«Идём по звёздам». Илья Яшин: Несмотря на нынешний мрак, есть повод для оптимизма

Александр Плющевжурналист

Артур Смольяниновактёр

Понятно, что пока идут боевые действия, я буду за решеткой. Смена власти — революционная, мягкая или по сценарию переворота, — вероятно, даст шанс политзекам на свободу. Даже если Путина сменит кто-то из его нынешнего окружения, он наверняка постарается смягчить политику, наладить отношения с международным сообществом и свалить все грехи на предшественника. Политическая амнистия для потенциального нового хозяина Кремля могла бы стать беспроигрышным ходом для улучшения своей репутации…

Подписаться на The Breakfast Show
Поддержать канал The Breakfast Show

А. ПЛЮЩЕВ: Всем привет! Сегодня самое необычное интервью в цикле «Идем по звездам». Дело в том, что человек, с которым я очень хотел бы поговорить, сидит в колонии. Политик Илья Яшин был приговорен к 8,5 годам колонии по обвинению в фейках о российской армии. В заключении Яшин продолжает активно выступать при любой возможности, как во время судебных заседаний, так и онлайн. Работают его соцсети, а время от времени он умудряется давать интервью по переписке. Такое интервью уже звучало в Breakfast Show, а когда появился цикл «Идем по звездам», я подумал, что переписку с Ильей туда надо обязательно включить, чтобы превратить письменное интервью в видеовариант. С разрешения Ильи я попросил прочитать его ответы актера Артура Смолянинова. 

Ты связываешь ужесточение условий в заключении со своими выступлениями, записями в блогах и интервью. Наверное, многим будет удивительно, что ты идешь на это, в общем-то, сознательно. В том числе и это интервью тоже, возможно, вызовет какие-то последствия. Честно говоря, мне тут несколько неловко — чувствуешь себя соучастником твоих мучителей. Не для того, чтобы ту меня как-то, знаешь, избавил от сомнений, но, тем не менее, почему ты мной множишь количество поводов для издевательств над тобой?

ОТВЕТ: Саша, привет! Не думаю, что у тебя должны быть какие-то сомнения и рефлексии на тему интервью со мной. Какие бы последствия ни имели мои публичные выступления, все эти риски я беру на себя осознанно и не собираюсь ни на кого перекладывать ответственность. Ты не соучастник моих мучений, а журналист, который просто делает свою работу и, на мой взгляд, кстати, делает ее отлично.

Что же касается вопроса, зачем давать лишние поводы для издевательств и ужесточения условий содержания, то я тоже делаю свою работу. Я оппозиционный политик, задача которого говорить людям правду о войне, о власти и о текущем положении вещей в нашей стране. Я не для того остался в России, чтобы молчать. Напротив, мне кажется исключительно важным, чтобы именно в России звучал антивоенный антидиктаторский голос. Пусть даже он звучит из-за решетки, но я не хочу давать Путину возможность говорить, что все тут единогласно разделяют его политику. Нет, не все. Я не разделяю и говорю об этом настолько громко и открыто, насколько это вообще возможно в тюрьме, и хочу личным примером мотивировать к немолчанию и к сопротивлению других. Ведь нет более эффективной мотивации, чем личный пример.

С ужесточением условий я справлюсь. Но ведь изначально было ясно, что в тюрьме меня ждет не дорога из роз, а карцер, психологическое давление и жестокость. И морально, и физически был ко всему этому готов. Никаких жалоб ты от меня не услышишь, поскольку сил, здоровья и духа мне хватает. А самое главное, очень помогает справляться внутренняя убежденность в своей правоте и огромная поддержка людей.

А. ПЛЮЩЕВ: После того, что случилось с Алексеем Навальным, после того, как Владимира Кара-Мурзу приговорили на 25 лет, ты понимаешь, осознаешь то, что ты можешь не выйти из заключения?

ОТВЕТ: Я все прекрасно понимаю. Но я и в феврале 2015 года, когда стоял над телом моего убитого друга Бориса Немцова, тоже все прекрасно понимал. В чем, собственно, откровение? В том, что Путин может убить любого своего политического оппонента в России? Так это давно не новость. Однако осознание того, что мы имеем дело с убийцей, не должно подавлять нашу волю и обращать нас в паническое бегство. Я не хочу ни от кого бегать. Я хочу держать удар и сохранять свое человеческое достоинство перед лицом абсолютного зла настолько долго, насколько потребуется, или насколько у меня хватит сил.

При этом, хотя мой ответ и отдает фатализмом, я вовсе не ощущаю себя человеком, стоящим на краю могилы или пропасти. Искренне говорю: во мне целое море оптимизма, и я свято верю в нашу победу, в перемены и в прекрасную Россию будущего. Я ощущаю себя духовно, морально сильнее Путина, потому что я не прячусь в бункерах и за толпой охраны, а открыто и прямо говорю, что думаю, и несу ответственность за свои слова, в то время, как он ведет себя мелочно, злобно и мстительно. Я чувствую слабость и страх этого человека.

А. ПЛЮЩЕВ: То, как тебя наказывают за твои выступления — это действительно наказание, такая месть, ответочка, или тебя пусть медленно, но сознательно убивают?

ОТВЕТ: У меня нет ответа на этот вопрос, поскольку я не могу залезть в голову кремлевских обитателей и угадать их планы, но и драматизировать происходящее не склонен. ШИЗО, конечно, не самое приятное место в мире, но с его помощью меня вряд ли получится убить. Да и вообще предпочитаю поменьше думать о смерти и больше о том, как жить и чем занимать свои дни, каким смыслом их наполнять. У меня простой принцип: делай что должно и будь что будет.

А. ПЛЮЩЕВ: Я уже спрашивал тебя об обмене, и многие тебя спрашивали, я знаю. Но я все-таки спрошу еще раз с другой, что ли, стороны. Осознаешь ли ты, что ты сейчас один из немногих, буквально по пальцам пересчитать, оппозиционных лидеров, потеря которого может быть критической для всех антипутински настроенных людей?

ОТВЕТ: Понимаешь, в чем важный нюанс? Лидерство — это ведь не просто красивая табличка, которую ставят перед тобой на стол во время берлинской или парижской конференции «хороших русских». Лидера определяют его действия и содержание его политической работы. Думаю, что для многих людей мои слова имеют значение и вес исключительно потому, что я продемонстрировал определенную последовательность, верность своим принципам и убеждениям. И я не готов это обнулять.

Говорил много раз и повторю снова: я борюсь в том числе за право свободно жить в собственной стране и легально заниматься здесь независимой политикой. В мировой истории хватает примеров, когда такая борьба сопровождалась тюрьмами и репрессиями, но в итоге приводила к успеху, и гораздо меньше примеров, когда выиграть такую борьбу удавалось дистанционно. Добавлю, что мне и самому сложно было бы воспринимать себя в качестве лидера и вообще человека, имеющего моральное право призывать к чему-либо других, если бы я согласился на обмен и уехал. Я действительно считаю, что российский политик должен быть в России и оставаться со своим народом и в радости, и в горе. Это не поза, поверь, это мое убеждение.

А. ПЛЮЩЕВ: Тебе исполняется (на тот момент, когда наше интервью выйдет в эфир, уже исполнилось) 40 лет. Я надеюсь, впереди еще много работы и достижений, но можно ведь и какие-то итоги уже подвести. Что бы ты назвал главными итогами своей деятельности на сегодняшний момент? Такой небольшой доклад «Яшин. Итоги» (и тут я ставлю смайлик).

ОТВЕТ: Главный итог, наверное, в том, что за 20 с лишним лет политической деятельности мне удалось остаться честным человеком и не подцепить бактерию цинизма. Я не шел на сделки с властью, не врал, не воровал и не выторговывал себе теплые места. Когда надо было говорить правду, не молчал. Когда надо было драться, дрался. Когда требовалось рисковать, делал это.

Важным достижением, думаю, стало то, что вместе с Навальным, Немцовым и другими моими товарищами нам удалось найти правильные слова, чтобы заинтересовать новое российское поколение идеями независимой политики и гражданской ответственности за свою страну. По всем акциям протеста сейчас видно, что большинство участников — молодые люди, студенты, вчерашние школьники. Во многих письмах я вижу слова «Спасибо, что 5-10 лет назад вы пробудили мой интерес к политике, зацепили своей работой, своими высказываниями». Для меня это очень ценно и укрепляет веру в то, что неизбежная смена поколений заложит надежный фундамент мира, демократии и свободы.

Но и моя работа на муниципальном уровне, думаю, тоже важна. Это у Путина вертикальное мышление, и он строит палочное государство. А мы с моими коллегами на практике, на конкретном примере показали, насколько эффективна и полезна людям может быть горизонтальная работа, продемонстрировали ценность местного самоуправления, которое, я надеюсь, в будущем станет основой государственного устройства России.

А. ПЛЮЩЕВ: Думаешь ли ты, что тебе удастся что-то изменить, в том числе изменить радикально? Если да, то на чем базируется твоя уверенность?

ОТВЕТ: Если бы я не верил в перемены, то, наверное, давно бы уже опустил руки. На чем основана моя уверенность? Мне вот недавно принесли из тюремной библиотеки биографию академика Сахарова, и я прочел там его любопытный спор с Солженицыным 50-летней давности. Сахаров обреченно говорил, что советский режим внутренне крепок, шансов на перемены нет, и диссиденты просто удовлетворяют свою нравственную потребность, стараются просто быть честными людьми. Солженицын же отвечал, что несмотря на рациональность сахаровской аргументации, он сохраняет глупую, вопреки логике, веру в победу (это цитата).

Мне позиция Солженицына очень близка по-человечески. Без такой глупой веры — хотя я бы скорее назвал это верой в добро и справедливость, — оппозиционной политикой в диктатурах вообще нельзя заниматься. Но и, кстати, время показало, что не такой уж глупой была вера Солженицына, поскольку спустя 12 лет после этого спора — мгновение по историческим меркам, — началась перестройка, а вскоре СССР и вовсе не стало.

Я и сам, несмотря на нынешний мрак и кровь, все же вижу повод для оптимизма. Убежден, что агрессия Путина как на внешней арене, так и во внутренней политике идет от глубокой неуверенности в себе, слабости и страха. И не сомневаюсь, что начавшаяся смена поколений в российском обществе расставит все по местам и коренным образом изменит Россию.

А. ПЛЮЩЕВ: Что должно произойти, чтобы ты вышел из заключения? Путин должен умереть, революция должна произойти — что?

ОТВЕТ: Как минимум, должна закончиться война. Понятно, что пока идут боевые действия, я буду за решеткой. Смена власти — революционная, мягкая или по сценарию переворота, — вероятно, даст шанс политзекам на свободу. Даже если Путина сменит кто-то из его нынешнего окружения, он наверняка постарается смягчить политику, наладить отношения с международным сообществом и свалить все грехи на предшественника. Политическая амнистия для потенциального нового хозяина Кремля могла бы стать беспроигрышным ходом для улучшения своей репутации.

Но, кстати, я не исключаю, что и сам Путин может объявить такую амнистию, если в той или иной форме начнется мирное урегулирование украинского кризиса. Диктаторы любят менять маски жестокого правителя и доброго царя, то массово сажая оппозицию, то выпуская политзеков на свободу. Вспомните, сколько раз подобный трюк проворачивал тот же Лукашенко, стремясь восстановить диалог с Западом. Так что поживем — увидим, или, цитируя классика, будем наблюдать (тут Илья поставил смайлик).

А. ПЛЮЩЕВ: Кем ты видишь себя в такой России, где Илья Яшин будет свободным человеком?

ОТВЕТ: Если Россия станет свободной, то моя роль в ней может быть любой, это не так уж и важно. Конечно, мне было бы интересно поработать в законодательных или исполнительных органах власти, внести свой вклад в преобразования и реформы. Хотелось бы поработать и в Москве, поскольку я хорошо знаю и люблю свой город, а также имею опыт муниципальной службы.

Но совершенно не исключаю, что в результате перемен меня и моих товарищей потеснят какие-то новые люди, более компетентные, более современные, которые смогут завоевать доверие общества. Что ж, в таком случае я не стану цепляться за руль и отойду в сторону. Политика не является для меня самоцелью. Я занимаюсь ей, пока чувствую свою востребованность в обществе и пока вижу смысл в своей работе. В свободной России я могу быть кем угодно — и преподавателем, и журналистом, да хоть футбольным комментатором. У меня много жизненных интересов, и я точно найду, в чем себя реализовать.

А. ПЛЮЩЕВ: Какое государственное устройство ты видишь оптимальным для постпутинской России?

ОТВЕТ: Я вижу Россию президентско-парламентской республикой. Очевидно, что надо значительно увеличивать роль парламента, которая сегодня, по сути, сведена к нулю. Но и полностью ликвидировать президентский пост не считаю правильным. Всегда есть риск, что в президентской республике глава государства узурпирует власть и что в парламентской системе олигархи скупят всех депутатов. Поэтому, думаю, нам предстоит выстроить разумный и устойчивый баланс — задача вполне решаемая при наличии общественного запроса и политической воли.

А. ПЛЮЩЕВ: Это самое короткое на сегодняшний день интервью цикла, но самое долгое по подготовке. Переписка была небыстрой и непростой — привет соответствующим почтовым сервисам. Я немного торопился ко дню рождения Ильи, 29 июня, и он, к сожалению, успел ответить не на все вопросы, которые я успел ему прислать. Что же, хороший повод сделать еще одно или даже несколько интервью с Ильей Яшиным, и мы обязательно его или их сделаем. Очень надеюсь, что и на свободе, лучше прямо в России. Согласитесь, уверенность Ильи и его оптимизм дает надежду на это.