«Хочу сказать. Ларина» с Евгением Киселёвым
Они всё-таки виноваты. Нужно им было рассказывать нам о войне, какая она была на самом деле, потому что их молчание понятное привело к тому, что в своё время в наши неокрепшие души удалось внедрить совершенно ложные представления о том, какая была эта война…
Подписаться на канал Ксении Лариной
Поддержать канал Ксении Лариной
К. ЛАРИНА: Добрый вечер, дорогие друзья, дорогие зрители, дорогие подписчики. Сегодня среда, поэтому мы, как обычно, раз в две недели встречаемся с Евгением Киселевым в эту среду у меня на канале и у Киселева на канале. А вот и Киселев, привет.
Е. КИСЕЛЕВ: Да, Киселев действительно и на канале у себя, и на канале у Ксении Лариной. Как всегда, мы в одно и то же время по средам выходим в эфир на своих YouTube-каналах. И извольте, пожалуйста, на них подписаться, если вы на них еще не подписаны.
К. ЛАРИНА: Обязательно.
Е. КИСЕЛЕВ: Ну и, конечно, лайки, вопросы, комментарии – это все нам поможет. Привет.
К. ЛАРИНА: Привет-привет, да. Ну что, мы встречаемся 10 мая, поэтому, конечно, обязаны просто вспомнить про день вчерашний, который когда-то был Днем Победы и действительно очень важным днем и в истории страны, и в истории мира, и в истории каждой советской семьи, и я здесь не исключение. Я вчера смотрела ваш стрим, Жень, и поняла, что для вас тоже это своя история этого праздника и своя история семьи, которая, конечно же, имеет отношение к тому, что происходило в прошлом веке, в 1945 году.
Сегодня от этого праздника остались только личные воспоминания, потому что все что мы видим в стране, в России, в Москве, в российских городах – все это не имеет никакого отношения к тому дню, который мы помним и к которому имеет отношение и моя семья, и мои дедушки, бабушки, родители. Собственно, все наши родители, мои уж точно – это дети войны, которые родились буквально за несколько лет до начала Второй мировой войны, Великой войны, как я бы ее назвала. Не Великой Отечественной, а Великой войны.
Но, вот смотрите, я вчера парад не смотрела. Я давно его уже не смотрела, еще когда была в стране, в России. Но что меня поразило в очередной раз – это, конечно же, вот это всеобщее ликование, это бесконечное народное гуляние, которое началось накануне буквально и длилось до глубокой ночи.
Несмотря на то, что они отменили вот этот свой воздушный парад, как они это называют, когда «Стрижи» выпускали из заднего прохода, извините за выражение, три цвета российского флага, и вот эта вся куча путешествовала по голубым небесам, но салют они не отменили. И вчера, вот если запараллелить, вспомнить фильм Копполы «Крестный отец», который очень любил такое искусство монтажа, вот этот вот салют, это громыхание салюта, крики «Ура!» и рядом запараллелить бомбежки украинских городов, которые продолжаются со стороны России, не исчезают. И 9 мая тоже было не исключение.
Как люди сами внутри себя вот это не рифмуют, я не понимаю. Не может быть, чтобы они не знали, что, как говорили обыватели Берлина, что мы не знали, да? Ну не может быть, чтобы москвичи и гости столицы не знали, что рядом идет война. Как вы считаете? Чем вы это объясняете, это равнодушие?
Е. КИСЕЛЕВ: Вы знаете, я теряюсь в догадках, правда. Это за пределами моего понимания, как может быть у людей в массовом масштабе такое чудовищное равнодушие. Я думаю, что это связано с тем, что произошла какая-то страшная деформация мыслящей части общества и деградация той, которая к рациональному, трезвому, аналитическому мышлению с детства не привыкло.
Знаете, я уже не раз об этом говорил и готов еще раз повторить. Я не люблю пролетариат. Я не люблю вот этот глубинный народ. Вот от этого самого мужичка-богоносца Достоевского, как говорил о нем Булгаков устами Мышлаевского в «Белой гвардии» и в «Днях Турбиных», все зло в российской истории. А также от тех, хочется сказать, гнилых интеллигентов, которые этому мужичку-богоносцу поклонялись многие десятилетия, если даже не столетия. Но и вот теперь этот охлос торжествует, в том числе чудовищным образом деформируя мировосприятие, в том числе и публичное, отдельных представителей творческой интеллигенции, скажем так.
Посмотрите, что писали отдельные российские интеллектуалы по поводу покушения на Захара Прилепина, который когда-то, может быть, был талантливым писателем, а сейчас является банальным военным преступником, который на самом деле получил свое, я так считаю.
Какие еще у меня могут быть объяснения? Как люди могут не понимать, что они, сегодняшние люди, никакого отношения к той войне не имеют?
К. ЛАРИНА: Как к великой русской литературе тоже, кстати.
Е. КИСЕЛЕВ: Как и к великой русской литературе. Послушайте, еще раз хочу сказать. Простая арифметика, господа. Вот если не верите, бумажку возьмите и посчитайте. Люди, которые попадали в 18-летнем возрасте на фронт, их было очень немного, тогда уже старались новобранцев в конце войны не отправлять в районы боев за Берлин, но какое-то количество, конечно, на фронт попадало 18-летних пацанов-призывников 1945 года. Вот им сегодня 96. Зная продолжительность жизни в России, зная уровень медицинского и социального обеспечения, зная вообще качество жизни в России, ну как вы думаете, много ли людей у нас доживает до 96-летнего возраста?
К. ЛАРИНА: Вчера был один – Дойников или как его фамилия? – знаете, который рядом с Путиным сидел. 96, что ли, ему лет. Как раз тот самый возраст, о котором вы говорите. Он ветеран НКВД. Он тот человек, который в 1944 году был отправлен командованием на ликвидацию националистического подполья во Львове. Вот какие теперь ветераны. А с другой стороны, простите, что я вас прервала, просто раз уж про это заговорили, а с другой стороны, по другую руку сидел другой человек, тоже ветеран, но только не ветеран Великой Отечественной войны, а ветеран вторжения советских войск в Чехословакию в 1968 году. Понимаете? А третий выходил…
Е. КИСЕЛЕВ: Да, даже этих остается не очень много.
К. ЛАРИНА: Да, да, да.
Е. КИСЕЛЕВ: Участников вот героических операций. В 1953-м в Берлине подавляли массовые выступления граждан Германской Демократической Республики против советской оккупации и против политики, которую проводила тогда правящая социал-коммунистическая, по сути, партия. Там она называлась Социалистическая единая партия Германии, но на самом деле это были коммунисты (Ульбрихт, Хонеккер и же с ними). Потом была, 1956 год, Венгрия. С Кореей, между прочим, воевали. Были среди советских граждан так называемые добровольцы, воевавшие на стороне Северной Кореи против Южных. Но их тоже, в общем, почти что не осталось. Даже ветераны Афганистана уже все старики. Но ряженых всегда подгонят.
К. ЛАРИНА: Но я вам говорю, что они не вполне ряженые. Каждый ветеран вполне себе. Есть чем гордиться. Еще один будущий ветеран, который вышел…
Е. КИСЕЛЕВ: Когда их совсем не останется…
К. ЛАРИНА: Слушайте, когда совсем их не станет – я вам сейчас скажу, что будет – эти сами станут ветеранами. Вот уже Путин близок к своему образу и подобию, к тем самым ветеранам, которых он сажает рядом с собой. Я вот думаю, что если он доживет до каких-нибудь еще ближайших Дней Победы, он уже сам будет рассказывать байки или про него, как про Сталина, будут писать какие-то мифические биографии, что он сам воевал, освобождал, не знаю, какой-нибудь город во время Великой Отечественной войны вместе со своим отцом, был мальчиком, сыном полка. Да, простите.
Е. КИСЕЛЕВ: Да нет, все нормально. Уважаемые зрители, у нас сегодня не интервью, у нас сегодня разговор. И вот мы с Ксенией разговариваем так, как люди в жизни разговаривают, перебивая друг друга, стараясь иногда перекричать, не до конца дослушивать. Не обижайтесь. У нас вот такой формат.
Так вот, я хотел сказать, что, к сожалению, я подумал, сам себя поймал на мысли, господи, ряженых-то не понадобится, к сожалению, потому что, если Путин удержится у власти, – а я подозреваю, что он может еще у власти удержаться, и я хотел бы ошибаться, но рациональное начало у меня в голове подсказывает, что не стоит надеяться на скорый крах путинского режима, – и в будущем будут ветераны так называемой специальной военной операции, их будут чествовать.
К. ЛАРИНА: Так один из них уже выходил на Красную площадь вчера, на танке красовался – я забыла фамилию, фамилии этих людей надо знать, – который был одним из командиров в Буче, который насиловал, убивал и издевался над мирными гражданами. Если не сам, то под его руководством это делали его так называемые солдаты, а по-русски говоря – каратели. Так что вот вам, пожалуйста. Он получил звание Героя России, между прочим (может быть, в том числе и за эту Бучу, за этот кошмар, за это военное преступление) и вчера красовался в прекрасной такой, красивой форме. И его имя называли торжественно. Так что эти ветераны уже существуют, и эти герои уже существуют.
Е. КИСЕЛЕВ: Ой, существуют. Только место им на скамье подсудимых. Я очень надеюсь, что рано или поздно суд над этими военными преступниками состоится, и на этой скамье подсудимых будут сидеть не только те, кто убивал, грабил и насиловал, но и разные другие персонажи. Вот чтобы там оказались основные вдохновители пропагандистской кампании в поддержку войны, в поддержку путинского режима, чтобы там оказались судьи.
Вот, знаете, мы все знаем имена российских пропагандистов, которые идеологически, психологически готовили эту войну и поддерживали, укрепляли путинский режим, а вот мы, к сожалению, не помним часто на память имена судей, которые выносили неправосудные приговоры и неправосудные судебные решения. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-то из правозащитников создал такой вот обстоятельный реестр тех представителей «Фемиды российской», которые посылали людей в тюрьму, в лагеря, просто сажали под арест.
К. ЛАРИНА: У нас есть «Список Магнитского», пожалуйста. Там все эти судьи перечислены. Это те же самые судьи, которые сейчас приговаривают к огромным срокам в том числе и политических заключенных, которые отправляют под стражу невиновных людей. Это все те же самые люди. Я боюсь, что даже там, может, кто-то прибавится, но «Список Магнитского» существует и надо к нему иногда приглядываться.
Е. КИСЕЛЕВ: Есть «Список Навального» еще примерно на 6 тысяч фамилий, где, я напомню, есть отдельный раздел, касающийся сотрудников правоохранительных органов и представителей вот этой вот самой ручной басманной Фемиды, басманного правосудия.
Вот последняя фамилия. Просто запомните эту фамилию. Люди чтобы знали, чтобы детям было стыдно. Вот мне хочется в этих ситуациях, чтобы дети за родителей отвечали, чтобы детям было стыдно, что они сыновья или дочери вот таких вот негодяев и негодяек. Наталья Чепрасова – так зовут судью, которая отправила в тюрьму на два месяца Евгению Беркович и ее…
К. ЛАРИНА: Светлану Петрийчук.
Е. КИСЕЛЕВ: Светлану Петрийчук, ее соавтора, автора сценария того самого спектакля, за который вдруг решили судить задним числом.
К. ЛАРИНА: Там даже не заднее число, извините, Жень, там вообще нет никакого основания для каких-либо обвинений. Вообще, это «театральное дело» номер два…
Е. КИСЕЛЕВ: Нет, просто это первый случай, когда берется уже состоявшееся произведение.
К. ЛАРИНА: Да, да, да. Это первый случай, когда художественное произведение любое.
Е. КИСЕЛЕВ: Опубликованная книга, снятый фильм, поставленный спектакль, когда вдруг задним числом выясняется, что это была антигосударственная крамола, заслуживающая уголовного преследования. Вот оно как, да?
К. ЛАРИНА: Это первый случай, когда судят за художественное произведение; не за пост, не за публицистику, не за газетную статью, не за выступление, а именно за художественное произведение. По-моему, такого не было. Не за книги. Да, людей судили, людей отменяли. Но отменяли их и продолжают отменять, и сажать, и преследовать, и изгонять из страны, и называть врагами народа не за песни, не за стихи и не за слова, а просто за позицию, что называется. Здесь то же самое. Я надеюсь, что вы тоже это понимаете, что Евгению Беркович и Светлану Петрийчук судят не за спектакль и не за пьесу, а за их позицию активную антивоенную.
Женя Беркович очень активно весь этот год публиковала и в постах своих в социальных сетях, и в интервью и не скрывала своего отношения к этой войне. Ну и плюс к этому стоит тоже добавить, что она, конечно, сейчас очень популярна как поэт. Она пишет такие вот антивоенные стихотворения очень сильные, очень сильные стихи, которые расходятся просто в секунду по сети. Их передают из уст в уста, как когда-то в самиздате печатали стихотворения или когда-то учили наизусть стихотворение Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны» и вот читали друг другу. Так и здесь. Поэтому я думаю, что это важно, за что их упрятали за решетку, молодых женщин.
Не могу остановиться. Просто, простите, это меня тоже, конечно же, очень сильно взволновало все. Они же помещены в СИЗО №6. Это единственное женское СИЗО в Москве. Хочется сказать «печально известное», но это страшное место. О нем писали многие правозащитники, когда еще допускали членов ОНК в вот эти вот священные стены, которые десятки лет не видели ремонта. Там просто пыточные условия сами по себе. Это, конечно, чудовищно, просто чудовищно. Это преступление вот этой судьи, про которую вы сейчас сказали.
Е. КИСЕЛЕВ: Да. Если у этой судьи есть дети или внуки, мне очень хотелось бы, чтобы они сгорали от стыда, чтобы им было стыдно смотреть окружающим в глаза. Но беда-то в том, что они смотрят окружающим в глаза – и сами эти судьи, и их отпрыски – боюсь, смотрят окружающим в глаза с чувством превосходства: вот мы дорвались, мы во власти, мы творим, что хотим. Вот мне кажется, что сейчас в значительной степени такие настроения бытуют в Москве, в Питере, в России. Я могу ошибаться, но мне кажется, что нет, все-таки ликующая гопота там правит. И ликующей гопоте, конечно, под стать вот эти вот шабаши в честь культа победобесия.
Я всякий раз вспоминаю, когда речь заходит о Дне Победы, о памяти о войне, о 9 мая, как не любили мои родители, их друзья, знакомые, которые, как и они, пережили войну, об этой войне вспоминать, об этой войне рассказывать. Для них День Победы был прежде всего днем траура, днем памяти. Да, радовались ветераны, когда встречали друг друга.
Великий фильм «Белорусский вокзал», особенно его последняя сцена, где вот показано, что люди встретились, что они рады, что они уцелели тогда, дожили, но они рыдают. Они рыдают не только над судьбой тех, кто не дожил, но они рыдают, если угодно, над собственными искалеченными, исковерканными жизнями. Об этом тоже люди думали, что за победу, которую они вытащили на своих плечах, большинству людей ничего не досталось. Так вот, ордена-побрякушки. Вернулись в мирную жизнь и опять стали жить плохо, голодно, убого.
И я думаю, знаете, еще над тем, что они все-таки виноваты. Нужно им было рассказывать нам о войне, какая она была на самом деле, потому что вот их молчание понятное привело к тому, что в свое время в наши неокрепшие души и в неокрепшие души других людей удалось внедрить совершенно ложные представления о том, какая была эта война. И очень немногие люди сумели просто в силу тяги к знаниям, к информации, к подлинной истории понять, что это было на самом деле.
К. ЛАРИНА: Жень, ну я тут с вами не соглашусь. Не рассказывали о войне наши близкие. Тоже мало что я знала про, что называется, повседневную жизнь бойца Красной Армии во время Великой Отечественной войны. Мало чего мне дед мой рассказывал. Но можно себе представить.
Но существует так называемая лейтенантская проза, гонимая всю жизнь и сейчас в том числе – это Даниил Гранин, это Виктор Астафьев, это Василь Быков и Борис Васильев. Это великие книги, великие тексты и великие свидетельства той, подлинной войны, которую от нас прятали. Ну, прятали. Прятала власть всегда с точки зрения идеологической то одна, то другая, то третья. И сейчас прячут еще глубже. Так что все-таки мы знали. И у нас была возможность эти книжки читать. И мы их читали и понимали.
Слушайте, я скажу вам еще одну вещь. Даже прожженные советские прозаики-фронтовики или те, которые писали о войне, как Юрий Бондарев, даже он успел в своих книгах написать правду. Вспомните роман «Берег», по-моему, где был впервые зафиксирован вот этот случай – пусть он был уникальным, но он был зафиксирован – попытки изнасилования немецкой девушки советским офицером. Если вы помните, этот сюжет там есть. Я уж не говорю про роман «Тишина. Двое» того же Бондарева, который как раз рассказывал об этом столкновении настоящих фронтовиков с мерзкой, отвратительной, сытой, лживой московской жизнью послевоенной, когда они вернулись и как они абсолютно не вписывались в этот контекст.
Вот вам, пожалуйста, пример. Значит, могли это сделать. Был период, наверное, короткий, когда могли. Но я уж не говорю, во что там Бондарев превратился позже. Уже это совсем другой человек.
Е. КИСЕЛЕВ: Вы понимаете, какая беда-то: у нас эту литературу украли сейчас. Вот я не хочу сейчас читать вот эту прозу о войне. Я не хочу слышать военных песен Окуджавы. Я не могу смотреть фильмы, которые я раньше любил смотреть. Не знаю, не могу себя заставить. У нас много чего еще украли. Вообще, может быть, все воспоминания хорошие, какие у нас были. Не согласна?
К. ЛАРИНА: Согласна, конечно. Но, вы знаете, у меня тоже какой-то порыв существует. Я вообще на это на все смотреть не могу. И фильмы не смотрю. Но это все случилось, кстати, до войны, до вторжения в Украину и до 2014 года, когда вот это победобесие вылилось в абсолютное, с одной стороны, вот это громыхание, ликование этой гопоты, как вы говорите, и эти люди – хозяева всех этих праздников, эти люди ходят по перекрытым улицам города, все для них: все скверы, все гуляния массовые, все площади. Все для них. Еще когда я была в России, мы все прятались по домам. Не дай бог вообще выйти 9 мая на улицу. Это просто ужас, страх.
Е. КИСЕЛЕВ: Особенно мерзко, когда детей маленьких одевают.
К. ЛАРИНА: Да, да, да. И дети, и музыка, и эти танцполы, и эти крики, и эти песни, которые выродились в попсятину в такую мерзкую, вот эти все военные песни, которые когда-то пели за столом наши родители. Все это выродилось в такую вот абсолютную пародию и мерзость. Это правда.
Ну вот я хотела вас перевести еще в одну тему, несильно отдаляясь от той, о чем мы сегодня говорим. Вот эта вся ликующая гопота, весь этот, мать его ети, русский мир, каким образом он сегодня, вчера и позавчера – 7, 8, 9 мая – вылился на улицы европейских городов? Как вообще это возможно? Откуда эта вата взялась? Почему она так себя вольготно чувствует? Объясните, пожалуйста. Есть ли у вас ответ на этот вопрос? Почему не закрывают все эти «Россотрудничества»?
Е. КИСЕЛЕВ: Вы имеете в виду в Европе.
К. ЛАРИНА: Да, именно. Потому что вся эта ликующая гопота, она не только в Москве танцует, гуляет по буфету и в других городах России, но и здесь: в Берлине, в Париже, в Кельне, в Франкфурте, в Мадриде, в Барселоне. Я уж не говорю про постсоветское пространство. В странах Балтии, как они там ни запрещали все это, все равно это все выскочило, как прыщи все выдавленные. Этот гной потек по всем улицам европейских городов. Флаги, эта колорадская лента, флаги советские, флаги триколоры сегодняшние, флаги каких-то этих самых, типа, ДНР, ЛНР. И все с этими бантами. И все орут: «Путин! Путин! Мы русские! Мы всех победим!» Объясните, как это возможно?
Е. КИСЕЛЕВ: Ну послушайте, я не знаю. У вас в Португалии наблюдаете такое?
К. ЛАРИНА: Нет. Они раньше ходили. Был «Бессмертный полк». В прошлом году уже, естественно, не было, потому что не хотели нарываться. А сейчас… Вчера я посмотрела вот в португальских новостях – ничего нет вообще про это. Ну, а в чатах есть. Они тихой сапой сидели в каком-то там домике у себя. Похоже было на секту. Они сидят с портретами в таком темном месте. На улицу даже не выходили. Все тихо. Но это Португалия, да. Здесь так. А все что я вам рассказала, перечислила города, вот отвечаю за каждое слово, я все это сама собирала у себя в Telegram-канале в ужасе.
Е. КИСЕЛЕВ: И массово?
К. ЛАРИНА: Ну, ощущение, что да.
Е. КИСЕЛЕВ: Я честно признаюсь, что это было выше моих сил – вот смотреть на эти, что называется, отдельные проявления ура-патриотизма и вот этой вот религии победобесия в разных городах Европы.
К. ЛАРИНА: Как это происходит?
Е. КИСЕЛЕВ: Не знаю, насколько масштабны были эти мероприятия, но я так смотрел, что все-таки городские власти в Берлине, в некоторых других городах пытались предпринять какие-то весьма жесткие меры. В Варшаве, например, насколько я понял, не дали устроить очередную церемонию поклонения советским военным памятникам, которые поляки не любят. В прошлом году там русского посла облили красной краской с ног до головы.
К. ЛАРИНА: В этом году тоже не дали ему возложить какой-то там венок. Ему воспрепятствовали.
Е. КИСЕЛЕВ: Знаете, все понятно, все объяснимо. Есть обширная российская бытовая эмиграция. Даже, я не знаю, релокация, эмиграция.
К. ЛАРИНА: Но это не те, которые от войны убежали. Это те, которые войну воспевают.
Е. КИСЕЛЕВ: Нет, нет, нет, я понимаю. Я говорю о людях, которые в поисках лучшей жизни, более зажиточной, более сладкой уезжали из России в девяностые, в нулевые, в десятые годы.
К. ЛАРИНА: Да из совка еще уезжали, небось, люди.
Е. КИСЕЛЕВ: Некоторое количество из совка уезжало. Да, «колбасная» так называемая эмиграция в разных ее проявлениях. Разумеется, там есть значительное число людей, которые подвержены тем же самым болезням общества, в том числе интеллектуальной деградации и превращению вот в таких вот моральных гопников.
К. ЛАРИНА: Русский мир.
Е. КИСЕЛЕВ: Русский мир, да, русский мир. Когда-то русский мир был другим. Он тоже существовал, да. Когда-то русским миром была русская эмиграция послереволюционная. Эмигранты писали книги, создали целую литературу русского зарубежья, выдающуюся литературу на самом деле. Были композиторы, поэты, художники, которые между собой общались. Были какие-то российские эмигрантские культурные институции.
Особенно это было характерно для Берлина (до того, как пришел к власти Гитлер). Потом эта русская эмиграция из Берлина перекочевала в Париж. После того, как Париж был захвачен немцами во время начала Второй мировой войны, они уехали кто куда, в основном в Америку. Даже есть такой трехтомник романа Гуля, замечательного писателя эмигрантского, «Я унес с собой Россию» он называется.
К. ЛАРИНА: Ну вот эти тоже унесли, только в своем понимании.
Е. КИСЕЛЕВ: «Россия в Германии», «Россия во Франции», «Россия в Америке». Такой вот трехтомник, посвященный как раз 1920-м, 1930-м и потом уже послевоенным американским годам жизни русской эмиграции. А потом на смену вот этой вот эмиграции, вот этому русскому миру пришел совершенно иной – путинский.
К. ЛАРИНА: Может, они боятся, скажите, Жень? Вот я все думаю про европейские власти, власти муниципальные, городов. Почему они это разрешают? Ведь если успокоиться, говорю я себе, и представить себе на секундочку, по сути, это то же самое, как если бы вот какие-нибудь фашики времен Второй мировой войны, нацисты, которые бы вот так вот устраивали пляски. Собственно говоря, они потом и устроили. Вот с этого все и начинается, что мы вот сейчас рассуждаем. Плясали-плясали, а потом потихонечку и захватили, и оккупировали, и стали хозяевами и в Европе, и пал перед ними и Париж, пал и Лондон, все пали перед ними. Да? И сейчас, получается, то же самое.
Повторю, вот вы говорите, получается, две России: Россия, которую унес Гуль на подошвах своих ног и в своем сердце, и теперь Россия, которую вот эта гопота унесла и несет, и несет по всему миру. Это сегодня страна, которая является преступником, страна, которая является страной-террористом, на президента этой страны оформлен уже ордер на арест Международным уголовным судом. Почему это все не является основанием – задаю я вопрос в пустоту в качестве риторического – основанием для того, чтобы, во-первых, проверить всех граждан, у которых красная эта паспортина, на территории всех европейских государств?
И проверить, что это за люди, они кого представляют, они чем здесь занимаются, они где работают. Почему представительства типа «Россотрудничества» никто не закрывает? По всем странам Европы они существуют. Вот или «Русские дома» так называемые. Никто же это не помнит, что такое «Русский дом». Это то же самое, что русский мир – бессмысленный и беспощадный. Это та самая путинская «пятая колонна», агенты влияния, которые распространяются по всему миру в течение всех этих десятилетий.
Е. КИСЕЛЕВ: Ксения, я думаю, что придет время, и с ними разберутся. И время придет достаточно скоро. Согласитесь, что на протяжении 20 с лишним лет пребывания Путина у власти Запад никак не мог понять, с кем он имеет дело. Запад все время хотел видеть в Путине лучшее. Иногда для этого у Запада были какие-то основания, потому что Путин менялся, становился все хуже и хуже. Вот это вот питерское уголовно-дворовое начало в нем не сразу расцвело пышным цветом, но задатки были с самого начала замечательные. Была замечательная почва для того, чтобы все это бурным цветом разрослось, буйным цветом.
К. ЛАРИНА: Борщевик такой.
Е. КИСЕЛЕВ: Да, да, да. Вот такой вот борщевик, точно. И вы понимаете, ну вот я могу сказать, что я на протяжении этих 20 с лишним лет десятки раз приглашался участвовать в каких-то международных конференциях, круглых столах, каких-то других мероприятиях, посвященных обсуждению происходящего в России. И то, что лежало на поверхности, а именно личность российского президента, его наклонности, его ценности, его убеждения, которые то и дело, знаете, как гвоздь из сиденья, вылезали наружу и больно жалили этих самых западных политиков в пятую точку, вот они никак с этим не могли примириться: «Ну как же так, он же президент, он же не может врать публично. Ну как же так, за него там люди проголосовали».
Вот они судили о Путине и о путинском режиме исходя из своих представлений о добре и зле, о том, как устроена демократия, из уважения к политическим институтам. И они не понимали, что все эти политические институты вырождаются, что процедуры демократические выхолащиваются, и на смену им приходят сплошные симуляторы, сплошные декорации, что вся эта демократия российская так называемая превратилась вот в такой вот нарисованный на холсте очаг в коморке папы Карло, а за ним вообще ничего.
К. ЛАРИНА: Не просто ничего, а черная бездна. Можно засосать полмира в эту черную бездну.
Е. КИСЕЛЕВ: Если бы санкции ввели жесткие против России сразу после аннексии Крыма и начала гибридной войны на востоке Украины, если бы сразу дали наотмашь по рукам, по заднице протянули как следует, глядишь бы, по-другому стала развиваться и российская, и международная история. Но пребывали вот опять-таки все они в своем придуманном пузыре и получили вот эту войну. Сейчас им, видимо, нужно дойти и до того, что нужно принимать какие-то жесткие административные, если угодно, полицейские меры по отношению к этим всем «Россотрудничествам», вот всяким институтам.
Послушайте, сколько в свое время было споров на Западе по поводу того, разрешать вещание вот этого самого RT или не разрешать вещание. Russia Today, да? «А как же мы будем вводить санкции против пропагандистов? Они все-таки журналисты. А как там с Первой поправкой быть, как быть со свободой слова?» И насколько я понимаю, до сих пор в Соединенных Штатах далеко не против всех российских пропагандистов из-за этой самой пресловутой Первой поправки введены соответствующие санкции.
К. ЛАРИНА: Так и в Европе тоже не против всех. Так я вам скажу, и корпункты сохранились. Не только RT, но корпункты и «Первого канала», и ВГТРК. Они существуют.
Е. КИСЕЛЕВ: Значит, короче говоря, всю эту нечисть будут выпалывать, я вас уверяю. Между прочим, от нас с вами это тоже зависит, чтобы этот вопрос о необходимости ограничить тлетворное, ядовитое влияние российских империалистов на территории стран Западной Европы решался таким образом.
Главное, чтобы при этом не пострадали десятки, сотни тысяч людей, которые против Путина, который сейчас уехали и благодаря существованию которых… Конечно, я понимаю, что сразу сейчас кто-то начнет мне возражать, кто-то даже начнет в меня тухлыми яйцами, образно говоря, кидаться, но я понимаю, что десятки тысяч людей… Есть те, которые просто сбежали. Опять-таки, воспользовались ситуацией для того, чтобы сбежать в поиск лучшей жизни или просто убежать от мобилизации.
К. ЛАРИНА: Переждать, что называется, да.
Е. КИСЕЛЕВ: Или переждать что-то там, да. И, кстати, некоторые уважаемые представители творческой интеллигенции, скажем так, творческих профессий. Люди сидят, набрав в рот воды, и явно пережидают, явно пережидают. Ничего не говорят по поводу происходящего, занимаются абстрактными вещами, совершенно не имеющими отношения ни к происходящему в России, ни к ужасу, который творится в Украине. Занимаются каким-то абстрактным художественным творчеством. Имена их известны. Надеюсь, что их поведению тоже будет когда-нибудь современниками дана правильная оценка.
Но при этом я думаю, что все-таки, если и будут какие-то жесткие меры приниматься, ликвидировать все эти институты «Россотрудничества», все эти дома культуры, все эти институты российской и какой-нибудь испанской, немецкой, французской и прочей дружбы, чтобы не пострадали хорошие, честные люди, которые уехали из России, потому что им просто там невозможно дышать.
К. ЛАРИНА: Ну вот, кстати, хорошая заявка на отдельную панель, извините за выражение, для вот этих всех оппозиционных форумов, которые проходят в разных странах Европы. Это Ходорковский, это Каспаров, это Илья Пономарев. Я уверена, еще что-то будет, возникнет.
Мне кажется, что вот чем заниматься. С одной стороны, помогать тем, кто страдает и кто преследуется за свою позицию антивоенную, и помогать тем, кто не релоцировался, а успел уехать и собирается уехать, для того чтобы не иметь ничего общего с этим режимом, и открыто говорит о том, как он к этому относится ко всему.
А с другой стороны, безусловно, настаивать – мне кажется, это очень важно – лоббировать в западном обществе и в западных институтах в том числе вот эту тему, чтобы ни в коем случае не просачивалась эта человеконенавистническая идеология путинская, путинская пропаганда, которая сделала уже немало для того – то, о чем вы говорили, – чтобы Европа пребывала в таком прекраснодушии в отношении этого режима и в отношении этого политика, этого лидера, типа, он такой респектабельный, вполне себе ничего и можно иметь дело. Это тоже результат пропаганды.
Е. КИСЕЛЕВ: В носу вроде не ковыряет, с помощью большого пальца не сморкается, за столом не рыгает, даже не матерится.
К. ЛАРИНА: Поэтому мне кажется, что здесь нужно просто вот обязательно этим заниматься и определить эту стратегию в том числе и для политической эмиграции, как противостоять этому потоку дерьма, который оттуда хлещет, продолжает хлестать. И люди смотрят. Вот почему сейчас, мне кажется, эта тема очень важна. Потому что он показал себя, эту рожу свою русский мир показал именно вот в этот праздник, как это обычно происходит. Все эти «Бессмертные полки» раньше бродили по всем улицам городов, а сегодня вот эта вот гопота пляшет, ликует и грозит. И люди ее боятся. Я смотрю эти кадры и вижу, как местные жители с ужасом смотрят на эту пьяную рожу, которая там грозит, дули им показывает, кричит, что мы все победим.
Я это повторяю, чтобы люди понимали, что это есть и никто этому не препятствует. Ну хорошо, полиция в Берлине там. Но она не препятствовала, она не запрещала им ничего. Все обвешаны этими лентами георгиевскими, которые сегодня символизируют смерть.
Е. КИСЕЛЕВ: Ленты георгиевские были городскими властями, вообще-то, запрещены.
К. ЛАРИНА: Вот. Но они есть.
Е. КИСЕЛЕВ: Российские флаги были запрещены, красные флаги были запрещены. Возможно, немецкая полиция получила какие-то…
К. ЛАРИНА: Боятся. Я думаю, что боятся.
Е. КИСЕЛЕВ: Негласные задания не доводить дело, что называется, до греха. Но в следующий раз доведут до греха, я думаю. Для этого нужно, чтобы германские власти федеральные и местные, наконец, просто прониклись тем, что к этим людям надо относиться так же, как они относятся к каким-нибудь бритоголовым ультраправым экстремистам, и что разницы никакой нет между бритоголовыми неофашистами и экстремистами разных мастей и вот этой вот публикой, обвешанной георгиевскими ленточками. Их нужно разгонять, усмирять совершенно так же. Они являют внутреннюю угрозу национальной безопасности отдельных стран и Европы в целом.
К. ЛАРИНА: Ну и памятники, конечно. Надо было давным-давно от них избавляться, демонтировать, убирать вот эти все памятники советской оккупации, так называемые памятники воинам-освободителям, которые в одно касание превратились в воинов-оккупантов. Почему во многих европейских городах и странах только сейчас начинают – про страны Балтии мы обычно говорим –почему только сейчас, когда уже бушует этот русский мир, витийствует и издевается над странами и в первую очередь уничтожает Украину не стесняясь, не стыдясь? Почему до сих пор там стояли эти памятники советским воинам так называемым?
Е. КИСЕЛЕВ: Знаете, Советская империя помечала…
К. ЛАРИНА: Вот именно.
Е. КИСЕЛЕВ: Помечала, расставляла метки свои по подвластной ей территории при, заметьте, полном одобрении и поддержке со стороны местных властей, которые пришли к власти на штыках вот этой самой Красной Армии освободительницы.
Давайте называть вещи своими именами. Германская оккупация для многих восточноевропейских, как тогда их называли – на самом деле это Центральная Европа – для многих европейских, скажем по-современному, стран была национальным унижением, трагедией. Не для всех. Разные были отношения у Германии с разными странами, входившими в орбиту немецкого влияния. Какие-то страны были оккупированы, какие-то страны были союзницами Германии. Мы помним, что в каждой стране была своя история.
Да, безусловно, Польша была освобождена, Чехословакия была освобождена. С другими странами, скажем мягко, была более сложная история. Были страны, которые участвовали в войне против Советского Союза. Потом, когда война стала складываться не в пользу Германии, эти страны-сателлиты порвали с гитлеровским режимом и перешли на сторону союзников и уже дальше воевали на стороне союзников.
Но в любом случае в сухом остатке все эти страны, находившиеся на территории, все государства я имею в виду, оказались захваченными коммунистическими партиями, опиравшимися на военную силу, на военное присутствие советских оккупационных войск. Это было и в Польше, это было и в Восточной Германии на территории советской зоны оккупации, это было в Чехословакии, это было в Румынии, в Венгрии, в Болгарии.
Только Югославия сумела. Собственно, из-за этого был такой тяжкий период в отношениях между Москвой и Белградом при Сталине и при Тито. Почему Тито считался предателем? Потому что он отказывался проводить внешнюю и внутреннюю политику Югославии так, как от него требовала Москва. Это отдельная сложная, большая история.
Поэтому и появились памятники. Поэтому и в этих странах население обрабатывали. И во многих странах была существенная прослойка просоветски, пророссийски настроенной публики, которая жила в плену определенных исторических и идеологических построений, мифологических по сути своей.
Потом начался другой период с 1989 года. И тогда стали потихонечку всех этих воинов-освободителей или стыдливо убирать на местные кладбища, как это было сделано в Эстонии. Но в Германии, например, пока все на месте стоит.
К. ЛАРИНА: Этот Трептов-парк?
Е. КИСЕЛЕВ: Да, и Трептов-парк. И есть копия уменьшенная война-освободителя в Тиргартене.
К. ЛАРИНА: Вот они туда и валят все, идут шествием.
Е. КИСЕЛЕВ: Я думаю, что дойдут руки. Понимаете, война, которую Путин и путинская Россия развязали против Украины, в свою очередь, развязала немцам руки в отношении исторической памяти. Мне так кажется.
К. ЛАРИНА: Но и то долго к этому шли. Мы с вами тоже говорили в течение этого года, как долго немцы принимали это решение. И исключительно благодаря этой исторической памяти своей, чтобы помочь Украине открыто. Не знаю. Почему меня просто бесит это победобесие, извините за выражение? Потому что я вижу, что это не только русский мир гарцует во всех странах Европы, но и вот вы сами про это говорили, что это влияние, оно проникает не только в отношении русских, которые живут на территории европейских стран, но и в отношении западного общества.
Мне вот интересно даже, какое количество – наверняка какие-то опросы существуют, если вообще на эту тему разговаривают – какое количество западных политиков, западных публичных лидеров общественного мнения, западного общества, наконец, еще испытывают ли они какие-то иллюзии в отношении этого русского мира и этого русского президента. Наверняка же такие есть, которым нравится что-то в нем, продолжает нравиться.
Е. КИСЕЛЕВ: Мне кажется, что такие социальные группы или слои, отдельные личности, они становятся стремительно маргинализированными.
К. ЛАРИНА: Дай бог.
Е. КИСЕЛЕВ: Все-таки сейчас, мне кажется, даже для трампистов восхищаться Путиным в Америке становится политически некорректным. Даже там для сторонников Марин Ле Пен во Франции, мне кажется, политически некорректным становится какое-либо позитивное отношение к путинской России и лично к Путину. Слушайте, по-моему, даже Орбан потихонечку – большой путинский дружок Виктор Орбан в Венгрии – и тот начинает потихонечку отъезжать, понимая, что до добра это его не доведет рано или поздно. Вот так вот.
К. ЛАРИНА: А вот эта вот семерка, «семеро смелых», как я их назвала, которые приперлись на 9 мая к Путину в гости?
Е. КИСЕЛЕВ: Их, наверное, пытали.
К. ЛАРИНА: Там есть как бы объяснимые персонажи, но вот, допустим, я, честно говоря, думала, что Пашинян и Токаев все-таки из какого-то другого теста сделанные люди, которые все время как-то демонстрировали свою некую независимость от Москвы и от Путина лично. А в итоге оказались такими же, как Лукашенко. Как это происходит? Это шантаж? Это запугивание? Вот, как вы говорите, пытали? Или действительно там есть за какие места держать этих людей у Кремля? Есть какие-то свои ресурсы? Как вы думаете?
Е. КИСЕЛЕВ: Для меня знаковое то, что не было Алиева. Это очень важная деталь, мне кажется, для понимания тех перемен, которые происходят на постсоветском пространстве.
Ну, что касается Казахстана, вы знаете, я думаю, что это в какой-то мере могло быть продиктовано внутриполитическими соображениями. Возможно, в Казахстане имеется значительная часть местного населения – не только русскоязычная, но и, скажем так, представители старших поколений, – которая живет вот в этой самой победоносной или, скажем так, победобесной парадигме. И, возможно, для того чтобы не осложнять, не обострять этот аспект внутриполитической ситуации в Казахстане, Токаев приехал в Москву.
Все-таки, вы знаете, да, это поступок, но, с другой стороны, у Токаева есть и другие поступки. В частности, его комментарий. Вы помните, как он жестко говорил о том, что Казахстан не приемлет этой войны, что он не согласен с аннексией Крыма.
К. ЛАРИНА: И территории не будет признавать.
Е. КИСЕЛЕВ: Что Казахстан не будет признавать никакие другие захваченные территории российскими, в том числе и так называемые ЛНР и ДНР.
В экономических отношениях сейчас происходят большие перемены. Достаточно упомянуть то, что казахские углеводороды в значительной степени сейчас экспортируются в Европу по транскаспийскому маршруту через тот самый упомянутый мною Азербайджан, и, по сути дела, налаживается альтернативный путь торговли с внешним миром. Казахстан, конечно же, в большей степени ориентируется на Китай теперь, а не на Россию.
Что касается, кто там еще был. Я не специалист по Узбекистану. Я не очень понимаю, что там происходит.
К. ЛАРИНА: И Таджикистан очень тоже объясним, и Туркмения уж тем более.
Е. КИСЕЛЕВ: Да тоже не совсем объяснимо. У Туркмении внешняя граница с Россией.
К. ЛАРИНА: Талибы. Талибы – это Таджикистан, наверное, ближе, да?
Е. КИСЕЛЕВ: Талибы – это скорее Таджикистан. Вот финансовая зависимость в первую очередь объясняет все в отношении Киргизии и в отношении Таджикистана. Какие соображения у узбеков и у туркменов, я не знаю, честно говоря. У Пашиняна – мне понятно. Пашинян сейчас не хочет сердить Путина, потому что у него, по сути дела, в республике присутствуют российские войска, которые из миротворцев могут в любой момент превратиться в оккупантов. Какая-нибудь военная авантюра России против маленькой Армении – это вполне вероятный сценарий развития событий.
Я думаю, что они в таком составе последний раз собираются в Москве. У меня такое вот чувство.
К. ЛАРИНА: Жень, я вспоминаю вашу программу классическую «Итоги» на «НТВ» еще, на классическом «НТВ». У вас там, по-моему, целая рубрика была: если бы выборы были в ближайшее воскресенье, за кого бы вы проголосовали?
Е. КИСЕЛЕВ: Да, мы регулярно публиковали опросы общественного мира на сей счет.
К. ЛАРИНА: Вот на ваш взгляд, судя по сегодняшнему состоянию российского общества, реально вот то, что мы видим, то, что мы с вами всю программу сегодня обсуждали, если бы выборы состоялись сейчас (будем считать, настоящие выборы), за кого бы проголосовало вот это сегодняшнее российское общество?
Е. КИСЕЛЕВ: Российское общество тяжело больно. И я боюсь, что в том самом бредовом, горячечном состоянии, в котором оно находится, оно все равно бы проголосовало за Путина, увы.
К. ЛАРИНА: Я скажу больше. Я не удивлюсь, если бы Пригожин сейчас пошел бы на выборы, вполне возможно, что он собрал бы значительное, внушительное количество голосов, потому что он крутой, потому что он даже может сказать про дедушку, что он мудак, извините за наш французский.
Е. КИСЕЛЕВ: Я обязательно хотел, чтобы мы вот этот эпизод с вами сегодня вспомнили: «Если окажется, что дедушка, который думает, что все хорошо, на самом деле законченный мудак, то как дальше будем жить и как будем побеждать?» Но это заявка на успех.
К. ЛАРИНА: Абсолютно.
Е. КИСЕЛЕВ: С точки зрения неписаных законов отношений во властной вертикали, с точки зрения неписаных законов и правил, по которым функционируют властные элиты в России, это чудовищное преступление. И если сейчас Пригожин не будет сурово наказан – это значит, что действительно там полный бардак и действительно в этом случае может оказаться, что мои прогнозы относительно того, что режим еще долго будет сохранять устойчивость, не соответствуют действительности. Посмотрим.
Пригожин себя ведет сейчас абсолютно как распоясавшийся публичный политик: раздает налево и направо интервью, публикует разные видео. Причем я этого интервью не слышал, но я сегодня разговаривал с Максимом Курниковым. Наш с ним разговор тоже будет сегодня опубликован, не пропустите. Очень интересный разговор у нас с ним получился. И он сослался на мнение Александра Роднянского, человека глубоко профессионального, который сказал, что все эти видео сняты очень качественно.
Я тоже так начал вспоминать и подумал: «Черт возьми, они действительно сняты качественно. Выстроена картинка, хорошо поставлен свет, продуманы ракурсы». И вот эта жуткая история, когда он появляется на фоне огромной поляны, которая просто устлана телами убитых вагнеровцев, и начинает дальше по матушке разговаривать с Шойгу и с Герасимовым – это тоже продуманная сцена, безусловно.
К. ЛАРИНА: Я вам скажу больше. Буквально за последние два дня уже появились видеообращения к Пригожину. Раньше люди из приграничных зон откуда-то там из сел говорили: «Дорогой Владимир Владимирович, только на вас вся надежда». Сейчас другие тексты произносят (я не знаю, видели вы или нет): «Дорогой Евгений Викторович, только вы можете нам помочь». Какие-то тетки сидят из Белгородской, по-моему, области: «Только вы можете нам помочь. На вас вся надежда, дорогой Евгений Викторович. Спасите нас, дорогой Евгений Викторович». Так что это очень все, мне кажется… Я согласна с Роднянским, точно это профессионально снято все. И это кампания, это очевидно.
Е. КИСЕЛЕВ: У Пригожина есть бойцы.
К. ЛАРИНА: У него есть армия. Да, да, да.
Е. КИСЕЛЕВ: Небольшая, неплохо вооруженная, сплоченная армия. У него есть деньги. У него даже есть африканское золото. Ему есть куда спрятаться в случае чего в Центральной Африке.
К. ЛАРИНА: Есть что предложить.
Е. КИСЕЛЕВ: Отходные пути имеются. Он, судя по всему, парень рисковый. У него есть средства массовой информации. Давайте не будем забывать все эти ольгинские ботофермы, троллей. Видели, какой у него «Вагнер Центр»?
К. ЛАРИНА: Помимо этих ольгинских троллей, у него есть вполне себе респектабельный медиахолдинг, РИА ФАН который называется.
Е. КИСЕЛЕВ: Да, да, да. Ну, о респектабельности этого медиахолдинга я бы поспорил с вами.
К. ЛАРИНА: Ну, люди считают, что это СМИ. Не какой-нибудь там помоечный Telegram-канал, понимаете, это СМИ.
Е. КИСЕЛЕВ: Тем не менее. И у него сейчас возникает, заметьте, сеть его сторонников. Потому что да, чуть ли не 2/3, а может быть, и 4/5 вагнеровцев погибает там под Бахмутом и в других местах, где они участвуют в боевых действиях против Украины, но какой-то процент выживает, они возвращаются героями, их боятся, они в открытую ходят по городам и селам в своей форме, в этих самых кепи, на которых написано ЧВК «Вагнер», и к ним будут прибиваться такие же лихие люди.
Представьте себе, такой вот широкоплечий мордоворот из бывших уголовников, благодаря Пригожину вышедшей на свободу и выжившей, да еще с ощущением, что «я за родину жизнью рисковал», естественно, в духе официальной московской пропаганды. Вот он возвращается в родной город, в родное село, и через несколько дней у него уже целая банда. И эти люди будут лояльны этому самому Евгению Викторовичу.
Если Путин этого не понимает, даже если он, может быть, какую-то там игру сложную играет с помощью, но бывает, что, знаете, марионетки иногда начинают играть собственную игру и выходят из-под управления Карабаса-Барабаса.
К. ЛАРИНА: И еще учитывая, что за Путиным сейчас никаких побед-то нет. И люди-то, какими бы дебилами ни были, вот это вот путинское большинство агрессивное, послушное, оно же тоже как бы хочет побед, а их нет. А Евгений Викторович производит впечатление человека-победителя, как я понимаю, в воображении вот этого вот большинства.
Русский мир очень любит не только нагибать других, но и очень любит отдаваться. Как в известной шутке советского времени: «Расслабиться и получить удовольствие». Вот это на этом основано, что да, я унижу, изнасилую того, кто слаб, но и сам отдамся любому, кто меня сильнее, с удовольствием, потому что я уважаю силу. Вот на этом построена вся эта идеология, в том числе и путинская. Он, собственно, на этом и взошел, на этих идеях насилия, подавления, унижения и полного распластывания перед силой, только силу уважать.
Поэтому вполне возможно, что и Пригожин поймал, что называется, эту волну. И вполне себе возможно, что он ее удачно использует. Похоже, что у него там даже команда, не только армия у него есть. Жень, вот вы опытный человек в медиапространстве и в медиаистории. Это совершенно очевидно, что у него есть еще и команда, которая работает над его образом, над этим пиаром. Это же не только техники и режиссеры, но и имиджмейкеры, и политтехнологи.
Е. КИСЕЛЕВ: Наверняка. Плюс мне кажется, что у него собственное чутье достаточно развито. Во всяком случае, он ведет себя так, как, наверное, должен был бы игрок такого плана вести себя в этой ситуации. Мне кажется, что он ведет себя в некотором смысле безошибочно, то есть он понимает, на чем он сейчас может заработать дополнительные очки. И это у него получается весьма органично. Такой вот разбушевавшийся бандит, пытающийся рубить правду-матку и выступать против зажравшихся вот этих вот чинуш, которые выдают себя там за генералов и адмиралов, выживших из ума дедов.
К. ЛАРИНА: Не хочется кончать на Пригожине. Получается, что мы тоже поучаствовали в его предвыборной кампании, когда вот так расписали.
Е. КИСЕЛЕВ: Ничего-ничего. Пусть они там перегрызутся, как пауки в банке. Там же еще есть и другие люди, которые хотят урвать кусочек у власти. У всех у них есть свои дети, которых они хотели бы приблизить к тем самым кремлевским высотам и поднять на пока что недостигаемую высоту: всякие младшие Ковальчуки, младшие Патрушевы, младшие Фрадковы, которые пока там на низком старте стоят на каких-то чуть менее низких должностях. Вы знаете, Путин ослабеет еще чуть-чуть – и там такая драка за власть начнется. Мало не покажется никому.
К. ЛАРИНА: Я предлагаю заканчивать. Вы меня так воспитали в наших эфирах, что больше часа – это YouTube не очень любит. А у нас уже больше часа.
Е. КИСЕЛЕВ: Не любит, правда.
К. ЛАРИНА: Да, давайте.
Е. КИСЕЛЕВ: Вот что хотел бы сказать в заключение. Я очень был тронут, прочитав у вас сегодня воспоминания о том, что год назад умер наш товарищ Игорь Свинаренко. Действительно это такая была потеря. Спасибо, что вы об этом вспомнили. Это была страшная потеря для российской журналистики, для российских читателей, для зрителей. Поразительный был человек Игорь, который так мужественно и так долго боролся с болезнью, которая его одолела.
К. ЛАРИНА: Кстати, с Донбасса.
Е. КИСЕЛЕВ: Мне мистическим образом показалось, что добила его война, что он не мог смотреть спокойно на то, как стирают с лица земли его родной город Мариуполь. Он же был украинец.
К. ЛАРИНА: Он родился в Мариуполе. Да, да, да. И одна из его последних записей в Facebook как раз была про Мариуполь, когда уже все полыхало, все было уничтожено. Я думаю, что да, это его тоже очень сильно подкосило.
Е. КИСЕЛЕВ: Да. Он написал: «Думаю только о том, как бы не спиться, не сойти с ума, не застрелиться, глядя на то, что творится с моим родным городом». И вот меня еще преследует мысль о том, что как много людей ушло накануне войны, выдающихся, замечательных людей. Слава богу, их судьба избавила от того, чтобы все это переживать. Подумайте над этим тоже.
К. ЛАРИНА: Друзья, мы остаемся с вами. И вы можете нас комментировать и лайкать, и залайкивать Пожалуйста, не забывайте об этом. Я думаю, что будет правильно, если мы с вами закончим наш сегодняшний эфир небольшим анонсом ближайших наших эфиров.
Я могу напомнить, что на моем канале я выхожу в эфир три раза в неделю. Стараюсь это делать впрямую. Но вот исключение у нас с Женей по разным причинам. Мы стараемся выходить в записи. В ближайшую субботу у нас будет Алексей Малобродский – кстати, про «театральное дело» – человек, который почти год просидел в следственном изоляторе «по театральному делу» «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова. И ему есть что сказать по поводу сегодняшней ситуации в стране.
А у Жени… Вот он сказал вам, что будет у Курникова сегодня же в эфире. Но, может быть, каких-то гостей тоже назовете, с кем вы там планируете встретиться в ближайшие дни?
Е. КИСЕЛЕВ: Я теперь по средам встречаюсь регулярно с Екатериной Марголис. Я надеюсь, что очередная встреча состоится или сегодня вечером, или, может быть, завтра. У меня, повторяю, замечательный разговор получился. Я, в отличие от вас, сударыня, предпочитаю чаще работать в записи, потому что это дает большую аудиторию. Непонятно почему, но вот тем не менее записные программы собирают большую аудиторию, чем прямоэфирные.
Дальше у меня будет разговор с Максимом Курниковым, у меня будет разговор с Майклом Наки, у меня будет разговор с замечательным днепровским писателем Яном Валетовым, у меня будет разговор с Ниной Хрущевой, правнучкой Никиты Хрущева. У меня много чего еще интересного будет.
К. ЛАРИНА: Ну и стрим. Я вас поздравляю с прекрасной премьерой стрима. Вчера Киселев в прямом эфире, между прочим, отвечал на ваши вопросы, на вопросы своих зрителей. Мне кажется, это удачный опыт. Вам следует продолжать это делать.
Е. КИСЕЛЕВ: Ну, я и раньше это делал, что называется, в довоенные времена, но потом как-то забросил. И сейчас понимаю, что да, наверное, это нужно начать опять практиковать регулярно. Ну вот давайте на этом, наверное, поставим точку с запятой.
К. ЛАРИНА: Давайте.
Е. КИСЕЛЕВ: И попрощаемся до следующей встречи.
К. ЛАРИНА: Счастливо! Всем спасибо за то, что нас смотрите.
Е. КИСЕЛЕВ: До свидания.