
Поэтому вопрос только в том, чтобы объединить людей вокруг таких идей. А этому мешает то, с чего мы начали — наша атомизация, то, что русский человек привык очень играть за себя. Вот даже я вижу, когда встает вопрос: а русский релокант в евроатлантическом мире — и шире, в свободном мире, поскольку он не только евроатлантический, — это хороший релокант или плохой? Вот я, например, считаю, что хороший релокант, потому что это, как правило, грамотный, неплохо подготовленный специалист, готовый жить за свой счет, пусть не роскошно; во всяком случае, не собирающий сидеть на шее у государства и плодить организованную либо неорганизованную преступность. А тут же релоканты, которые релоцировались энное количество лет назад — 10, 15, 20, — начинают ядовито шипеть и говорить: «Да зачем нам, собственно, себе подобные? Неужели, например, Сергей Брин озаботился бы сохранением русского языка и культуры?». На что мне хочется сказать следующее: «Дорогие друзья! Чем бы озаботился Сергей Брин, я поговорю с Сергеем Брином, а не с вами, поскольку вы его не представляете ни в прямом, ни в переносном смысле слова. У вас нет никакого капитала за душой, кроме готовности уничтожать себе подобных». Но вони довольно много исходит от таких людей, и я заранее призываю не упоминать их по именам, потому что только этого они и добиваются. Это геростратов комплекс — человека что упоминать, если не в этом контексте, правильно: чего они еще добились?
С другой стороны, поскольку нам очень надоел коллективизм еще в коммунистические времена, мы встали против него в конце 80-х годов, были против него в 90-е годы: каждый должен был добиваться успеха в одиночку, потому что любое коллективное начинание — скорее всего, это обман. И уже в постсоветские годы власть, сначала ельцинская в меньшей степени, потом в большей степени путинская, сделали все возможное, чтобы нас в этом убедить и атомизацию эту укрепить, поскольку в обществе, которое предельно атомизировано, как нынешнее российское, никакой дееспособной оппозиции, никаких целенаправленных усилий по смене власти, а тем более ее свержению быть не может. Что бы эта власть с людьми ни делала, они не в состоянии объединиться и бороться за свои права.
Это усугубляет, кстати, представления власти о том, что вообще российский человек находится на полном содержании государства от рождения и до смерти, что это раб государства. Вот, например, Александр Евсеевич Хинштейн, недавно назначенный губернатором Курской области — он же был назначен как специалист по коммуникациям с народом. И он уже начал не по-детски коммуницировать с народом. Он встретился с активом города Суджа, и там, значит, один из активистов ему сказал, что дайте больше денег, потому что за 125 тыс. рублей жилье не построишь…
А. ПЛЮЩЕВ: Тут надо для наших зрителей, может быть, сделать пометку: с эвакуированным активом города Суджи, поскольку население оттуда…
С. БЕЛКОВСКИЙ: Сам город Суджа находится под контролем Вооруженных сил Украины, поэтому вряд ли Александр Евсеевич… К сожалению, Александр Евсеевич туда не отправился, не дерзнул. А то было бы прикольно посмотреть, что с ним потом бы случилось.
И Александр Евсеевич на это отвечает: «Ну что вы просите денег-то? А вы что, забыли, сколько государство вам дало в прежние годы?». То есть, иными словами, государство содержит человека. Не человек государство. Не человек работает, платит налоги, создает какую-то добавленную стоимость — нет. Люди просто балласт и обуза, а вот существует некое могущественное государство, которое их от рождения, от первого до последнего дня содержит.
Почему, кстати, я был горячим сторонником увеличения пенсионного возраста — кажется, единственным в нашем кругу. Потому что сам этот низкий пенсионный возраст, во-первых, психологическая граница старости, и довольно странно считать мужчину в 60, лет стариком, а женщину в 55 старухой. А во-вторых, само это представление, что надо дожить до пенсии и государство будет что-то платить — оно укрепляет представления о том, что человек не является налогоплательщиком, содержащим государство, а все ровно наоборот. А там, где нет института налогоплательщика, не может быть и демократии, поскольку если не ты содержишь государство, а государство тебя, то что же ты можешь требовать от этого государства и на каких основаниях претендовать на то, что ты сформируешь вдруг в нем власть?
Это все, вся эта предельная наша разобщенность нам сильно мешает. Я говорю, что миллион раз я сталкивался с точкой зрения, что, дескать, зачем нужны какие-то коллективные усилия носителей русской культуры за пределами РФ, если каждый лучше выживает в одиночку. Ну хорошо, постараемся дожить до того момента, когда эта точка зрения изменится.
А. ПЛЮЩЕВ: Вот насчет «постараемся дожить до того момента…». Очень часто это словосочетание звучит и здесь, в «Идем по звездам», и вообще в наших разговорах: «Постараемся дожить до того момента…». Чаще всего это продолжается фразой — ну, часто продолжается фразой: «…когда откроется окно возможностей». Под этим довольно часто подразумевается собственно физическая смерть, кончина Владимира Путина, которая открывает невероятное, по мнению многих комментаторов, окно возможностей, в том числе и для российской оппозиции, в том числе и для российской оппозиции за рубежом, в том числе и для российской эмиграции. Как вы относитесь к такой концепции окна возможностей, и стоит ли нам его ждать и стремиться до него дожить?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Как сказал великий русский поэт Иван Елагин,
Мне незнакомо чувство ностальгии.
Мне нравится чужая сторона.
В далекой и оставленной России
Мне не хватает русского окна.
Знаете, «окно возможностей» — это очень многозначный и даже многозначительный термин. Перед каждым оно открывается по-своему. Перед кем-то как окно Овертона, когда сегодня становится можно то, что невозможно было вчера — когда педиатра Надежду Буянову или театральных деятелей Женю Беркович и Светлану Петрийчук отправляют на долгие годы в тюрьму совсем уж непонятно за что. Ну, то есть понятно, за что, но при полном отсутствии даже намека на событие преступления. Для кого-то окно возможностей, как для погибшего лет 10 назад генерал-майора МВД Колесникова, означает шаг в последний путь.
Я, безусловно, считаю, что физический уход Владимира Владимировича Путина в лучший из миров, конечно, создаст некую новую политическую реальность. Но это не значит, что он предоставит какие-то возможности тем активным русским — будем использовать термин «русский» в широком смысле и понимании, то есть как носители русского языка и культуры, — которые покинули РФ из-за войны и вполне оформившегося тоталитаризма, осознав свою несовместимость с этим всем. Потому что в России будет кто-то. Во-первых, на смену Путину придут его наследники — режим сменится не сразу. Во-вторых, этот режим будет трансформироваться, как после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Будет он трансформироваться быстро или медленно, неизвестно. Кроме того, даже если он начнет сыпаться, как СССР в 80-е годы, то там на русской почве созреют уже какие-то новые игроки или, как говорят умные политологи, акторы. И этими акторами будем не мы. Может быть, мы ими и станем, но это вовсе не факт. И вовсе нет прямой причинно-следственной связи между тем, что что-то случится с Владимиром Владимировичем, и неким окном возможностей для нас — просто нет.
Поэтому я бы искал это окно возможностей в хорошем смысле, а не чтобы как генерал Колесников — в других местах, а не под фонарем. Я уже сказал, где: это должен быть проект создания нового государства или новой сетевой структуры, альтернативной государству.
Заметьте: ни один из проектов не является политически конкурентным по отношению к путинскому режиму. Он требует определенных усилий, но гораздо меньших, чем борьба за власть в РФ. Впрочем, она и не ведется. Ведется только ее имитация, а она стоит действительно недорого, я согласен.
А. ПЛЮЩЕВ: В итоге выходит, что что уехавшим, что оставшимся антипутински настроенным россиянам в самой России, согласно Белковскому, ловить нечего, поскольку перспективными являются только два вида. Это сетевая структура, для которой не нужно государство и она игнорирует границы, или это удаленное государство, то есть «Русский ковчег». Все верно я понял?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Да, с оговоркой про то, что когда-нибудь что-нибудь в России — в той России, которая сейчас называется Российская Федерация, где сидит вечный Путин, где его народ мотает вечный срок, как сказал другой великий русский поэт Всеволод Емелин, — что-то изменится. Что-то изменится радикально и кардинально в силу объективных причин — не наших с вами усилий, а самого хода истории. Этот режим будет сильно изношен. Он не может не быть изношен, поскольку это режим глубокого и далекого прошлого, опрокинутого в настоящее.
Вот когда говорят: «Насколько вредны для России западные санкции? Ведь до сих пор режим Путина не рухнул, экономика не обанкротилась. Значит, санкции не сработали», — азохен вей, бояре. Во-первых, санкции никогда в жизни и в мировой истории не вели к падению режима. Мы таких примеров не знаем. И те, кто их вводил, вовсе не имели в виду, что Владимир Владимирович Путин рухнет. А один-единственный раз на всем протяжении правления Путина случился момент, когда оппозиция могла прийти к власти — вы помните, когда, Александр Владимирович?
А. ПЛЮЩЕВ: Что вы имеете в виду?
С. БЕЛКОВСКИЙ: 23 июня 2023 года, когда предводитель оппозиции Евгений Викторович Пригожин шел на Москву и дошел бы, если бы он поставил перед собой цель взять власть. Но он ее, к сожалению, не поставил и поэтому проиграл, а мог бы и выиграть. Но в той ситуации Запад не поддержал Евгения Викторовича Пригожина. Он очень дал понять, что Владимир Владимирович его устраивает гораздо больше. Так что… Извините, я сбился с мысли. Что мы обсуждали до этого?
А. ПЛЮЩЕВ: Как бы что в России для всех, в общем, бесперспективняк.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Нет, смертельны ли санкции, совершенно верно. Так вот, значит, санкции не привели к смене режима и к обрушению экономики — они и не могли привести ни к тому, ни к другому. Я говорю, что менять режим Запад вообще не хочет. Он хочет только сократить его экономическую базу и так заставить Путина перестать воевать. Что, в принципе, абсолютно рациональный подход.
Как сказал великий Трамп, который стал президентом США еще и потому, что он любит говорить откровенно, а от этого многие отвыкли, созерцая больших политиков за долгие годы… Вот, например, он может выйти и сказать, что Камала Харрис тупее, чем ад, а другой кандидат в президенты так сказать не может. И очень значительной части американских избирателей это дико нравится. То есть интеллигентные люди типа нас с вами хватаются за коллективное сердце в этот момент, а люди чуть менее интеллигентные и более откровенные не хватаются — они начинают аплодировать всеми пятью конечностями, включая хвост. Хотя я, как человек, лояльный Трампу как председателю земного шара, мог бы его оправдать тем, что, видимо, просто Дональд Трамп хороший специалист по Жану-Полю Сартру. Он его любит явно, потому что именно Сартр сказал, что ад — это другие, и просто так метафорически Трамп сказал, что Камала Харрис тупее, чем другие. Это и означает «тупее, чем ад».
Так вот откровенный Трамп сказал: «Как положить конец войне? А очень просто положить конец войне. При 40 долларах за баррель Путин воевать не станет». Гениальная формула, абсолютно правильная. Именно на это и рассчитаны санкции — чтобы экономическая база кровавого режима сокращалась.
Сокращается она плохо, медленно, в том числе из-за того, что свободолюбивый международный капитал является в глубине души другом Владимира Владимировича Путина и всячески способствует обходу этих санкций. Они соблюдаются довольно плохо. Но при этом забывается, что главную санкцию Российская Федерация ввела против себя сама: она превратилась в тоталитарное государство, в абсолютный анахронизм современной истории, в государство, в котором нет свободы. Нет не только демократии, но нет никаких гражданских, политических и творческих свобод. В современном конкурентном мире эта конструкция невыживабельна. Поэтому можно снимать санкции, не снимать, отменять ценовой потолок на нефть или не отменять его — это совершенно вторично. «Вторичное первично, а первичное вторично», как говорил Владимир Николаевич Войнович в «Москве 2042», достаточно правильно предсказав развитие событий в нашей стране на определенный период. Тем более как раз к 2042 году Владимир Владимирович может уйти по естественным причинам, если что-либо не заставит его уйти раньше.
Поэтому эта конструкция, конечно, навернется просто потому, что она антиисторична и анахронистична. Анахронична она. И тогда, если у нас в одной руке будет альтернативное государство, где мы можем реализовать себя — а если мы маленькое государство построить не можем, чего же нам замахиваться на большое? — а с другой стороны сетевая структура, мы приходим к тем, кто в этот момент находится на евразийском хартленде, в этой страшной ледяной пустыне, 88% территории которой непригодно для жизни, и говорим: «Ребят, давайте создаем Россию как наше совместное предприятие. Мы туда вносим наше альтер-государство в теплых морях плюс сетевую структуру, а вы то, что вы получили в наследство от Владимира Владимировича Путина».
Да, этот разговор вполне реалистичен. Но прийти туда и сказать: «Знаете, вот мы отсиделись тут несколько десятилетий, в тех же теплых морях, только безо всякого государства и без сетевой структуры, и теперь давайте мы будем управлять евразийским хартлендом»… На что эти ребята посмотрят на нас с недоумением, если мы будем еще живы. А если нас уже в живых не будет, то с двойным недоумением, потому что это ходячие мертвецы уже, получится. Начнут смотреть, отбрасываем ли мы тень в этот момент, хотя бы и коллективную, и скажут: «Ребят, ну огромное спасибо, что вы отсиделись там где-то в теплых морях, но мы уж как-нибудь без вас, правда».
Давайте вспомним, что даже в конце 80-х годов, когда распадался Советский Союз и на его руинах возникала Российская Федерация, эмигранты не сыграли почти никакой роли. Они не пришли к власти. Даже такие титанические фигуры, как Александр Исаевич Солженицын, остались где-то на заднем плане. Надо сказать, что и когда Александр Исаевич возвратился в Россию в 1994 году с огромной помпой и демонстрацией своего глобального значения, он, вы помните, летел на частном самолете из Анкориджа во Владивосток, потом из Владивостока через всю Россию он ехал до Москвы на поезде, чтобы показать, что вот Россия должна была, видимо, стоять по бортам этого поезда и его радостно приветствовать. Россия встретила его глухим молчанием. Ей было совершенно не до него и не до его повестки.
Поэтому нет, просто как релоканты, которые наконец хотят обратно припасть к черноземам любимой родины и залить их своими несвежими слезами, мы там будем никому не нужны. А вот если у нас будут какие-то серьезные активы, построенные за пределами тоталитарного государства, которые мы сможем предъявить — активы, я не имею в виду источники прибыли, а нечто более существенное в онтологическом и экзистенциальном планах, выражаясь языком Дональда Трампа, — тогда да.
А. ПЛЮЩЕВ: Ну, с этой точки зрения получается, что все там, я не знаю, марши в Берлине, фильм «Предатели», я не знаю, там, «Невзлин-Железняк-гейты» и все остальное, вся остальная бурная политическая жизнь не имеет ровным счетом никакого смысла. Главное, даже не смысла, а ценности, потому что ее потом нельзя будет конвертировать во что бы то ни было — ну, вот по вашей модели.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Ну, смысл… Все действительно разумно, как говорил наш общий учитель Г.В.Ф. Гегель, и поэтому, безусловно, во всем, что происходит, есть некий смысл. Как говорил мой преподаватель математики, во всем должна быть какая-то логика, хотя бы женская. Тогда еще не карали за мизогинию и это высказывание не расценивалось как неполиткорректное. Впрочем, Трамп может здесь тоже немножечко подкорректировать ход современной истории, не дай ему Бог.
Смысл очевидно состоит в войне за какие-то ресурсы, которые мне неведомы и недоступны моему пониманию. То есть у меня все время складывается впечатление, что вот российская оппозиция за что-то борется, но за что, нам не говорит, да нам и не надо это знать. Но эти ресурсы не имеют никакого отношения к борьбе за власть в РФ и к переменам на нашей многострадальной исторической и истерической родине. Поэтому она вот борется — и борется, ну и слава Богу. Я почему всегда пытался уклоняться от комментариев по этому вопросу? Не только потому, что я не хотел ссориться ни с кем из оппозиционных лидеров — хотя это тоже так: я не хочу с ними ссориться, потому что я не вижу для этого оснований; я-то с ними ничего не делю, ни с кем из них, — но и потому, что мне непонятен предмет борьбы. А вот если бы он стал мне более понятен, я, может быть, смог бы сформулировать какую-то более выпуклую позицию по этому вопросу.
А. ПЛЮЩЕВ: Так сказать, давайте навстречу окну возможностей поглядим. Казалось, что Владимир Путин такой везунчик: ему все по барабану, он тефлоновый, от него все отскакивает там и так далее. Но вот окончание 2005 года принесло ему как минимум два если не «черных лебедя», то, не знаю, какие-нибудь маленькие птички — черных попугайчика, которые прилетели. С одной стороны, это вполне себе степной, или какой там — пустынный попугайчик в виде падения режима Асада, который поддерживался Владимиром Путиным. И второй — это крушение азербайджанского самолета в небе над Грозным. Ну точнее, в небе над Грозным его подбили, а упал он уже на берегу Казахстана. Так вот, везение оставляет Владимира Путина, он сам теряет хватку, это случайности? Или мы переоцениваем момент, потому что это случилось только что, а и раньше подобное бывало, но он просто выходил сухим из воды, как и дальше будет? Что думаете на этот счет?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Конечно, мы переоцениваем то, что произошло именно сейчас, и нам хочется выдавать желаемое за действительное. То, что это «черные лебеди», безусловно — то, что этого Путин не ожидал, и эти события имеют для него существенные негативные последствия.
В частности, поражение в Сирии. Я помню, как в конце 2023 года, кажется, к 10-летию принятия решения о российской интервенции в Сирии, РФ-интервенции в Сирии, Кремль выпустил методичку о том, почему все, что случилось в Сирии — это грандиозная победа Кремля и лично Владимира Путина, из 10 пунктов, по-моему. Там было все — и что показали Соединенным Штатам Америки их место, доказали, что можно без них решать ключевые вопросы бытия и сознания; и что российские войска испытали новые виды вооружений; и что создали одну из самых дееспособных и боеспособных в современной истории ЧВК «Вагнер» и испытали ее на практике, и так далее. И вдруг неожиданно выясняется, что все эти 10 преимуществ потеряны в одночасье. Причем не от рук страшного американского врага пала эта вся конструкция — «не изнемог в бою орел двуглавый, а жалко, унизительно издох», как сказал еще один большой русский поэт, — что все это друг Реджеп Тайип Эрдоган нам всадил нож в спину, причем как-то в один день. Все по Василию Розанову: «Представление закончилось, мы вышли из зала, но ни шляп, ни пальто не оказалось».
Да, это большое поражение, безусловно. Точно так же, как и эксцесс с азербайджанским самолетом, когда опять в центре внимания Рамзан Ахматович Кадыров, ведущий себя все более высокомерно с течением времени и грозящий расправой кому угодно. Уже на территории Узбекистана тем более сейчас грозит расправой — еще один маленький черный лебедек, оставшийся почти незамеченным, состоит в том, что там таки предъявили обвинение двум кадыровцам в планировании убийства видных узбекистанских чиновников. Для Узбекистана достаточно большая разборка. Для нас нет, и мы плохо ее знаем и понимаем, но важно, что это экспансия криминальных методов весьма близких Владимиру Путину людей непосредственно в государствах, которые вроде как считаются на сегодняшний день если не дружественными, то уж точно не враждебными, и влияние на которые Кремль должен ценить и оберегать.
Но «черных лебедей» было много и раньше, начиная с подводной лодки «Курск», «Норд-Оста» и Беслана и продолжая, собственно, неудачами в ходе спецоперации «Z» — во-первых, сначала провалом захвата Киева за 3 дня, а дальше уже отступлением («перегруппировкой сил и сокращением линии фронта», как это называется на их языке) в конце 2022 года.
Но все это не поколебало основательный режим Владимира Владимировича Путина. Он остается достаточно везучим. Поэтому рано еще делать выводы о том, что случившееся в конце 2024 как-то сильно повлияет на ход событий.
Тем не менее стратегически повлияет обязательно. Во-первых, наступает Год Змеи, причем Зеленой Змеи — помните, «в борьбе с зеленым змеем побеждает змей», как нас учили с детства. А Год Змеи для российской истории всегда чреват серьезными «черными лебедями». К Годам Змеи относились 1801 — это цареубийство Павла, по большому счету из-за чего Россия оказалась втянута в Отечественную войну 1812 года, потому что Павел I хотел дружить с Наполеоном, а потом это не получилось.
А. ПЛЮЩЕВ: То есть история табакерки, о которой многие тут…
С. БЕЛКОВСКИЙ: Шарф и табакерка. Я все время говорю, что когда Владимир Машков повесил на здании Театра имени Табакова, то есть той самой «Табакерки», литеру «Z», то оппозиция могла бы сделать в пику этому театр «Шарф» и повесить какую-нибудь совершенно другую литеру, не менее убедительную или более.
1825 год — восстание декабристов. 1849 — Россия «жандарм Европы». 1861 — начало освободительных реформ. 1905 год — первая русская революция, 1917 — понятно, что. 1929 — год «Великого перелома». Потом 1941, смерть Сталина в 1953. Первый Съезд народных депутатов в 1989, когда крах Советского Союза встает во плоти прямо перед нами, с экранов телевизоров он начинает изливаться на нас. И так далее, и так далее. То есть Год Змеи.
Кроме того, 19 ноября прошлого года, в годовщину Сталинградской битвы в частности и многих других событий, включая «Геттисбергскую речь» Авраама Линкольна и прибытие корабля «Мэйфлауэр» в 1620 году к берегам будущих США, Уран вошел в Водолея на 20 лет. Россия — страна Водолея, а Водолей — это знак свободы, вы будете смеяться, и толерантности, а также примата креатива над менеджментом, что является сильными русскими сторонами: креатив, а не менеджмент. Сейчас в эту сторону Россия не развивается, но рано или поздно начнет же развиваться. Тем более в 2003 году началась Эра Водолея. А Уран — это планета-управитель Водолея, планета перемен, достаточно радикальных. Поэтому все сходится к тому, что путинскому режиму придется очень непросто.
Ему придется непросто еще и потому, что будут снижаться цены на нефть. Они будут снижаться не из-за того, что какие-то коварные интриганы ротшильды и рокфеллеры с барухами встретятся на —7-м этаже несуществующего Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и договорятся об этом, а потому что к числу важнейших глобальных трендов сегодня относится искусственный интеллект и криптовалюты как выражение сетевых структур, кстати. А развитие искусственного интеллекта и криптовалют требует качественного удешевления энергии.
Это значит, что цены на нефть будут снижаться, на что делает ставку Дональд Трамп, который сейчас будет заниматься дерегулированием добычи и экспорта нефти в США. Это уже обещано. Соответственно, будет нарастать добыча и экспорт из других американских стран типа Канады, Бразилии, Гайаны и Аргентины. На этом фоне ОПЕК защищает свою рыночную долю, которая снижается с течением времени, и цена на нефть формируется уже далеко не только и не столько на Ближнем Востоке, вопреки позиции инерционно мыслящих наших аналитиков. Да, им нужно будет тоже снижать цену на нефть, чтобы не проиграть. И здесь близкие партнеры Трампа саудиты, саудовская монархия, будут играть в этом не последнюю роль.
Поэтому экономическая база поддержания архаичного режима Владимира Путина и его войны будет тоже сокращаться. Не так стремительно, разумеется, и это не приведет к падению Путина как таковому — нет, конечно. Но возможностей для всякого рода авантюр станет меньше. Путин же не авантюрист. Он человек достаточно умеренный, как бы странно это ни звучало в моих устах.
Поэтому да, возвращаемся к сакраментальному заявлению Трампа, что при нефти по 40 Путин воевать не станет. Да и не стал бы. Если бы не долгие годы экономических успехов, Владимир Владимирович Путин не позарился бы на Украину, а вспомнил бы себя 20-летней давности.
А. ПЛЮЩЕВ: То есть 2 года назад — точнее, уже даже почти 3, в 2022 году, — это не была авантюра?
С. БЕЛКОВСКИЙ: В понимании Путина нет. Мы сейчас смотрим на мир… «Хватит смотреть на мир глазами Сенкевича», как говорилось по поводу программы «Клуб путешественников» в советское время. Вот глядя на мир его глазами, нет, он действительно считал, что он за несколько дней установит контроль над Киевом. Вот в этом был главный слом его замысла. Поэтому он не заинтересован, на мой взгляд, в долгосрочной многолетней войне.
Многие утверждают обратное, говоря, что у Путина денег просто завались и 7 миллионов «недорогих россиян» стоят в очереди, чтобы пойти умирать на украинские фронта, но для меня это звучит не слишком убедительно. Во-первых, денег завались быть не может, и Путин очень четко рефлексирует роковые ошибки, приведшие к краху советской империи.
Таких ошибок много, включая то, что совершенно непригодный к этому Михаил Горбачев был продвинут к вершинам власти — человек, неспособный власть удержать, в результате отрицательной селекции там как-то возник, и так далее. Путин не таков, конечно, он-то за власть будет держаться до последнего… Я сейчас транслирую его представления о предмете, хотя отчасти они являются и моими представлениями. Но ключевые ошибки… Первая — это гласность, она же свобода слова. Этого ни в коем случае нельзя было допускать. Вот китайцы не допустили и поэтому сохранили полностью всевластие Коммунистической партии. И исчезновение продуктов из магазинов, голод — вот этого нельзя допустить. А чтобы этого не допустить, во-первых, нужна рыночная экономика, а не плановая. Она в РФ рыночная, она сбалансируется сама собой. Это плановая экономика не могла справиться с такой совокупностью вызовов одномоментно — с «идеальным штормом», как любит говорить Путин. Плюс все-таки нельзя все бросать на войну. 14% ВВП военных расходов РФ позволить себе не может. Она пока остановилась на 6,5%, и вряд ли Путин хочет радикального увеличения этой цифры.
И точно он не хочет новой волны частичной могилизации, поскольку первая та волна была «черным лебедем» тоже. Она принесла ему немало отрицательных эмоций, на которых во многом произрос Евгений Викторович Пригожин с его вполне обоснованными в единственный раз за 25 лет претензиями на власть. Только его претензии и были обоснованы. Его бы не было, если бы не могилизация и провалы так называемой спецоперации «Z». Ведь он сам начинал эту спецоперацию «Z» как фигура полностью лояльная Министерству обороны и все каналы пригожинской сетки аплодировали Сергею Кужугетовичу Шойгу и начальнику генштаба Герасимову. Потом все изменилось очень существенно по ходу боевых действий. А главное, Пригожину стало ясно, что эта стена гнилая: «ткни — и развалится», как говорил о царской России Владимир Ильич Ленин. И он это почти доказал, просто не довел это до логического конца, совершив ряд собственных ошибок, помешавших ему это сделать.
Поэтому Путин тоже заинтересован в сворачивании все-таки большой войны на определенных условиях уже в 2025 году. Не говоря уже об Украине, где ситуация с запасом прочности существенно хуже, чем в Российской Федерации.
А. ПЛЮЩЕВ: Вы говорили… Когда, помните, Гвинею-Бисау-то упоминали, вы говорили, что завались, что власть — это неограниченный ресурс денежный. Тут же говорите, что завались денег быть не может. То есть денег неограниченно, но не завались.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Ну разумеется, это диалектика природы, «Анти-Дюринг». Я имел в виду, что это неограниченный источник денег с точки зрения личного обогащения группы частных лиц, находящихся у власти, но не решение проблем страны в целом, разумеется. А война, сопровождающая высокой интенсивностью боевых действий — это, безусловно, стресс для организма. Для любого государственного организма.
И все-таки как бы Путин ни рекламировал свои успехи, и хотя как 2 года назад у нас складывалось впечатление, что РФ безнадежно проигрывает эту не-войну, так у многих сейчас впечатление, что она ее стремительно выигрывает, это не совсем так. Да, конечно, РФ-войска продвигаются в Украине, но довольно медленно. Что-то мы не видим, чтобы они зашли слишком далеко. По-прежнему там всякий небольшой населенный пункт становится ареной боев на несколько месяцев.
А. ПЛЮЩЕВ: Ну и как продолжится, чем продолжится эта война? Просматривается ли ее какое-либо окончание или хотя бы заморозка в наступившем году?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Просматривается, конечно. Во-первых, есть объективные предпосылки. Это, с одной стороны, исчерпание Украиной ресурсов для продолжения войны, и в первую очередь главнейшего ресурса — мобилизационного. То есть некем воевать. В меньшей гораздо степени, но у России тоже с ресурсами не все благополучно. Если бы были те 7 миллионов россиян, которые рвутся в бой, то не нужно было бы ни повышать выплаты контрактникам, ни заманивать контрактников списанием долгов, ни уж тем более привлекать северокорейских бойцов.
Это объективная сторона вопроса. Есть субъективная сторона вопроса, связанная с Дональдом Трампом. Как всякая демонстративная личность, Дональд Трамп движим стремлением быть великим. Он должен войти в историю и поскорее, потому что ему уже 78 и растягивать удовольствие на весь срок — это не его стиль. Собственно, мы можем вспомнить, что во время первого срока он большую часть предвыборных обещаний, в том числе связанных со снижением налогов, реализовал сразу, хотя политические советники предлагали ему потянуть резину, но это совершенно не соответствует его темпераменту и психотипу. Поэтому уже в 2025 году он должен положить конец войне в Европе, как он и обещал. Он будет этого последовательно добиваться, а рычаги давления на обе стороны у него есть.
Так что я думаю, что для Владимира Путина здесь важны три фактора. Все они глубоко субъективны и все их можно развенчать, сказав, что вот это для Путина важно, а вообще это не очень важно, и это тоже будет правдой. Но поскольку решения принимает Путин о том прекращать войну или нет, то в данном случае важнее все-таки, что важно для него субъективно.
Первое — сам факт прямых переговоров с США, которых он добивался всю жизнь и не получал до сих пор, о том самом многополярном мире. А многополярный мир — это не совокупность сфер влияния, как думают многие. В понимании Путина это просто невмешательство других стран в то, как формируется и живет власть в России. Если Вашингтон предоставит ему такие гарантии, он будет страшно доволен.
Дело в том, что Вашингтон и так в это не вмешивался, и — я возвращаюсь к мысли, — 23 июня прошлого года, 2023 года (уже позапрошлого) поддержал вовсе не Пригожина, и Путина он свергать никогда не хотел. Но важная составная часть жизненного задания Путина — это спасение России от усилий Запада по ее расчленению. А для этого США должны огласить, что они больше не собираются расчленять Россию и свергать Путина как гаранта ее целостности и исторической непрерывности.
А. ПЛЮЩЕВ: При том, что они и так не собирались, но должны огласить.
С. БЕЛКОВСКИЙ: Вот здесь как раз пострадать может наша многострадальная, как мы все, оппозиция в релокации. Потому что если там есть какие-то ресурсы, предоставляемые Соединенными Штатами (а судя по всему, они есть), то эти ресурсы могут быть перекрыты просто в качестве жеста доброй воли по отношению к Путину. Хотя эти ресурсы ни на что не влияют в плане борьбы за власть в РФ, но с точки зрения Путина-то это существенный жест доброй воли. То есть Америке наплевать — она только денег сэкономит, и ничего больше не изменится для нее в этом смысле, поскольку она и не рассчитывала свергнуть Путина путем поддержки оппозиции, — а Путин будет говорить: «Вот видите, я отбился, я заставил их себя уважать, и лучше выдумать не мог», как пушкинский герой.
Во-вторых, невступление Украины в НАТО, а также вообще отказ от расширения НАТО на территорию других постсоветских стран типа Грузии и Молдовы, которые еще туда не вступили. Но поскольку их никто не собирался принимать в НАТО в ближайшие лет 15 как минимум, то, собственно, тут тоже жертва со стороны США небольшая. А с точки зрения Путина это можно будет представить как гигантский успех. Он добился того, чего хотел — внеблокового статуса Украины, как будто это на что-то влияет. Ну, лично для Путина это влияет очень на многое.
И фактическое признание путинского контроля над оккупированными территориями, то есть остановка войны по корейскому сценарию. Неформально, но… Ну и плюс частичное снятие санкций. Полного снятия санкций не будет, поскольку никакой Трамп, как бы далеко он ни хотел зайти, не может сделать так, чтобы наращивалась экономическая база Путина, позволяющая возобновить войну в любую секунду. Но в тех вопросах, которые касаются интересов американского капитала — в частности, например, в экспорте Российской Федерацией редкоземельных элементов (никеля, платины, палладия, урана), — да, вот здесь санкции могут быть существенно смягчены, как и применительно к финансовой сфере, обслуживающей эти транзакции. Это тоже может быть. Вместе с тем технологические санкции я не вижу, что будут смягчены, а они самые болезненные для Российской Федерации, как бы Российская Федерация этого ни отрицала. Могут возобновиться пролеты, например — возобновиться поставки западных самолетов в Российскую Федерацию в обмен на взаимное снятие ограничений на полеты. Вот такое возможно.
В общем, в итоге Путин получит возможность преподнести все это как пакет гигантского успеха. Трамп сразу же войдет в историю первый раз, но еще не последний за 4 года своего президентства, я уверен — он станет великим, не отходя от кассы. А что касается Украины, она сохранит независимость, контроль над 80% своей территории и возможность заняться программой восстановления самой себя.
Кстати, должен сказать, вот здесь, в telegram-канале «Белковский», по совпадению называющемся моим именем, сформулированы предположения для инвестора, куда надо посмотреть в 2025 году. Безусловно, надо посмотреть на программу восстановления Украины, Сирии и Сектора Газа. Там будет огромный спрос не только на всякие строительные материалы, особенно при строительстве дорог и прокладке коммуникаций, но, разумеется, и на вопрос энергетики. Например, безусловно, надо завалить Сектор Газа солнечными панелями, потому что как же без солнечной энергетики и вообще возобновляемых источников энергии восстанавливать Сектор Газа и превращать его в рай земной? Ну и так далее.
Другой вопрос, что Владимир Владимирович Путин не откажется все равно от идеи установить контроль над Украиной политическими методами, то есть привести к власти в Украине лояльного Кремлю президента и вообще сформировать там лояльную власть. Именно поэтому он постоянно акцентирует, что Зеленский нелегитимен, все его ресурсы исчерпаны и так далее. У него перед глазами есть модель, как это уже где-то получилось, а именно в Грузии, где было сначала нарастание конфронтации с Кремлем, потом война (правда, небольшая очень и несопоставимая по издержкам) в 2008 году, а потом неожиданно у власти оказывается пророссийский политик Бидзина Григорьевич Иванишвили. И вот так Путин хотел бы сделать и в Украине. Но это может случиться после войны. Независимо от параметров ее формального окончания, на выборах Путин рассчитывает на то, что уставший смертельно от войны украинский народ и выберет своего Бидзину Григорьевича Иванишвили.
А. ПЛЮЩЕВ: Но говоря об обратных явлениях: окончание войны в том или ином виде скажется ли как-нибудь на внутренней ситуации в России? Ждут ли Россию перемены в результате этого?
С. БЕЛКОВСКИЙ: Это поспособствует укреплению кровавого режима Владимира Владимировича Путина, поскольку меньше ресурсов будет расходоваться на войну и меньше будет дестабилизирующих факторов типа вторжений иноземных войск в Курскую область и прилетов беспилотников в чувствительные места, причем далеко не обязательно в регионах, прилежащих к Украине. Беспилотники хоть в Казани, хоть в Ижевске могут появиться. Пока что они могут появиться разве что на Горном Алтае, где неслучайно построена ультрасовременная резиденция Владимира Владимировича Путина, и господин Турчак стал губернатором Горного Алтая.
Вот всего этого не будет, и это поспособствует внутриполитической стабильности в РФ, если не считать тех «черных лебедей», о которых мы еще ничего не знаем. Знать о них мы ничего и не можем — они когда прилетят, тогда и узнаем. Мы здесь можем руководствоваться только логикой: сам по себе путинский режим противостоит глобальным трендам; он идет против истории, он анахронизм, поэтому должен пасть, как это всегда бывает в истории, быстрее, чем сам на то рассчитывает. Ну и плюс всякими факторами типа Года Змеи, Урана и Водолея. Этим тоже можно руководствоваться как вполне ответственным инструментарием политического прогноза, но не чем-то более предметным и конкретным в смысле политического планирования.
А будет ли смягчение, какое-нибудь расширение пространства прав и свобод и раскручивание гаек? Разумеется, нет. Путин в этом совершенно не заинтересован. Он видит залог стабильности своего режима ровно в обратном. Зачем ему раскручивать гайки? Он чувствует себя совершенно комфортно в нынешней ситуации и не устает повторять, что совершенно не хочет возвращаться в ситуацию до 24 февраля 2022 года, когда у себя на родине он имел каких-то реальных оппозиционеров, не разделяющих его базовых политических и смысловых приоритетов. Сейчас эти оппозиционеры находятся или в могиле, или в тюрьме, или в изгнании, и это Путина совершенно устраивает.
А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое, Станислав Александрович!
С. БЕЛКОВСКИЙ: Большое спасибо, Александр Владимирович! Давайте поздравим всех с наступившим Новым годом и с наступающим ортодоксальным Рождеством. Я говорю слово «ортодоксальное», поскольку сам термин «православное» несколько дискредитирован Кремлем и РПЦ в РФ. Поэтому я думаю, что то, что сейчас называется православием — а я сам православный христианин, — в обозримой перспективе будет называться ортодоксальным христианством и никак иначе. Всем огромное спасибо!
А. ПЛЮЩЕВ: Присоединяюсь к поздравлениям. Спасибо большое! Спасибо, что посмотрели. Поставьте, пожалуйста, лайк этой трансляции. Если в чем-то не согласны или, наоборот, хотите поддержать, то есть под этим роликом комментарии — отметьтесь там, скажите все, что наболело на душе. Ну и если не подписаны, подпишитесь, пожалуйста, на канал.