«Хочу сказать. Ларина» с Фаридой Курбангалеевой

Ксения Ларинажурналист

Фарида Курбангалееважурналист

Сериал «Слово пацана» абсолютно зеркалит сегодняшнюю депрессивную атмосферу в стране. А это факт. Не нужно там находиться, чтобы понять, что сегодня это именно так…

Подписаться на канал Ксении Лариной

Поддержать канал Ксении Лариной

К. ЛАРИНА: Добрый вечер, дорогие друзья, дорогие подписчики, дорогие зрители нашего канала. Это канал Ксении Лариной. Ксения Ларина – это я. Сегодня суббота, 9 декабря. В Москве 19 часов 3 минуты, в Киеве и в Иерусалиме 18 часов 3 минуты. В Праге 17 часов…? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: 17 часов 3 минуты. 

К. ЛАРИНА: …подтверждает моя сегодняшняя гостья, которая как раз находится в Праге. Это журналист и телеведущая Фарида Курбангалеева. Фарида, приветствую, здравствуйте! 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Добрый вечер, Ксения! Приветствую всех подписчиков вашего канала. 

К. ЛАРИНА: Очень приятно. Дорогие друзья, напомню, эфир прямой, поэтому чат трансляции открыт. Ваши вопросы на любую тему приветствуются. Ну, вы поймете, куда вырулит драматургия нашего разговора. Я когда Фариду приглашала, написала ей, что кому, как не Фариде, рассказать все, что она думает про сериал «Слово пацана». И это тоже у нас в программе, поскольку наверняка люди, которые знают Фариду, знают, что она родом из Казани и поэтому наверняка эта тема и этот сериал взволновали нашу сегодняшнюю гостью. 

Но начать я хочу вот с чего, Фарида. Все-таки только ленивый не пошутил, что Путин идет на выборы через Жогу. Во всех заголовках все изгаляются как могут. Скажи мне, пожалуйста, ты когда последний раз голосовала? За Путина, за президента. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, за Путина я никогда не голосовала. Я в 2012 году, еще живя в Москве и работая на ВГТРК, честно пошла и проголосовала за Михаила Прохорова, будучи абсолютно уверенной в том, что это, что называется, наш человек. Конечно, было понимание, что Путин не даст ему победить, что исход схватки предрешен. Но все равно тогда было полное ощущение, что нас много, что есть такой Прохоров, который всех собрал, он абсолютно честно пошел баллотироваться и избираться. 

Ну, чем все это закончилось, мы все прекрасно знаем. Прохоров оказался кандидатом-спойлером. Но это, наверное, был последний раз, действительно, когда… А, нет, вру. В 2020 году летом, уже живя в Праге, я голосовала по поводу так называемого обнуления. Специально съездила в российское посольство. Тогда еще была пандемия, все носили маски – это я все прекрасно помню. И я, естественно, проголосовала против поправок в конституцию. 

И тогда, когда уже произошел подсчет голосов, выяснилась очень интересная вещь. Подсчет голосов в Праге показал, что 83% проголосовавших были против обнуления и остальных поправок, и только 17% за. Это, конечно, демонстрировало реальное отношение к Владимиру Владимировичу, по крайней мере, среди россиян, которые постоянно проживают в Чехии. И это еще одновременно говорило о том, что российской власти, в принципе, плевать на этих людей, которые живут где-то там. Вот они там голосуют как хотят: 90% против 10%, 85% против 15%, 95% против 5% – да пусть они там голосуют. Они ни на что не влияют, их мнение ни на что не влияет и хрен бы с ними, как говорится. 

К. ЛАРИНА: То есть это даже не было учтено. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, может быть, это было учтено, но это, я так поняла, для российской власти абсолютно несущественный момент. То есть я так понимаю, что ко всем нам сейчас такое же отношение. То есть наше количество критически мало, наши голоса, пусть даже вот такие, откровенно антипутинские, не имеют для них никакого значения. Мы не портим им погоды, понимаете? Поэтому вот эти результаты голосования, например, в Праге даже явно не фальсифицированы. Было абсолютно понятно, что это и есть абсолютно честный расклад. Вот это был последний раз. 

К. ЛАРИНА: Вот я тоже вспоминаю, когда я последний раз голосовала. За Прохорова я тоже голосовала, был такой грех, безусловно. Но будем считать, что все равно это такое протестное голосование. Тогда еще была надежда, что увидят, что какое-то количество людей против Путина. Понятно, что это не за Прохорова, а просто такое действительно протестное. 

Сегодня мы видим, как группа Навального активно продвигает эту идею, собственно говоря, и Максим Кац, и еще некоторые оппозиционеры тоже: таким образом продемонстрировать таким образом свое «против». Против Путина. То есть за любого, только не за Путина. Насколько, тебе кажется, продуктивна эта идея сейчас, на выборах 2024 года? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Она мне, конечно, кажется бессмысленной, и мой личный выбор – не ходить на выборы, не голосовать и явкой показать, что на самом деле россияне думают про эту власть. То есть сейчас явка для российских властей критически важна. То есть да, как сказал Песков, 90% Владимир Владимирович возьмет. То есть они ему нарисуют эти 90% или 146%. Но если явка будет, например, 35% или 43%, понятно же будет, чего стоят вообще эти цифры. 

Поэтому я для себя лично, конечно, выбираю не голосовать, никуда не ходить, ни в посольство… И я бы рекомендовала россиянам, которые живут в каких-то других странах или внутри России находятся, тоже не ходить на выборы. 

Но по своим подписчикам я вижу, что многие хотят сделать… Что-нибудь сделать, чтобы показать, что они против. Возможно, что это чисто психологический такой момент. То есть люди настолько зажаты, забиты, запуганы, на улицу они выходить не могут, в одиночный пикет они вставать не могут, листовки клеить тоже боятся. но вот прийти и, допустим, написать на этом бюллетене «Нет войне», или слово из трех букв, или нарисовать что-то – многим почему-то это, что называется, заходит. Может, это просто как единственная возможность хоть как-то выразить свое отношение к этой власти. 

Поэтому я никого не отговариваю, не агитирую прямо так, прямым текстом: не ходите на выборы ни в коем случае. Я честно говорю, что я бы на выборы не пошла и не пойду. Но если для кого-то это такая форма протеста, ну о’кей, хорошо. 

К. ЛАРИНА: Сейчас очень опасно, потому что действительно сейчас люди в России внутри живут как в стеклянном доме. Они все знают и про твой выбор, и про то, что ты нарисовал на бюллетене. И я почему-то уверена, что люди это тоже понимают – что это совсем не то, что было когда-то: веселая стратегия «Нах-Нах», придуманная Борисом Немцовым на очередных выборах, когда действительно можно было написать хрен знает что или нарисовать. И рисовали, и с радостью публиковали все эти бюллетени испорченные у себя в социальных сетях. Сегодня это невозможно. Во-первых, я тебе скажу, что не всегда ты и бюллетень получишь. Они не дают его. Они перешли… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, электронное голосование. 

К. ЛАРИНА: Да, терминал. Или ты приходишь, а тебе даже бюллетень не дают. Ты голосуешь по дистанционному электронному голосованию, но находясь на избирательном участке. Вплоть до этого. То есть они тоже это все прекрасно понимают. Они эту внутреннюю борьбу и стратегию сопротивления со стороны власти – они ее продвигают и делают ее. Поэтому не всем так повезет получить бюллетень, даже так. 

Мне кажется, что неучастие – это и есть твой ответ этим выборам. Ты не идешь на поводу этой повестки, ты не замечаешь, это не событие. Потому что мне кажется, что даже участие в любом виде – это все равно признание, что это выборы. Понятно, что все равно там нарисуют то, что им нужно. 

А мой вопрос – как тебе кажется, как ты себе отвечаешь на этот вопрос: зачем ему это нужно? Сигизмунд, зачем тебе это надо? У него и так все хорошо. Зачем ему эти фейковые выборы? Каким бы он ни был безумным, мертвым или живым, он прекрасно понимает, что это фейковые выборы. Что как закажет, так и сделают. Зачем, что это дает? 

Я сначала еще договорю как ответ на предыдущий вопрос: почему я вообще поняла, что люди хотят что-то рисовать и писать. Возможно, действительно, не в каких-то маленьких городках, тем более не в деревнях, где все друг друга знают, но в больших городах типа Москвы и Питера, насколько я поняла, во время последнего дня единого голосования, который был в сентябре, судя по тому, что я видела в оппозиционных российских ресурсах типа «Соты», «Астры» и так далее, это было популярно. То есть люди продолжают этим заниматься. Реально было огромное количество испорченных бюллетеней – именно так вот испорченных, антипутински и антивоенно.

По поводу того, зачем это Путину надо. Вы знаете, что самое интересное, я на прошлой неделе взяла интервью у сотрудника «Левада-центра» Алексея Левинсона, который в октябре этого года написал очень хорошую колонку (или статью, как хотите) о феномене рейтинга Путина. Он там подробно разбирает, из чего этот рейтинг складывается, почему почти за 25 лет путинского правления, Ксения, у него рейтинг никогда не опускался ниже 60%. Это не накрученные цифры. Это говорит сотрудник «Левады». И сейчас, в ноябре, сказал он мне (тогда еще был ноябрь), рейтинг Путина 85%. 

К. ЛАРИНА: На полном серьезе. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: На полном серьезе. Это «Левада» ведь говорит – 85%. Это очень высоко. И как раз мы с ним прошлись по всем этим пунктам, из чего складывается рейтинг – вообще подробно говорили об этом явлении, феномене. И в том числе затронули этот момент: для чего Путин периодически «переизбирается» (в кавычки возьмем это слово). 

И Алексей Георгиевич, как человек опытный, искушенный – у меня нет смысла ему не доверять, – он мне сказал, что, безусловно, это не имеет никакого значения с точки зрения путинского электората. Потому что он управляем, потому что результаты голосования абсолютно гарантированные. Это все правильно. Но Путину очень важно показывать эти цифры своим приспешникам и сатрапам. Ну, Алексей Георгиевич не так сказал – своему окружению. Потому что да, для элит он демонстрирует – это очень важный такой, четкий сигнал, – что со мной весь народ, а с вами кто? А рядом с ним Медведев, у которого рейтинг в 10 раз ниже. А рядом с ним Мишустин, у которого рейтинг в 2 или в 1,5 раза ниже. Рядом с ним никого нет, он один такой. 

И вот это для его вот этих элит так называемых, для истеблишмента российского имеет какое-то значение, по словам Левинсона. Даже, может быть, большое значение. Вот они перед этим благоговеют. Для них он Акелла, который ни фига не промахнулся, как мы думали это еще год назад, когда ВСУ делали успешное наступление в Харьковской области, потом в Херсонской области. Ни фига он не промахнулся. У него все в порядке с рейтингами, они очень высокие, и он показывает: «Да, я президент с огромным рейтингом. Меня народ любит и обожает». 

К. ЛАРИНА: Да, я видела эту программу. Тут стоит напомнить: я не сказала в начале, представляя мою сегодняшнюю гостью, что Фарида ведет авторскую передачу на канале «Утро февраля». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Но это я для Republic делала. Интервью я делала для Republic 

К. ЛАРИНА: …и записывает прекрасные интервью для Republic. Отдельно, в качестве пузыря такого в сторону, моя личная благодарность за интервью с Колей Сванидзе. Замечательное просто интервью. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Так это вы меня, Ксения, на него вдохновили. Я у вас увидела. Вот вы опубликовали несколько его ответов на те вопросы, которые задавали ваши подписчики. А я просто с Николаем Карловичем тоже была знакома. То есть когда я еще жила в Москве, мы так общались немножко. Я ему написала, говорю: «Николай Карлович, как у вас дела, как здоровье?». Он начал мне отвечать, я говорю: «Вот есть такая идея», и мы с ним пообщались. 

Интервью было письменное. Я это не люблю, но так как у Сванидзе проблемы со здоровьем, он сказал: «Я не буду в устной форме давать». И мы с ним какое-то время вот так переписывались. То есть он мне присылает ответы, у меня еще 25 вопросов на эти ответы, а он там опять ответы… В общем, в результате сделали материал, печатную публикацию. 

К. ЛАРИНА: Прекрасную, да. Я очень рада, что Николай Карлович в такой блестящей форме. Как всегда, он очень четко формулирует все. Не забудем также, что он в Москве находится. Просто молодец. 

Но это, что называется, a parte, реплика в сторону. Возвращаясь к тому, что вы сказали по поводу Левинсона. Да, и Левинсон. Я видела, кстати, его интервью… не помню уже, у кого-то он был тоже. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: У Гордеевой он был год назад.

К. ЛАРИНА: У Екатерины, точно. Такие же грустные выводы делал. Кроме этого, я большой фанат его коллеги Льва Гудкова, который находится, кстати, тоже в России, в Москве. Поэтому, дорогие друзья, уж эти люди точно знают, когда они ссылаются не только на цифры, но и на свои собственные ощущения. Это люди изнутри. 

И тут очень важно понимать то, о чем сказала Фарида – что на самом деле это не обман. На самом деле подавляющее большинство российских граждан доверяют этому человеку, одобряют все его действия, уверены в том, что если он решил, значит, так оно и должно быть, и так далее. 

И это, конечно, самая плохая из всех возможных новость про Россию. Это так. Я не знаю, наверняка Фарида тоже на эту тему думала, рассуждала и сама себе задавала вопрос «почему?». Ведь как же так? Ведь вы живете в очень тяжелых условиях…

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Он на этот вопрос мне тоже отвечал, кстати. У меня был абсолютно такой же ход мыслей. То есть я сказала: «Господи боже мой!». Я только что видела фрагмент документального фильма. Там жительница Красноярска, пожилая женщина, которая живет очень бедно. У нее в квартире температура не поднимается выше 15°, она ходит всегда одетая, в шерстяных носках, в обуви, топит печь. У нее пенсия 12 тысяч рублей. Она подробно рассказывает, что она может купить на эту пенсию из еды.

И я у него спрашиваю: «Ну как так может быть? Человек так бедно живет. Ведь он не может не понимать, что великая страна…». А при всем при этом, естественно, она за Путина, за СВО, и «мы победим Америку». У нее прямо глаз горит в этот момент, когда она произносит эти слова. Она говорит: «Сейчас еще немножко, но вот в следующем году мы точно их победим. Мы их всех раком поставим, всем покажем». 

И я ему говорю: «Ну как так? Не может человек не понимать, что так бедно живущая страна и ее народонаселение не могут считаться великими». И он мне говорит: «Так вы не понимаете, там вообще нет такого уравнения и такого хода мысли, как у вас. Там наоборот. Допустим, американцы говорят: «Мы богатые – значит, мы великие». Но это же очень просто. А ты попробуй жить как мы: мы бедные и великие. Это доблесть, это определенное такое умение. Не каждый народ на это способен. Это только мы, народ-богоносец. Мы бедные, нищие, мы кожуру картофельную будем есть, очистки, но мы великие». 

Знаете, Ксения, у нас интервью было в этом смысле настолько депрессивное… Я когда с ним проговорила час, я вот так вот села и сказала: «Алексей Георгиевич, а вы можете хотя бы что-то позитивное сказать?». Вы понимаете, что это, в принципе, не очень профессионально. То есть у меня уже вопросы все кончились и там уже полный мрак и беспросвет. 

И он мне сказал позитивную вещь. Давайте я вам скажу – может быть, немножко у нас тут настроение поднимется. Он сказал: «Вы знаете, вот те же самые люди, которые сейчас 85% поддерживают Путина – они в конце 80-х и в начале 90-х, те же самые 85%, поддерживали Горбачева и Ельцина». Я говорю: «То есть вы верите, что ситуация может поменяться?». Он говорит: «Я не то что верю – я это знаю. Это произойдет, безусловно». Я говорю: «А почему российский народ вот такой, его вот так вот мотает из крайности в крайность?». Он говорит: «Это другой вопрос уже. Это какие-то особенности ментальности, какого-то развития и так далее. Не может этот народ ехать по двум колеям. Он всегда едет только по одной какой-то колее – либо по черной, либо по белой». И он говорит: «Я точно знаю, что будет момент, когда Россия поедет по другой колее. Когда это будет, это другой вопрос. Эти времена настанут». Вот если это можно считать чем-то позитивным… 

К. ЛАРИНА: Нет, нельзя. Ну как, ну что здесь позитивного? Это такой абсолютный флюгер. Ничем не мотивирован выбор людей, абсолютно ничем. Какая-то пустота. Хочу понять это. Сколько было сказано за все время руководства Путиным этой страной, Россией. Сколько было расследований. Сколько было доказательств, очень таких… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Убедительных.

К. ЛАРИНА: Убедительных и очень просто изложенных. Простым, доступным языком, как это делала группа ФБК. Все их расследования – они же специально нарисованы и сделаны так, что любой пятиклассник поймет, что происходит, все эти схемы. 

Это никак не действует. Вообще никак не действует на то, что вас обворовывают. Эти люди, которых вы боготворите – они вас обворовывают. Они воры. Вот самая главная, собственно говоря, тема, как мне кажется, в нормальной стране. У нас вообще это не работает, вообще. Какая там работает сигнальная система, я не знаю. Как они про Сталина говорят, что он в одних сапожках прожил всю жизнь и в одной… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Кстати, полная фигня, ничего подобного. Он жил в роскоши. Его дачи были очень роскошными. 

К. ЛАРИНА: Так вся страна была его собственность. Ему деньги не нужны были вообще в ту пору. А у этого-то не только дворцы, пароходы и заводы – у него все бабло, весь бюджет, столько кошельков! Как же так? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Потому что в глазах россиян Путин выполняет совершенно другую функцию, и он с ней хорошо справляется. Ему не предъявляют, что называется – простите меня за этот жаргон, видимо, мы к нему еще подойдем потом, – за эти дворцы и яхты. Он выполняет одну функцию: он отвечает за славу России. И он с этой функцией справляется. Он всем пиндосам и Гейропе показал… 

К. ЛАРИНА: Поставил раком. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, поставил, он им показал. Мы встаем с колен, нас начали уважать и бояться. Это очень важно: нас боятся. Вообще, кстати, абсолютно гопническое мышление, я так понимаю. С этой задачей он справился прекрасно, поэтому на все остальное можно закрыть глаза. На воровство, на постоянное вранье… 

Он же постоянно врет. Даже если не брать вещи про то, что мы не будем начинать войну, и начали войну. Даже про такие вещи, как пенсионная реформа, например – то есть он просто в душу плюнул всем этим людям. Все равно они ради славы России закроют на это глаза. 

К. ЛАРИНА: Друзья мои, тут самое время напомнить вам, что нужно поставить лайки нашим разговорам сегодняшним обязательно для того, чтобы как можно больше людей нас увидело, может быть, даже с нами не согласилось и прокричало свою любовь к отечеству, а нас бы прокляли. Пожалуйста, сделайте это – только лайк поставьте, чтобы как можно большее количество людей нас увидело. Не забывайте, пожалуйста, подписываться. Не забывайте, что работает чат трансляции. И я вижу, что у нас идут уже слова и вопросы. И кстати, напишите, откуда вы нас смотрите. Я думаю, что это будет интересно Фариде, поскольку, я знаю, это всегда интересно людям, которые ведут на YouTube передачи –понять географию просмотров, откуда вы нас смотрите. 

Да, конечно, будем говорить про «Слово пацана». Тут заявки как на концерте: ««Слово пацана» давай!». Сейчас будет, обязательно. Ну вот могу прочитать вам реплику от Марата Мустафина: «Фарида из Казани. Интересно ее мнение про «Слово пацана». Фарида и Чулпан выросли во время этих группировок. Фарида, «Слово пацана» – это пропаганда пацанской жизни? Повторение возможно?». Еще от нашего зрителя из Казани также – из Казани Наталья: «Фарида, вы наш луч света в царстве татарской тьмы. Привет вам из Казани». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Рехмет, Наталья. 

К. ЛАРИНА: Анатолий пишет: «Фарида, приятно вас видеть. Фарида красотка». Алиса Якубаускас, наш зритель: «Здравствуйте, Ксения, Фарида! Скажите, что делать бюджетникам, которых насильно погонят на ДЭГ?». Ну вот давай на этот вопрос ответим, а потом пойдем к «Слову пацана». Что делать бюджетникам?

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: А бюджетники – они должны же еще показывать свои вот эти, что они проголосовали. Я не знаю, честно говоря. Это, конечно, жуткая ситуация. То есть когда человек живет в неправовом государстве, он априори уже вынужден играть по этим правилам. Кроме как, не знаю, заболеть, у меня другой никакой… Наверное, если ты заболеешь, даже если ты будешь госпитализирован, тебе, наверное, в палату эту урну принесут. 

К. ЛАРИНА: Или просто паспорт возьмут. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, или возьмут твою руку вот так вот и там напишут как надо. Поэтому, честно, у меня нет ответа на этот вопрос. Если в общем говорить, то максимально сделать все, от тебя зависящее, чтобы не голосовать. Я не знаю просто, насколько это возможно в российской действительности, в российских условиях. 

К. ЛАРИНА: Не ходить. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Не ходить, не голосовать. Придумывать все, что угодно. Избегать всеми возможными способами. 

К. ЛАРИНА: Когда они устраивают митинги, путинги, я могу тут, что называется, посоветовать действительно тоже прикинуться больным, пьяным, каким угодно. Как в «Казусе Кукоцкого» у Улицкой все эти формы такого вихляния – они все там зафиксированы. Там Кукоцкий что только ни делал – и напивался пьяным, жена выходила… Когда они вызывали на собрание, что он должен там на какое-то партийное собрание прийти, и он понимал, что там будут голосовать против каких-нибудь врагов народа назначенных, открывала дверь жена и говорила: «Я не знаю, что делать. Он пьяный в хлам, вторые сутки не встает с кровати». То есть можно все, что угодно, придумать. Но то, что касается голосования – не знаю, как этого избежать. Понятия не имею, это страшно. 

Но давай про «Слово пацана». Безусловно, конечно, все про это хотят. Да, это так. Я написала уже сегодня, когда анонсировала наш эфир, что Фарида как раз родилась в то время, когда происходили события в этом сериале. Ты наверняка же смотришь, это же важно для тебя? «Это твоя родина, сынок». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, я во-первых, не только родилась, но я и застала эти времена. Я все это прекрасно помню. У меня перед глазами все эти картинки стоят. И вот это сборища огромные вот этой молодежи… То есть это поздний детский возраст, юношество. Вот они собираются за школой, на кругах спортивных они бегают вот эти 30 кругов. У меня прямо стоит картинка перед глазами, я все это прекрасно видела. 

На самом деле я до последнего момента не смотрела этот сериал. Очень много о нем слышала, но что-то тянула, тянула. И вот когда вы меня вчера пригласили в эфир, я села и подряд посмотрела все 6 серий. Во-первых, не потому что надо, а меня захватило реально. То есть я узнала свое позднее детство и отрочество. И было интересно реально. 

Я могу точно сказать, что там нет никакой гиперболизации. Все было именно так. Били, избивали, убивали людей, которые не относятся к группировке. По-разному они назывались. Их называли «группировщики», «мотальщики». Потом еще было в Казани такое распространенное слово «лазить». «Ты за что лазишь?». Например, за Низы, или за Квартала, или за Борисково. То есть там был свой сленг, жаргон, который, в общем, знали люди, которые к группировке не имели отношения, никак к ней не относились. Просто это выходило уже за пределы этой субкультуры. 

То, что снимали вещи – это 100%. То есть могли на улице раздеть, например, мальчика, снять с него куртку. Обязательно срывали петушок – вот эта модная шапочка-петушок. Ботинки зимние запросто. Причем кидали прямо тапочки, которые носили с собой. Но это, наверное, в лучшем случае, чтобы он что-то там надел на ноги и шел дальше. Отбирали то есть неплохую одежду. 

100% ездили в Москву, третировали москвичей. Это я еще даже помню. Наверное, году в 1989-1990 я 10-11-летней читала это в журнале «Огонек», как приезжают прямо целыми составами казанские гопники и раздевают москвичей. То есть Москва богатый город, они там жируют – вот это все. И это все чистая правда. То есть здесь нет никакого преувеличения. 

Говоря словами автора книги, по книге которого был как раз поставлен этот фильм… Эта книга так и называется «Слово пацана». По-моему, там «История казанских группировок». Вот он, когда давал одно из интервью, там в заголовок вынесли его фразу, которую ему говорили в свое время милиционеры, которые видели это все своими глазами и которые бегали за этими пацанами: «Какое страшное было время». И я полностью согласна с этими словами, это было очень страшное время. Я очень рада, что конкретно то время, связанное с ОПГ, с группировками, закончилось. 

Это начало происходить где-то в середине 90-х и к концу 90-х практически сошло на нет. То есть стало, мне кажется, даже позорным быть гопником, вот таким «мотальщиком», «группировщиком». Это было признаком того, что ты уже какой-то колхозник отсталый. Где-то там на периферийных районах Казани, видимо, это еще сохранялось все, но в центре Казани среди молодежи это было уже в конце 90-х и в начале 2000-х годов совершенно немодно и, в общем-то, все от этого отходили максимально. 

А почему? Потому что время менялось. Время становилось другим, появлялись другие ценности. Открывалась страна. Молодые люди видели перед собой кучу других возможностей: поступить учиться в университет, уехать учиться за границу – да полно всего. А вот когда было время вот такого глухого застоя, безвременья и абсолютного отсутствия перспективы, вот тогда они и сбивались в эти стаи, не имея ни цели, ни каких-то там… На самом деле не было никаких идей и идеалов, по большому счету. 

То есть даже по сериалу видно. Там когда главного героя спрашивают: «Почему ты пришел в группировку?», он отвечает: «Да надоело быть чушпаном». То есть ему надоело просто, что его все время бьют. Это был единственный способ себя спасти, физически сохранить. Потому что могли убить, забить до смерти. Таких случаев было полно. Там забивают вот этого Ералаша – это не то, что там какая-то придумка и решили вот такую гиперболу авторы сериала внести туда. Да нет, убивали, все это было. 

Дальше этого-то не шло, но чем они занимались? Они шакалили, то есть отнимали деньги у таких вот несчастных чушпанов, избивали их, выпендривались перед девчонками. Немножко кажется такой искусственной линия с этой Айгуль, девочкой. Все-таки такие девочки интеллигентные, которые ходят в музыкальную школу – они, конечно, с такими мальчиками не общались. Это, мне кажется, несколько притянуто за уши. У этих гопников были девочки свои. Это были очень специфические девочки, такие же, как они. Вот у них там были общие интересы, темы для разговоров… 

К. ЛАРИНА: И общие девочки. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: И общие девочки, да. Было о чем поговорить. Но все-таки вот это, наверное, исключительный случай – чтобы вот такая девочка связалась с таким мальчиком. Может быть, такое и было, не знаю. 

К. ЛАРИНА: Это для усиления драматизма. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, наверное.

К. ЛАРИНА: Совершенно нормально. Скажи мне, пожалуйста, как тебе кажется, почему такой резонанс вызвал этот сериал? Куда он попал, в какую такую болевую точку сегодняшнего дня? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Я думаю, что он попал в то, что, во-первых, просто чисто физически многие участники тех событий живы и они все это прекрасно помнят. Более того, здесь, наверное, вопрос к психологам определенный должен быть. Потому что ведь вы понимаете, что живы и те люди, которые были «группировщиками», состояли в ОПГ, и живы их жертвы. И это травма на самом деле. Уже совершенно понятно, 100% травма. Ну у тех тоже есть какие-то… Даже, кстати, автор книги – по-моему, Гараев у него фамилия, – он же тоже признает, что он состоял в группировке. 

К. ЛАРИНА: Он такой очкарик, кстати. Он похож на героя этого фильма. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: А вы думаете, почему он «пришился», что называется? Потому что несколько раз наверняка был избит, так что понял, что другого пути нет. Пошел и, что называется, «пришился». К чему я это говорила? 

К. ЛАРИНА: Мы с тобой пытаемся понять, в какую точку он попал, что случилось. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, и когда у него в интервью спросили: «Расскажите о своем этом прошлом гопническом», он сказал: «Вы знаете, я не люблю об этом вспоминать и говорить». То есть он это все отрефлексировал, у него тоже на эту тему травма. То есть он там явно занимался тоже не очень хорошими делами. Он это прекрасно понимает. Он, как человек, видимо, думающий, мыслящий, испытывает от этого боль. 

Я думаю, что он не один такой. Поэтому здесь, конечно, попадание такое, как, наверное, какая-то такая терапия без твоего на то согласия. Когда открывают какие-то темные мутные вещи из твоего прошлого и вот они вылезают наружу. Тебе их показывают, и ты и на это смотришь и думаешь: «О господи, я же это все проходил либо с той, либо с другой стороны». 

Потом для меня, опять-таки, я, конечно, думаю, что здесь еще такой не только на индивидуальном уровне психологический момент, а на коллективном бессознательном тоже. Потому что мы же знаем, что произошло, когда началась война в Украине. Вы помните, какой был шок у общества? Все были в шоке. Даже все-не-так-однозначники были в шоке. Ну радовались какие-то там имбецилы, но вообще-то российское общество испытало глубокий шок, который длился где-то первые полгода. Это потом уже началось привыкание. 

И помните, вот такой нарратив – он сейчас очень четко присутствует, – что ой господи, я уже не знаю, что будет дальше, скорее бы уже это все кончилось, уже сил никаких нет. Это вот тоже наступило такое время безвременья, извините за тавтологию, за такое масло масляное. Оно очень перекликается с тем периодом. Ведь никто же не знал, что через 2 года рухнет Советский Союз и начнутся совсем другие времена. Что откроются перспективы, появятся горизонты. Что молодые люди начнут уходить… Эти группировки, во-первых – я, конечно, сейчас так путано иду, – такой интересный момент, как они исчезали, понимаете? 

К. ЛАРИНА: Они просто как исчезали, Фарида, прости? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: По-разному. 

К. ЛАРИНА: Это с помощью правоохранительных органов или действительно что-то изменилось в обществе? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Во-первых, они начали сводить друг с другом счеты очень жестко. Потому что там же показано в сериале, что они начали заниматься бизнесом, поняли, что можно зарабатывать деньги. Не просто так вот ходить и кого-то там дубасить, до смерти избивать или просто избивать, а можно бизнесом заниматься. Вот они открывают первый видеосалон. И это было повсеместно. 

Потом начались убийства. Они друг друга поубивали очень многие. Там же даже, помните, в 5-й серии, по-моему, показывают крупно лица и какие-то прототипы дают с реальными персонажами, которые реально существовали. У всех там год смерти 1994, 1995, 1996… Вот тогда это было время жутких криминальных разборок, когда они увозили просто в лес кого-то, расстреливали и убивали. 

Значит, те, которые были поумнее, половчее, с коммерческой жилкой и похитрее – конечно, они умудрились избежать этих разборок, вот этой всей кровавой бани и легализовались, ушли в бизнес. Стали бизнесменами, одели костюмчики. Это было как раз такое время первоначального накопления, а потом легализации нажитого капитала. 

И вот к слову о том. Если вы меня хотите спросить, почему это так раздражает российские власти, я могу вам сказать, почему это раздражает татарстанские власти. А потому что они себя узнали, очень многие из них. Это они были мальчики с монтировками, которые бегали… 

Ксения, я не преувеличиваю, на самом деле так оно и есть. Вы же понимаете, что тогда, в начале и в середине 90-х, не было возможности никак честно заработать деньги. Они все поднимались именно так – либо будучи сами «группировщиками», «мотальщиками», либо имея каких-то родственников, каких-то знакомых, каких-то друзей. «Крышу» обязательно нужно было иметь. Без «крыши» ни один бизнес не мог существовать. 

Это самые благоприятные варианты. Было еще очень много мальчиков, которые были не такие прыткие, ловкие, не такие умные, да и помладше, видимо, были в то время. Кто-то, наверное, сумел вовремя соскочить, просто как-то выйти безболезненно из этого всего. Не знаю, как это происходило технически, нужно ли было куда-то приходить, что-то там заявлять – не знаю. 

Очень многие спились, скололись. У меня есть такие знакомые – не прямо мои личные знакомые, но знакомые через знакомых. Потому что в середине 90-х в Татарстане началась огромная проблема наркомании. Огромнейшая проблема. И это были первые, так сказать, кто пошли на выход – вот эти ребята, которые были героинщиками. Очень много людей погибло. 

К. ЛАРИНА: Фарида, но все-таки я хочу понять, поскольку для меня все-таки Казань всегда была не столица депрессивного региона. Ну совсем нет, есть и пострашнее. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ксения, когда вы увидели Казань первый раз? Вот скажите, вы ее когда увидели? 

К. ЛАРИНА: Я? Я вообще там ни разу не была. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну вот поэтому и такое впечатление. 

К. ЛАРИНА: Да, у меня все-таки были совсем другие представления об этой республике, об этом городе. В конце концов, я через театр знала очень многих деятелей культуры татарских. И у меня как бы не было ощущения, что это такой депрессняк совсем, что там может твориться вот такое. Поэтому, конечно же, и фильм этот, и особенно, если вы помните, там внутри есть такой фильм внутри фильма «А у нас во дворе». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, документальный. 

К. ЛАРИНА: Чтобы наши зрители тоже понимали, это настоящий документальный фильм. Это не Жора Крыжовников снял, это сняла чуть ли не Марина Разбежкина, по-моему, в свое время. В 1987 году был этот фильм. И он как раз был тогда действительно показан. Во многих кинотеатрах показывали перед фильмами в Казани для того, чтобы, собственно, это страшное явление искоренить, чтобы показать эту правду. 

Но почему именно там, почему именно в Казани? Вдруг она оказалась центром вот такого ужаса. Я даже понимаю, почему Люберцы в свое время были – вроде подмосковные, но это подмосковный депрессивный рабочий регион. Но почему Казань? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Потому что Казань – Гараев сам, кстати, в своей книге это все объясняет, – Казань очень быстро росла. Была урбанизация очень резкая и в Казань огромное количество людей приезжало откуда-то с периферии – откуда-то из регионов Татарстана того же самого, откуда-то там из маленьких городков, – которые селились на окраинах. И вот там появлялась как раз эта субкультура. 

Даже, в принципе, если посмотреть, там есть серия, в которой один из главных героев, Марат, гопник, показывает этому новопришившемуся Андрею карту Казани. Это тоже несколько смешная сцена, но зато очень наглядная. Так сказать, наглядно все это показал. Реальная карта Казани со всеми реальными группировками. Там прямо можно увидеть, как по периферии это все идет. То есть Жилплощадка на севере, Борисково на юге, Тяп-ляп (это территория завода «Теплоконтроль») тоже на юге. Поселок Мирный, Первые Горки… Вот это все такое отдаленненькое. Естественно, спальные районы. 

Вот я, например, выросла в спальном районе. Он называется на таком сленге внутриказанском КварталА. Просто это были новые кварталы, которые строились и застраивались в 70-80-х годах этими панельными высокоэтажками. Вот у нас это все цвело и пахло. То есть когда-то это был периферийный район. Сейчас Квартала считаются престижным районом Казани. Вот так получилось – после центра это вторые такие по крутизнее. А когда я была еще маленькой, это был абсолютно периферийный район. 

И там каждый квартал – 38-й квартал, 25-й квартал… сейчас уже не помню, какие… 29-й квартал, – они все имели свою группировку. И даже я сейчас знаете что интересное вспомнила? Сейчас, допустим, скажешь, откуда ты. Тебя спросит какой-то казанец – ты говоришь: «Я с такой-то улицы». Например, я с улицы Мусина, я с улицы Амирханова. А вот тогда, в начале 90-х, ты говорил: «Я с 25-го, я с 38-го». То есть ты таким образом обозначаешь свою даже некую принадлежность. 

И даже были специальные слова, которые надо было сказать для того, чтобы тебя не тронули. Например, что у меня пацан лазает за такой-то квартал, например. Я, слава богу, никогда с этим не сталкивалась, потому что на самом деле, я так понимаю, это тоже было страшное дело. Потому что могли выяснить, что никакого пацана нет и никто ни за что не лазает. Тогда могли быть, наверное, вообще жуткие последствия. Но это все было реально. Это было вот так вот страшно и ужасно. 

К. ЛАРИНА: А ты сегодня с кем-нибудь из своих земляков, скажем так, обсуждала этот сериал? Вообще что там говорят-то? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Кстати, вот надо обсудить. Вы меня на хорошую мысль натолкнули. Но, конечно, все мои ровесники, все мои друзья-подружки не могут этого не помнить. Более того, у меня в классе были мальчики, которые были «пришиты». И то, что к нам милиция приходила в школу и читала лекции – обязательно женщина по делам несовершеннолетних… Вот эта – как назвать? – заведующая отделом. Или были дети, мои ровесники – то есть это 8-9 класс, – которые состояли на учете в милиции. Это абсолютно 100%, это все было. У меня сосед, который в моем подъезде жил, мальчик, первый раз сел в 16 лет. Вышел, опять сел в 18 лет, потом опять, значит, вышел… 

К. ЛАРИНА: То есть правильно ли я понимаю – возвращаясь к тому, что ты говорила, почему он попал в сегодняшний день, – потому что очень многие себя узнали? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: И время узнают. Какое-то такое отсутствие перспектив и непонятно куда дальше. 

К. ЛАРИНА: И оно очень похожее. Это уже моя теория, почему этот сериал сегодня попал – именно потому, что он абсолютно зеркалит сегодняшнюю депрессивную атмосферу в стране. А это факт. Не нужно там находиться, чтобы понять, что сегодня это именно так. 

А то, что ты сказала – что, безусловно, поколение тех мальчиков сегодня, что называется, рулит, – это вполне себе такое. Это как в фильме «Жмурки» Балабанова, если ты помнишь, где герои Алексея Панина и Дюжева, такие абсолютные отморозки бандитские из 90-х, стали вполне себе респектабельными депутатами Госдумы в начале 2000-х годов.

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну так я вам могу реальную историю рассказать вот такого депутата Госдумы, который был владельцем пивоваренного завода в Казани. Это Айрат Хайруллин. Он стал депутатом… Он сначала уже, по-моему, в 24 года или в 25 лет стал депутатом горсовета казанского, потом госсовета Татарстана (парламента), потом избрался в Госдуму. И очень многие СМИ писали о том, что Айрат Хайруллин и его брат связаны с ОПГ казанскими. То есть это писали и федеральные СМИ, это писали и местные татарстанские СМИ. Вот так. 

К. ЛАРИНА: Все понятно. «Побольше бы России таких, как Фарида», пишет наш зритель, которого зовут Михаил. Спасибо, дорогой Михаил. Несколько слов про географию. Кишинев, Берлин, Сан-Франциско, Запорожье, Литва, Химки, Москва, Финляндия, Германия, Дюссельдорф, Волгоград, Екатеринбург, Израиль. Анна спрашивает: «Фарида, читали ли вы книгу «Город Брежнев» о тех же событиях?». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Не читала, но я знакома с автором, с человеком, который написал эту книгу. Может быть, прочту, когда будет время. Да, я знаю, о чем она. Кстати, Набережные Челны – как раз город Брежнев, это же Набережные Челны, – он был еще более гопнический город, чем Казань. Несмотря на то, что это явление получило название «казанский феномен», но все равно Челны были, по-моему, еще более лютый город. Там тоже было все поделено на вот эти сектора – какие-то кварталА, сектора. Были тоже жуткие драки с убийствами, с мочиловами и так далее. Кстати, говоря о Челнах, мы же знаем, что в этом сериале звучит рефреном песня группы АИГЕЛ. Это наша…

К. ЛАРИНА: Очень хорошая группа. Кстати, посмотрите, с Дудем у них был очень большой выпуск. Замечательные ребята. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Они после начала российского вторжения уехали из России и заявили о своей антивоенной позиции. Поэтому, я так понимаю, из титров этого сериала название их группы вымарано, оно нигде там не упоминается. Но там рефреном звучит их песня «Пыяла». Айгель – она родом из Набережных Челнов. Эту песню я впервые услышала в начале 2021 года. Мне мой знакомый татарин сказал: «Слушай, АИГЕЛ выпустили такой суперский альбом. Это невероятно, это просто прорыв в татарской музыке», он мне сказал. Я пришла домой, нашла этот альбом, послушала. Мне очень понравилось. Песня «Пыяла» была моей любимой песней. 

И вот понимаете, как все закрутилось вот так вот невероятным образом, что теперь эту песню знают все. Она в мировом Шазаме занимает первое место. То есть люди ее во всех уголках, не знаю, в разных странах, ну, не гуглили, шазамили. Так как нет названия группы в титрах, то они по музыке с помощью этой программы пытались определить, что за группа, и находили, что это группа такая-то, композиция такая-то. 

И я даже видела, например, в telegram-канале украинского политика и блогера Борислава Березы скриншот с тем, что в Украине тоже в этом шазамании «Пыяла» этой группы на первом месте. И он по-украински написал: «Ребята, это деградация украинской нации. Посмотрите, что происходит – вы российскую группу шазамите. Вам эта музыка нравится?». 

Я эмоцию украинцев понимаю. Мне, конечно, хочется здесь сказать, что, во-первых, это все-таки песня на татарском языке, а во-вторых, эта группа четко заявила, что она против войны, уехала из России и даже там дает какие-то благотворительные концерты, и сборы от этих денег идут, я так понимаю, частично в Украину. 

К. ЛАРИНА: Кстати, в Украине тоже смотрят этот сериал, и тоже он является одним из самых обсуждаемых в социальных сетях, что тоже важно. Все-таки во что-то попали. Тут еще важно понимать, что Жора Крыжовников (он же Андрей Першин) вполне себе человек системы. Он встроен в эту систему, он активно сотрудничает со студией «ТриТэ», с Никитой Сергеевичем Михалковым. И вообще он, по-моему, даже чуть ли не какую-то должность занимает то ли в Фонде кино, то ли где – я уже боюсь ошибиться, но это так. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Это понятно по директору Суворовского училища, который сказал: «Что такое мир? Это когда ты готовишься к вторжению. Кто такой суворовец? Это который всегда защитит нашу страну от вторжения». Прямо вот эти слова. 

К. ЛАРИНА: Да, потом посмотрите в титрах, кто там продюсеры этого сериала. Там Бондарчук на первом месте и все остальные люди вполне себе с официального российского телевидения. Другой вопрос, что он вышел на платформе. Это важно понимать, что на платформе, конечно, люди обладают куда большей свободой, чем на официальном телевидении. Им не нужно тут ни мат запикивать, ничего. Они здесь живут, что называется, абсолютно свободно. 

И я думаю, что все равно – может быть, это мое прекраснодушие, Фарида, – поскольку Жора Крыжовников все равно очень талантливый человек, и даже попытка вписаться, что называется – в этом есть, может быть, какой-то свой способ остаться в деле, что называется, снимать и быть востребованным. Потому что его предыдущая работа в сериальной индустрии – это «Звоните ДиКаприо», тоже совершенно блестящий фильм с Александром Петровым и Андреем Бурковским в главных ролях, – это абсолютно такая библейская притча. И тоже абсолютно соответствующая времени –ужасному времени, тяжелейшему времени, болезням общества, которые, собственно, и привели к войне в итоге. 

Так что посмотрим, как он дальше будет себя вести. Потому что я думаю, что не каждый выдержит такой натиск со стороны государства, который сейчас испытывает группа. Учитывая, что еще впереди две серии. Уже доходят какие-то слухи, что якобы он там что-то переснимает. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, я тоже такое читала. 

К. ЛАРИНА: Не подтверждено, но говорят. Посмотрим. Во всяком случае, он пока молчит. Я помню, что с сериалом «Эпидемия»… Был, если ты помнишь, такой сериал Павла Костомарова, который был снят буквально перед пандемией где-то. Он увидел то, что будет, грядущее. И там в сериале был момент в одной из серий, где представители власти с автоматами ходят по зараженным областям Российской Федерации и расстреливают людей. Просто как карательные отряды во время Второй мировой войны, во время Великой Отечественной войны, как фашисты. Просто в упор расстреливают граждан России, потому что там кто-то есть, чтобы остальные не заразились. И вот там просто как в фильме «Иди и смотри», вот эти кучи расстрелянных людей по избам. После этого… Ты не знаешь эту историю? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, я не смотрела этот сериал. 

К. ЛАРИНА: Началась борьба власти против этого сериала. «Вообще как так можно, вы что? Наши спецслужбы, наши доблестные органы, которые расстреливают людей сейчас, в наше время?». Короче говоря, они заставили его не переснять, а пустись за кадром как будто сообщение по радио, которое говорит: «Внимание, будьте осторожны. По городам и селам ходят диверсионные группы…». Каких-нибудь условных украинских нацистов – не знаю, кого они там называли. Типа, это не наши люди, они одеты в форму сотрудников спецслужб. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Наши мальчики так не могут. 

К. ЛАРИНА: Да, это, конечно, смешно. Но заканчивая эту тему, я все равно в шоке, конечно, от того адского резонанса и от этого наезда. Уже и Роскомнадзор проверяет, и в прокуратуру подают, и депутаты пишут. Президент Татарстана сам уже сказал, что, типа, прекратить безобразие. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Потому что они все так или иначе вышли оттуда. Это их юность, их детство. Ксения, они так или иначе были связаны с этими группировками. Там не было вообще молодых людей, мимо которых это совершенно прошло. Поэтому я допускаю, что им просто даже неприятно смотреть на это и вспоминать. А если там еще начнут вытягивать что-нибудь такое интересненькое, какие-нибудь истории, так это боже упаси. 

К. ЛАРИНА: Да, что касается примера для наших молодых людей, что он романтизирует убийство и бандитизм… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Но мы же когда смотрим фильм «Молчание ягнят», мы же после этого не думаем о том, что люди станут каннибалами, начнут есть человечину. 

К. ЛАРИНА: К сожалению, у нас так думают. Наши люди думают так. Они во всем винят сериалы, понимаешь? То «Бригада» была виновата, то Балабанов был виноват со своим «Братом», то теперь, значит, Крыжовников со своим сериалом «Слово пацана». И это в то время, когда эта страна уничтожает, убивает собственных граждан десятками и сотнями тысяч. Своих молодых людей посылает как пушечное мясо, утилизирует. Запрещают аборты, унижают людей, устраивают в детских садах чуть ли не стрельбища, развращая этих детей. То есть они своими руками растлевают и развращают собственный народ, но при этом у них виноват сериал «Слово пацана». 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Но нельзя показать, что было на самом деле, абсолютно правдивую историю. Ведь там нет ничего приукрашенного, это было на самом деле. Это бред, конечно. Вообще это знак качества. Вот помните, как издевались над «Левиафаном» Звягинцева? Тоже же все нервы вымотали, чего только не было. Потом уже отпустили как-то эту ситуацию и все там постепенно сошло на нет. Но все бросились смотреть, конечно же, «Левиафан». А что там показано? А там показана правда жизни, как говорится, расейская. 

К. ЛАРИНА: Если бы я была Крыжовниковым и меня бы заставили что-нибудь переснимать, я бы сделала в финале, что все эти «группировщики» пошли добровольцами на СВО. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Но они уже старенькие. 

К. ЛАРИНА: Нет, я имею в виду, вот эти герои. А, ну да, тогда еще не было СВО. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Много лет прошло уже. 

К. ЛАРИНА: Черт, ну хорошо, их дети. Вот прошло время… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Слушайте, там в принципе хорошего финала быть не может, как по мне. Там нет никакого хорошего финала. Львиная их доля действительно друг друга перестреляли в середине 90-х. Кто-то спился, скололся. Вот отдельные единицы как-то сумели от этого откалупиться и как-то выбраться. 

К. ЛАРИНА: Спасибо большое за хорошие слова в адрес Фариды. Спасибо, дорогие друзья! Елена Лазарева пишет, привет нам из Нюрнберга. Спасибо большое! Анна Эрмансон прислала нам донат, наш постоянный спонсор и донатор. Спасибо большое, дорогая Аня. Будьте как Аня. Если вам захочется поддержать наш канал не только хорошим добрым словом, но и монеткой любого происхождения, будем вам очень благодарны, дорогие друзья. Это просто, в описании все есть. Не забывайте ставить лайки, не забывайте подписываться и рекомендовать нас друзьям. 

Чтобы далеко не уходить от темы Татарстана и вообще национальных республик, не могу не спросить про инициативу товарища Толстого Петра, который в своем шоу выступил с инициативой отменить название россиян, отменить национальности и всех называть русскими. И даже перечислил, кого. Конечно же, в одном ряду шли и башкиры, и татары… Кого он там еще называл? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Чеченцы, аварцы, якуты. 

К. ЛАРИНА: Что все они русские. Я, честно говоря, ждала, что будет какой-то ответ, что национальные республики не смогут смолчать. Все-таки это на Первом канале. И потом, извините, это не какой-нибудь там дядя Вася с печки заявляет – это вполне себе действующий чиновник первого уровня сегодняшнего дня. И если он это заявляет открыто, значит, он, первое, уверен в том, что ему за это ничего не будет, а второе, он уверен в том, что его поддержат. Что это такое, как ты объясняешь? Может быть, это пробный шар? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Я думаю, что это оно и есть. И на самом деле он уже не такой и пробный, потому что еще до него Путин – это было не так давно, кстати, на днях, – он же выступал на Русском… Господи, какой-то Всемирный русский собор был. Съехались в Москву, значит, русские люди какие-то со всего мира. И он там тоже артикулировал очень похожие вещи. Может быть, не так четко. 

К. ЛАРИНА: Петр Толстой – он же, понимаете, вообще там ковырнул такую больную мозолищу. Он же там еще и добавил. Мало того, что все должны переписаться русскими, включая татар – он же еще сказал: «Иван Грозный не для того брал Казань, чтобы вы сейчас назывались татарами». Это для татар просто не то что красная тряпка – это просто тебе, допустим, в рану открытую насыплют соли. Потому что вообще-то, в принципе, Иван Грозный, конечно, проводил геноцидную политику, если уж называть вещи своими именами. То есть татар истребляли, заставляли их менять веру, креститься. Те, которые не хотели креститься, подвергались ужасным репрессиям и так далее. Это все историки расскажут. 

И татары об этом не забыли. Это все очень такое… 1552 года, 15 октября, день взятия Казани – очень многие татары эту дату прекрасно знают. И несмотря на то, что это было 6 веков назад, почему-то это не уходит. Вот у меня это даже вызывает какое-то удивление, но это на самом деле есть. И тут он говорит такие вещи. 

Я думаю, что татарстанские власти – они же очень лояльные, дисциплинированные и послушные. Они, наверное, ужасно пересрались от того, что сейчас в республике начнется очень сильное недовольство этими словами. Но я думаю, оно там и было. Просто я специально не узнавала эти вещи, а вот интересно, надо поспрашивать, какая была реакция. Потому что с точки зрения татар, Петр Толстой сказал совершенно немыслимое, просто кошмарное. Он сказал невозможное просто. 

И поэтому они быстренько на внутренний рынок выдали продукт такой. Есть итоговая программа на канале ТНВ – это татарстанский канал, который вещает на татарском языке. В основном там песни и пляски. Ну что еще можно татарам? Петь и плясать под гармошку. Естественно, как вы понимаете, там ничего не идет вразрез с политикой московского Кремля. Вот они, значит, в итоговой программе «7 дней» выдали такой пассаж, что Петр Толстой и люди, которые так думают – естественно, упаси бог, никакого Владимира Владимировича там и близко имя не упоминалось, – они страдают – очень смешно было, – имперским русским шовинизмом, что ли, или русским имперством… Пещерным русским имперством. Вы представляете? То есть это было сделано явно просто для того, чтобы успокоить, так сказать, локалов. Чтобы они думали, что Петр Толстой посмотрел эту программу, услышал, испугался и побежит извиняться. Он вообще знать не знает, кто там что сказал. 

И поэтому, конечно, никто из татарстанских властей сейчас с Москвой пререкаться не будет, спорить с ней не будет, но вот так вот на внутреннюю аудиторию они просто для такого самоуспокоения, занимаясь каким-то безопасным сексом –не знаю, с чем это сравнить, – они вот так вот выдали эту инфу. 

Что самое смешное для меня, циничное и лицемерное в этой ситуации – это то, что они уйму татарстанских мужиков, включая, естественно, татар, послали в Украину защищать «русский мир». Защищать «русский мир» в Украине! Вот татарин с Балтасинского, Апастовского, Азнакаевского и Мамадышского района почему-то поехал в Донецкую область Украины, или в Запорожской области Украины, или в Луганскую область Украины и убивает там украинцев за «русский мир». То есть это нормально, это все подходит нам. А вот, оказывается, так вот сказать, что вы не должны быть татарами, а должны быть русскими, и вообще Иван Грозный не для того вас завоевал, чтобы вы были татарами, и скоро мы вас всех перепишем – на самом деле там продолжение-то такое (а я уверена, что там будет продолжение), – вот это, оказывается… 

К. ЛАРИНА: Вообще да, я так понимаю, что в любом случае Толстой, что называется, проговорился. Потому что, безусловно, точно так же, как они проговариваются, обнажая свой пещерный антисемитизм так или иначе, когда возникает эта тема, точно так же проговорился он и здесь. Давай уж все-таки скажем правду: эта власть абсолютно пренебрежительно, неуважительно и презрительно относится ко всем национальным республикам, к представителям всех национальностей. Это абсолютные шовинисты, националисты и ксенофобы. Им только повод дай, а то и повода не надо вот так вот проговориться. 

Поэтому у меня возникает вопрос. Вот ты сама вспомнила про войну и про то, какое количество туда отправляют людей из разных регионов, из разных республик – и Дагестан, и Чечня, и Якутия, и, естественно, Татарстан. Помнишь, когда все это начиналось, были как раз первые бунты именно от женщин из этих регионов? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: В Дагестане. 

К. ЛАРИНА: Да, и в Чечне…

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: О, это не было в регионах. Не знаю, я видела бунты сильные такие – даже не сильные. Скажем так, активнее, чем где бы то ни было, в Дагестане были бунты, да. Об этом можно разговаривать отдельно с какими-то специалистами по Северному Кавказу. Вот я просто общалась, когда там был антисемитский такой огромный выплеск в аэропорту Махачкалы. Я как раз подробно его расспрашивала на эту тему. Там, естественно, затрагивалась тема того, что там очень большой протестный потенциал внутренний, такой запрос на справедливость присутствует, и это принимает иногда вот такие совершенно безобразные формы. 

То есть когда я ему говорила: «Вот, Дагестан поднялся», он говорит: «Да не поднялся никакой Дагестан. В аэропорту было 300 человек, а в Дагестане живет какое-то количество миллионов». И он мне все это объяснял, чем это было обусловлено. Почему так произошло; что они были подписаны на этот канал «Утро Дагестана», который модерируется чуваком, который сидит в Турции. Естественно, он анализ сделал, почему вот эти протестные настроения. 

Этот запрос на справедливость там давний. Он еще связан с этой так называемой борьбой с ваххабизмом, которую российские власти проводили на Кавказе после Второй чеченской войны. Когда они там не пойми кого… На самом деле репрессировали же не только, понимаете, каких-то религиозных фанатиков, преступников, убийц и бандитов. Нет, там реально были репрессии против людей, которые исповедовали для российской власти какое-то неудобное течение ислама, которое ее не устраивало. У них были там какие-то свои проповедники, которые говорили то, что, наверное, не совсем нравилось Москве. Во всяком случае, не ложилось в ту канву, что все должны быть русскими. Может быть, даже вот так как-то. 

В Татарстане я не припомню ничего такого. Вот меня все время спрашивают: «Вот, Татарстан, он первый поднимется». Я не вижу там этого. Там нет никакого внутреннего запроса. 

К. ЛАРИНА: Я тоже так думаю. Я тебе скажу так. Я думала, что не то что поднимется… У меня было ощущение – не знаю, мне кажется, что оно, может быть, даже и верное, – что на этой волне, во время этой войны, когда людей начнут убивать и брать не из Москвы и из Петербурга, а именно из регионов, поднимутся националистические движения, национальные движения. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: А до этого времени все эти национальные движения уже были уничтожены и сровнены с землей. Там же внутри Татарстана уже никого нет из тех, кто эти движения представлял даже в тех же самых 90-х, когда на Площадь Свободы выходило энное количество тысяч людей и кричали «Азатлык!». 

К. ЛАРИНА: Сейчас уже никого нет. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, там все зачищено. Во-первых, все вот эти харизматические лидеры – они кто-то умер, кто-то за границей в бегах, кого-то там посадили даже. То есть там применялись разного рода меры воздействия для того, чтобы все это национальное движение искоренить. 

Потом в Татарстане очень сильное такое патерналистское общество. То есть они сначала Шаймиеву смотрели вот так вот, в глаза, в рот – все, что он скажет, все, что скажет бабай. Теперь они так же на Минниханова смотрят. Понимаете, вот он поддерживает Владимира Владимировича – ну ладно, хорошо. Татары очень послушные, очень дисциплинированные. На самом деле я с такой болью на это все смотрю. Такие вот они трудолюбивые, вот они все сделают. Знаете, Ксения… Извините, у нас есть немножко времени? 

К. ЛАРИНА: Конечно.

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Я несколько лет назад занималась темой голода – так называемого голода в Поволжье, который был в начале 20-х годов. На самом деле это был голод не только в Поволжье, он простирался на гораздо более обширную территорию, но большевики дали такое название, чтобы, так сказать, даже вербально сузить его масштабы. Но действительно тот регион, который сейчас называется Татарстаном, был, можно сказать, в эпицентре этого голода. И спасли советских людей и, в принципе, большевистскую власть от голода кто? Американцы, которые приехали туда с гуманитарной миссией. 

К. ЛАРИНА: Это было, кстати, в фильме у Алексея Пивоварова… Ой, простите, у Александра Архангельского. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, это у Курникова в фильме. 

К. ЛАРИНА: У Архангельского и Курникова. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Дело в том, что мне тоже очень хотелось снять документальный фильм на эту тему. Я просто, честно скажу, не нашла финансирования. То есть там у нас была интересная задумка. Даже штаб-квартира этой организации американской – она называлась American Relief Administration, ARA, – она располагалась на Патриках, на Спиридоновке в Москве. Можете себе представить? Цельный иностранный агент, так сказать, сидит. 

У них была очень четко отлаженная система именно этих полевых столовых. Они в день кормили по 10-12 млн. человек по всей России. У них была прямо такая не то что даже гуманитарная миссия, а абсолютно такая businesslike organization. То есть это все было очень четко налажено еще в Первую мировую войну, когда американцы кормили бельгийцев, еще какие-то европейские народы. Они в этом смысле были большие специалисты, как за короткое время накормить большое количество людей. Кстати, выкормленное поколение тогда, в 20-е годы – это оно ушло в 40-е годы защищать Советский Союз от немецко-фашистских захватчиков, если уж на то пошло. 

Но минус этой ситуации в том, что они, конечно, спасли большевистский режим и помогли ему удержаться. Хотя изначально у них планы как раз были другие. Герберт Гувер, который возглавлял эту организацию и впоследствии стал президентом США, думал, что он поможет таким образом восстать советскому народу, который к тому времени уже стал советским, и смести большевистскую власть. Но получилось ровно наоборот: большевики еще более все зацементировали, укрепили и, в общем, еще 70 лет сидели. 

К. ЛАРИНА: Кстати, этой темы в фильме вообще нет. Он чисто про гуманитарную миссию. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Там на самом деле с Америкой связано практически все. Потому что реально это Америка спасла тогдашнюю молодую Советскую Россию от развала и помогла Ленину и Ко удержаться у власти. И вы знаете что? Я прочитала толстенные книги в оригинале, потому что они не переведены на русский язык – на английском языке. Их написали американцы, американские исследователи, которые занимались этой темой голода вплотную. Они до сих пор живут и здравствуют, мы состояли с ними в переписке, очень плотно общались. 

Более того, мы нашли в США потомков американцев, которые работали в России. И в этих семьях хранятся артефакты, вывезенные из Советской России. В одной семье даже хранится граммофон с пластинками обучения русскому языку. Это было невероятно. Просто мы не нашли деньги на это, но этот проект был потрясающий, конечно. Если бы его можно было осуществить… 

Ну так вот, к чему я все это веду? Для меня совершеннейшим потрясением… Вы себе не представляете, я просто даже, помню, на свой телефон нафоткала, сделала скриншоты, обвела. А книжки мы читали в оригинале, потому что они не продаются в России, мы их покупали в интернете. Даже в книге я там карандашом обвела эти места, где Бертран Патенауд, один из авторов этой книги, описывает американскую миссию в Казани. Тогда еще была Казанская губерния, не было Татарстана. 

Значит, маленькая столица этой миссии располагалась в Казани. И он пишет, что это была самая успешная, самая эффективная, самая результативная миссия, и все американцы, которые приехали в Советскую Россию, мечтали работать именно в этой миссии. Почему? И он пишет: потому что там живут татары. Это очень трудолюбивый, очень исполнительный, очень такой народ надежный. Вот им говоришь: завтра нужно 20 телег пригнать, допустим, к этому зданию. Они нельзя сказать, что из трусов выпрыгнут – тогда не было такого понятия. В общем, они просто сделают все, но эти 20 телег будут завтра там стоять. Будет стоять 21 телега. И когда он описывал татар, он там очень смешно писал, что американцы в своих дневниках писали, что внешне они немножко похожи на индейцев. Они писали, что да, это такие локалы, такой этнос интересный. 

Очень, кстати, интересно это все читать. Эти все дневники хранятся в Стэнфордском университете в центре Герберта Гувера. До сих пор они там хранятся. А что в России? Большевики все уничтожили, чтобы память стереть полностью. Полностью стерли память об этой миссии. 

И когда я почитала это, я подумала: «Да, ничего не изменилось абсолютно». Вот татарам скажут сделать не один батальон, который в Украине будет убивать украинцев, а два батальона национальных, и они сделали – «Алга» и «Тимер», два национальных батальона. Потому что это вот, понимаете. 

К. ЛАРИНА: Почему? Чем ты это объясняешь? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Вот такой, извините за это дебильное выражение, социокультурный код и ментальность такая. 

К. ЛАРИНА: Власть всегда права, не спорить. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, что сказал старший – все, значит, так надо, значит, Всевышний вот так нам говорит. Какой-нибудь татарин из какого-нибудь, не знаю, Алькеевского района – что он там забыл под Бахмутом, под Авдеевкой? Откуда он там взялся? Что ты там делаешь? Вот что ты, конкретно ты, там делаешь, вот ты? 

К. ЛАРИНА: А что женщины говорят? Вот это самое движение, которое мы сейчас видим – такая самоорганизация жен, матерей, невест, родных мобилизованных, которые пытаются… Я уж не знаю как, насколько это организовано кем-то извне, но я вижу, что там есть какая-то структуризация уже. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, мне тоже кажется, что кто-то ими занимается. Даже посты в их telegram-канале, который называется «Путь домой»… Во-первых, у него там появилась такая плашечка «Фейк». Это говорит о том, что российские власти очень боятся их. То есть они нагнали туда ботов, чтобы эти боты жаловались на этот канал. Вы даже себе не представляете, какое должно быть количество ботов для того, чтобы Telegram выдал такую плашку. Потому что я, например, сталкивалась, допустим, с мошенническими каналами в Телеграме. То есть туда жалуйся не жалуйся, пиши не пиши – ты там с ума сойдешь писать эти комменты в Telegram, чтобы они этот канал забанили или хотя бы проверку какую-то начали. Никакого эффекта. То есть я думаю, там была огромная, титаническая работа проделана для того, чтобы там вот эти красные буковки появились четыре. 

И потом там очень такие посты… Конечно, видно, что их пишет какой-то человек профессиональный. То есть это не просто какая-то там Марина, жена какого-нибудь Александра из Подмосковья, которая сама вся перепуганная, с двумя детьми. Она сейчас telegram-канал, что ли, будет вести? То есть да, ими кто-то занимается явно, видимо, в каких-то своих целях. Пока совершенно непонятно, в каких. Посмотрим, во что это выльется. Но российскую власть это очень раздражает и пугает. 

К. ЛАРИНА: Потому что давайте вспомним, что когда появились первые так называемые попытки бунтов, они что декларировали, с чем они выходили? «Дайте нашим мальчикам бронежилеты. У них нет теплых носков, у них нет теплых вещей, у них нет бронежилетов, у них плохая форма, их не кормят». То есть обеспечить, что называется, фронт для наших мальчиков. А сейчас это совсем другое. Сейчас они требуют: «Верните». Там же люди больше года находятся. Это же первая волна мобилизации. 

Не знаю, насколько это может… Да, раздражает, безусловно, и надо с этим что-то делать, но я не знаю… Кстати, опять же, возвращаясь к выборам. Понятно, что сейчас они не будут объявлять мобилизацию, потому что это опасно перед выборами, как бы они ни были уверены в том, что они победят. Но вполне возможно, что когда выборы пройдут, все начнется сначала. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Скорее всего, так оно и есть. Потому что тех сил, которые есть у России, явно не хватает. Мы же все знаем, что на фронте сложилась тупиковая ситуация, определенный паритет. Ни одна из сторон не может сделать какой-то прорыв. То есть украинцы берут вооружениями, качеством вооружений, а Россия, конечно, как всегда за всю свою историю, берет числом. И скорее всего, видимо, после выборов Путин сделает либо вторую волну, либо всеобщую мобилизацию. Я, честно говоря, ничему не удивлюсь. 

И поэтому да, я не знаю, чем это противостояние кончится. При этом эти женщины – они же тоже, заметьте, так артикулируют: мы не хотим раскачивать лодку, мы не против власти в стране. То есть они пытаются как-то отодвинуться от этих политических… 

К. ЛАРИНА: То есть мы не против Путина. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, они прямо так не говорят, но «верните наших мужей домой, это несправедливость». Там какие-то сильные выражения тоже есть – что-то типа рабства. Они даже какое-то слово употребляли: типа, это что за узаконенное рабство? Что-то такое было. Причем они не скрывают лиц. Они не скрывают, ничего не заблюривают, открыто говорят, кто они такие. Но там сейчас начали давить на мужей, которые находятся на фронте. То есть там командование вызывает этих мужиков и говорит: «Смотри, что там у тебя жена. Скажи ей…». 

К. ЛАРИНА: Успокой свою бабу. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, успокой свою бабу, иначе пойдешь на передок прямо сейчас. Или в яму тебя посадим, что они и делают с ними. Может быть, так будут сейчас воздействовать. Но, конечно, российские власти постараются это загасить. Им это вообще сейчас не нужно. До выборов-перевыборов Владимира Владимировича все эти их манифесты совершенно им ни к чему. 

К. ЛАРИНА: Больше часа мы в эфире. Давайте будем двигаться к финалу. Что хочу спросить, Фарида. Вот уже 2 года будет в феврале, как война идет. 2 года, как очень изменился весь ландшафт, связанный с «русским миром», извини за выражение, с российским миром. 2 года, как огромное количество людей покинуло страну. 2 года, как мы, журналисты российские, в подавляющем большинстве работаем вне России, разбросаны по всему миру. 2 года, как политической оппозиции практически нет, она вся искоренена. Как национальное движение в Татарстане, так и политическая оппозиция в России либо сидит в тюрьмах(имена мы все знаем), либо так же выдавлена за пределы страны. 

Что можно сказать о том, как изменилось сегодня, что называется, общество российское? Как ты чувствуешь, есть ли какой-то контакт у Фариды Курбангалеевой и у ее коллег с нынешней Россией? Если есть, то в чем он выражается? Какая здесь обратная связь, как ты ее чувствуешь? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Как сказал Левинсон, с которого мы начали наш разговор, таких вот активных противников войны и Путина процентов 10-15. До 20%, он сказал. 

К. ЛАРИНА: Не выросло за это время количество. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Более того, он говорил, что до начала вторжения, в принципе, только 60% поддерживало Путина, но когда началось вторжение, стали поддерживать 80%. То есть еще присоединились какие-то. По-разному. Он тоже объясняет, с какими формулировками – там что-то из разряда «Раз уж так, надо уж поддерживать своих», «Ну раз уж начали, надо уж теперь довести до конца». Вот с такими посылами. 

Вот эти люди, вот эти 10-15-20%, у которых есть запрос на то, чтобы получать объективную информацию, слушать разные мнения, просто находить единомышленников, чувствовать какое-то плечо, руку, общаться с ними – они с нами сохраняют контакт. Это их личная инициатива, желание, потребность, необходимость. Я даже смотрю у себя в telegram-канале, как многие люди приходят туда реально как-то душу излить. Что-то пишут, им другие отвечают, у них начинаются какие-то свои диалоги. Просто люди ищут единомышленников, соратников. Это же очень важно в такие темные времена – к кому-то прислониться, за кого-то держаться. Чувствовать просто, что ты не один – это очень важно. 

А что касается такой большой массы россиян, мне кажется, что наступила у них – как это назвать? – эпоха, не эпоха, состояние… Все для них рутинизировалось. Война где-то идет, они ее не видят. Многие не хотят этой войны: «Хорошо бы она остановилась, был бы мир». Но тут лучше не спрашивать, а что делать с оккупированными территориями, тем более с Крымом. «Нет, пусть так вот все останется. Уже все, не надо ничего делать. Отдавать ничего не надо. Ну а Крым уж вообще никак, нет. Просто все, давайте прекратим». 

То есть усталость от войны, безусловно, присутствует. Вот эти все выражения: «А что я могу поделать, а мне детей надо растить, а жизнь-то продолжается», «Ну ты пойми нас – а нам-то каково? А что мы можем поделать? Ну вот так мы живем»… Вот такая вот рутинизация, привыкание, принятие… Жертвенность какая-то в каком-то смысле. Неготовность… 

К. ЛАРИНА: Привычка. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Привычка, да. Война вошла в привычку. Она где-то далеко, они ее не видят. Это такая типичная колонизационная война, когда есть метрополия в лице этой всей России, особенно крупные города, и есть вот эти колонии, где идут боевые действия. Но вот так вот перед глазами ничего не встает. 

К. ЛАРИНА: Но постой, есть же обратная часть этой петли. Да, там война, которую я не вижу. А вторая часть этой петли – она здесь, она рядом со мной. Она здесь выражается в репрессивных законах, в том, что ничего нельзя, в страхе, в пропаганде… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ксения, если вы не будете писать никаких постов в Фейсбуке, заводить Youtube-канал или telegram-канал… 

К. ЛАРИНА: То жить можно. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Конечно! Более того, как раз вот это молчаливое большинство, которое, может быть, и радо бы… Но, кстати, по последнему опросу «Левады», какое-то рекордное количество россиян, то ли 34%, то ли 35% – если бы Путин завтра сказал: «Завершаем войну и отдаем даже оккупированные территории», они сказали бы «Да». 34-35% – это много. Это какая-то целая большая страна европейская, население целой страны. Но еще больше тех, кто не хочет отдавать оккупированные территории. 

Но в любом случае они бы рады, может быть, чтобы все это закончилось. Но делать какие-то активности, говорить «Нет войне», писать, выходить – это категорически нет. Они знают, что если они не будут ничего этого делать, им ничего не угрожает. 

И вот эта безмолвная масса – это огромная поддержка режима. Даже не вот эти оголтелые всякие военкоры и безумные русскомирцы, которые хотят всех украинцев обратить в русских и едут сами туда на передок, типа Чичериной – там таких полно. Даже наоборот, я думаю, для Кремля это такие в чем-то опасные люди. Вы же понимаете, что они непредсказуемы…

Вот типа Гиркина, который сейчас сидит в тюрьме и все его, кстати, предсказуемо кинули и забыли. Вот всё, вот эти люди, которые в первые дни летом за него еще выходили, около суда стояли, все от него отреклись. Тот же самый Губарев – все, он говорит, что Гиркин был сумасшедший, что «он хочет выдвинуться в президенты России, да я никогда в  жизни этого не поддержу». Вот и все, вот и весь «русский мир». Основная вот эта поддержка Путина, фундамент, зиждется на этом молчаливом большинстве, которые не такие оголтелые и остервенелые, но они просто молчат. Они просто вне политики. Они просто тихо сидят. Его это вполне устраивает. Он таких трогать не будет, нормально все. 

К. ЛАРИНА: Так кончатся враги-то. Они уже кончаются. Инакомыслящие кончаются, всё.

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: А потом они возьмутся за самих себя. Так же было в конце 30-х годов, когда система начала… Это закон любой тоталитарной секты: когда заканчиваются враги внешние и внутренние… Ну, внешние не закончатся, но они слишком далеко. Америка – это слишком далеко, это не под силу всем этим людям. Даже Украину они ненавидят только потому, что ненавидят Америку. То есть Украина близкая, ее ненавидеть легко. Туда можно припереться, ограбить, убить, изнасиловать и так далее. А ты попробуй в Америку припрись. 

Поэтому это ненавидеть можно, но неудобно, дискомфортно. То есть это такая фрустрация, ничего тебе не дает. Внутренние враги кончаются. Геи, евреи, ЛГБТ, интеллигенция – они заканчиваются. Они потом примутся за себя. В принципе, все идет к какому-то концу. 

К. ЛАРИНА: Да, в этом смысле я хочу нашим зрителям обратить их внимание на потрясающий документ эпохи. Это письмо Александра Калягина главе аАдминистрации Антону Вайно как раз с этим посылом: «Разве я не был вашим преданным…?» 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Недостаточно лизал ваши сапоги до блеска? Надраивал!

К. ЛАРИНА: «Усомниться в том,  что я недостаточно лоялен – да как так можно? Да я всегда, я готов завсегда». Это, конечно, показательный момент для очень многих людей – что в одно касание ты перестанешь быть им нужен. В одно касание. То, что непосильным трудом ты себе нализал и насосал…

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Мозоли на языке. 

К. ЛАРИНА: Это все в одну секунду могут тебе перекрыть, отобрать, и спасибо никто не скажет. Тут тоже очень важно понимать – я добавлю к тому, что ты сказала, – что эта власть особо презирает тех, кто ей так истово служит. Это тоже закон любой диктатуры. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Кстати, да. И при Сталине же было то же самое, абсолютно. Все эти чудовища… В принципе, чудовища. «Товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка», вот это все. 

К. ЛАРИНА: Наверное, еще одна тема, которую я хотела с тобой обсудить – она тоже не новая, но она какая-то очень болезненная, потому что я продолжаю, что называется, терять людей, – это вот эта пропасть между уехавшими и оставшимися. Наверняка тебе тоже знакомо это ощущение какого-то ужасного сожаления и горечи, связанное с какими-то своими личными отношениями или с людьми, с которыми ты общалась раньше, а теперь не общаешься. Как тебе кажется, можно ли все-таки какой-то мост восстановить? В чем здесь причина этого невозможного разлада? 

Он есть, эта пропасть есть, и она растет. И это доходит иногда до каких-то боев, совершенно невыносимых по своей жестокости, в отношениях людей. И речь не только о тех, кто, что называется, приветствует войну, или молчаливое большинство, о котором мы говорили, а вполне даже в отношении людей, которые эту войну точно так же ненавидят и точно так же ждут, когда она закончится. Как здесь быть, что это такое? 

Я такого не помню, скажу тебе так. Я вспоминаю, кстати, советское время, которое ты в силу молодости не застала… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Застала немножко. 

К. ЛАРИНА: Когда сквозь глушилки мы слушали «Голос Америки», «Свободу», там выступали те самые лидеры мнений, которых и сегодня мы слышим – уехавшие люди, эмигрировавшие или высланные из страны, выдавленные. Писатели, поэты, художники, артисты, режиссеры… Ну, политиков тогда не было, какие там политики были? Но правозащитники, да, безусловно, диссиденты. Но это было настолько важно нам, оставшимся в «совке», услышать каждое их слово, что ни у кого даже мысли не возникало типа: «Ага, уехал и гадит своей стране». Сегодня я это вижу сплошь и рядом не только от служителей режима, но и от вполне себе нормальных людей. Что тут изменилось? Не имеешь право говорить, раз уехал? 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, это очень болезненно. Вообще, знаете, у меня была одна знакомая, у которой муж (так издалека зайду) был одно время в опале. И она рассказывала мне, что когда она приходила в какое-то публичное место, где была куча людей, которых она знает, они знают ее, она знает их – она говорила: «Я никогда сама ни к кому первая не подхожу, потому что я знаю, что реакция может быть самая разная. То есть человек может шарахнуться от меня, сделать вид, что он меня не знает, разговаривать как-то очень сухо». Она говорит: «Зачем мне это нужно? Тот, кто хочет, всегда подходит ко мне сам». 

Я в какой-то момент стала замечать, что действительно я раздражаю своих оставшихся знакомых вот этой своей какой-то… Я не знаю даже, как это сформулировать. Ну, какой-то своей открытой позицией. Я же, в принципе, и уехала для того, чтобы мочь не молчать. Просто когда я взвесила это все, я поняла, что если я сейчас останусь – я могу остаться, наверное, со мной даже ничего не будет, но я должна буду сидеть помалкивать. И для меня вот эта мысль была невыносима, что я должна буду молчать, у меня будет зашитый рот. Поэтому я уехала. 

Я не молчу, у меня рот не зашит. И я в какой-то момент стала замечать, что их раздражает то, что я говорю. То, что я говорю, и как я говорю. И я приняла для себя такое решение. Да, это было довольно болезненно. Я подумала, что если человек не хочет сам ко мне подходить, что называется, я не буду уже к нему подходить. И часть людей действительно отвалились от меня. Просто общение прекратилось. Не было никакой ссоры, никакого выяснения отношений – ничего такого не было. Но я просто уже интуитивно поняла, что им это не надо, они не хотят этого слышать, знать. Может быть, им страшно – тоже нельзя этого исключать, там же люди всего сейчас боятся, в России. И я как-то себя приучила к мысли, что мои переживания по поводу «А почему так? Мы же так хорошо общались», – они только в моей голове. 

Недавно у меня был разговор с одной известной телеведущей, которая покинула федеральный канал после начала полномасштабного вторжения. Мы с ней поддерживаем отношения. И она со мной делилась тоже своими переживаниями на эту же самую тему и говорила: «А как ты это переживаешь, когда с человеком ты просто не можешь найти общий язык явно? И ты потом чувствуешь, как он начинает дистанцироваться от тебя, сторониться. Вот эта пропасть между вами растет». 

Я ей сказала: «Слушай, я тоже это болезненно переживала, пока не поняла, что единственное, что я могу сделать в этой ситуации…» Здесь, наверное, Ксения, даже не отвечаю на ваш вопрос, а, получается, какую-то рекомендацию даю, потому что на самом деле у меня нет ответа, что с этим делать. Вот серьезно. И поэтому, видимо, родилось то, что я сейчас скажу: в такое время, когда ты теряешь людей реально, особенно людей, которых ты считал своими попутчиками, ты можешь найти опору только в самом себе и прекратить на эту тему страдать. 

Я понимаю, что это легко сказать. Это все равно, что говорить человеку, который убит горем, «Не плачь». Такая тупая абсолютно вещь, как в топку дрова. «Не плачь» – да, сейчас он прекратит плакать. Но это постепенный процесс. Ты просто как-то сам над собой работаешь. Ты просто внутренне сам знаешь, что ты делаешь правильно всё. Да, такой-то человек ушел из твоей жизни, да, это очень больно, но ты все делаешь правильно. Делай это правильно. Может быть, потом как-то ты придешь опять, где-то вы встретитесь, на каком-то пути. Может быть, он сам к тебе подойдет, а ты его не оттолкнешь.

К. ЛАРИНА: Но круг общения изменился за это время. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Изменился. Он и сузился, да, он значительно сузился, это я точно могу сказать. Да, он изменился, кстати, да. Но у меня он вообще изменился в силу вообще эмиграции. У меня вошло тут много местных. У меня много чехов вошло в мою жизнь. 

Кстати, знаете, Ксения, все потери тоже имеют какую-то другую сторону медали. Как-то жизнь открывается с другой стороны, поворачивается к тебе. Вдруг я стала общаться с людьми – я даже представить не могла, что они станут моими хорошими приятелями и мы будем ходить друг к другу в гости, даже помогать друг другу по работе. Даже вместе брать интервью – даже такой у нас был опыт у двоих. Вот мы, например, с очень известной журналисткой – Петра Прохазкова, живет здесь в Праге, – мы с ней вдвоем брали интервью у Венедиктова на пару. Вот так вот. 

И вот когда вот так все идет, ты в какой-то момент ловишь себя на мысли, что ты, наверное, перестаешь постепенно сожалеть об этих утратах и потерях, которые, видимо, неизбежны. Ну а что делать? Вот я для себя выбрала такой путь. Я решила вот так: я не буду подходить. Эти люди могут даже бояться элементарно, я могу быть для них реально неудобный в этом смысле человек. Знаете, кстати, между прочим, Ксения, уже без шуток: это уже вот эти фотографии 1937 года с лицом закрашенным. 

К. ЛАРИНА: Или вырезанные лица, ножницами. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, и понимаете, возможно, вот эта реакция как раз – а ты уехала и хаешь родину, – это же тоже, возможно, такая психологическая защита. Человек тоже страдает оттого, что он не может так делать. А кто тебя раздражает всегда, кто бесит тебя больше всего всегда? Это чисто законы психологии. Бесит больше всего знаете кто? Кто может делать то, что ты не можешь. Это 100%. Отсюда рождается вот это: зачем ты там, зачем ты это пишешь и так далее. Но ребята… 

Не знаю, как-то у меня тоже такой сумбур в голове в этой связи. Но я для себя хотя бы, понимаете, так как ответить на этот вопрос однозначно, что делать с этим, невозможно, и понять, почему так, тоже сложно… То есть мы же можем просто тоже какие-то гипотезы давать. Наверное, психологически это так можно объяснить, с точки зрения пребывания внутри России это так можно объяснить – что это небезопасно. А потом ты понимаешь: ну а что оттого, что ты объясняешь, объясняешь? Ищи просто какую-то внутреннюю опору. Просто знай, что ты прав. Тогда и полегчает. 

К. ЛАРИНА: Подписывайтесь на telegram-канал Фариды, который называется «Пражский град». Я, кстати, сегодня стырила у тебя этих красавцев-запутинцев во главе с моим однокурсником Дмитрием Певцовым, который сказал там, что последние 23 года существования нашей страны – это дело рук Владимира Владимировича Путина. Боже мой, ведь прав чувак! Сам не понял, что сказал. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Абсолютно. Языки, конечно, у всех очень шершавые, длинные, натренированные, разработанные, что называется. Но не надо забывать судьбу Калягина – вот как это может все внезапно повернуться и обернуться. 

К. ЛАРИНА: Да, и ничего кроме ужаса и унижения. Кстати, вот чистой воды «Мефисто» вся эта история – опять же, возвращаясь к Калягину. Когда он там пишет в этом письме: «Я только актер», – это просто цитата из романа «Мефисто. История одной карьеры» Клауса Манна, когда он там говорит: «Я же только актер». Вот так, только актер. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну слушайте, на телевидении же тоже сотрудники федеральных каналов – они же тоже объясняют свое участие в этом как то, что они просто работу работают. Просто такой текст, его надо прочитать. При этом они говорят: «А если я его не прочитаю, тогда же все равно его кто-то другой прочитает». И вот здесь ты начинаешь говорить: «Ну так пусть кто-то другой, но не ты». Вот что самое важное! Они даже не понимают этого. Ну хорошо, ну пусть придет человек на твое место – почему тебя это заботит? Ты-то должен думать о себе, о своей душе, пафосно говоря, о своей репутации. Какая тебе разница, кто придет и прочитает? Конечно, кто-то придет, слов нет. 

К. ЛАРИНА: Нет, они еще говорят, что прочитает кто-то менее талантливый. Я-то талантливый, а придет какая-нибудь бездарность. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Это вообще кошмар. Кстати, Ксения, тут же ТЭФИ на днях вручали. Этот иконостас весь наш федеральный получил. Всем раздались статуэтки за хорошую работу. Помните, в самом начале вторжении я как раз рассказывала в интервью Вадиму Родионову на канале «И Грянул Грэм» про то, как там импортозаместили Лилию Гильдееву. Она ушла и быстренько нашли какую-то татарку – причем тоже татарку. Посадили в пару к этому соведущему. И вот я так поняла, что эта пара получила ТЭФИ. Вот, все, уже тэфиносцы. 

К. ЛАРИНА: Заметьте, что в течение этих 1,5 часов мы про пропаганду и про телевидение вообще не говорили. Это хороший признак: значит, нам есть о чем поговорить. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: О чем поговорить и без того. Хотя эта пропаганда, конечно, преподносит каждый день что-то. Каждый день. 

К. ЛАРИНА: Я не смотрю совсем, скажу тебе честно. Когда что-то такое долетает… Иногда я смотрю эти интервью с ними, с этими людьми, и это на меня производит страшнейшее впечатление. Вот как Миткова была у этого Манучарова, потом кто-то еще. В общем, страшно. 

Но к радости могу сказать – не знаю, заметила ты или нет, – как я это чувствую, они не размножаются почкованием. Там как бы новых не появляется. Вот кроме того случая, который ты сейчас описала, клон Лилии Гильдеевой, а так нет, как-то… 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Слушайте, но это такая ответственная работа, Ксения. Я думаю, просто не доверяют. Я в этом уверена. Если вы считаете, что туда резко прекратился поток желающих пойти работать, то я вам говорю: 100% вы ошибаетесь, это не так. Есть огромное количество симпатичных молодых людей и девушек в России, которым абсолютно все равно, что они будут говорить. И вот эти виртуальные очереди из желающих там по-прежнему стоят. Но просто это настолько ответственная работа… 

Вот я, например, помню, когда в 2008 году Россия напала на Грузию, то на несколько дней, когда была острая фаза этой войны, на несколько дней сняли с эфиров всех ведущих-женщин. Потому что Добродеев считает, что это очень серьезная тема, война, абы кто не должен это читать с детским лицом, с каким-то тонким голосом. Вот особенно я – я тогда только пришла вообще работать. И там вели все эти проверенные бойцы этого пропагандистского фронта: Мацкявичюч, Кондрашов, Антонов. Никому это не доверяли. Я думаю, здесь то же самое. Уже отобрали за несколько лет до всех таких молодчиков. 

К. ЛАРИНА: Первую линию кордебалета. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Первую линию, иконостас вот этот весь. Все они уже проверенные, обкатанные. Ну, Скабеева – понятное дело. 

К. ЛАРИНА: Да и потом, они сами, наверное, не хотят отдавать эти позиции. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: А может быть, и так. 

К. ЛАРИНА: Для этих людей, как мне кажется, очень важно убедить, доказать, что я незаменим. Вы не можете вместо меня поставить кого-то другого, я незаменим. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Хотя на самом деле могут. Вообще негласный лозунг любой этой конторы – «У нас незаменимых нет». Он всегда там написано вот такими огромными красными буквами на входе: «У нас незаменимых нет». 

К. ЛАРИНА: Поэтому, дорогие, берегите ваши лица, что называется. Вы еще пригодитесь этой власти. Но мы все будем помнить, я в этом уверена. Не забыть никогда. Вот ты сказала про Мацкявичюса – я прямо не могу, для меня это тоже какая-то моя личная боль. Потому что я помню совсем другого человека в этом облике, совсем другого человека. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну а тот же самый Ревенко? Все эти нтвшники – они же все нтвшники… Они же все превратились… 

К. ЛАРИНА: Ну и тот же самый Олег Борисович Добродеев. Времена совсем другие и совсем другой человек. Ну ладно, не хочу уже в это углубляться. Значит, давайте мы на этом будем завершать наш сегодняшний эфир, нашу встречу. Скажу по секрету нашим зрителям, что у нас с Фаридой есть какие-то такие туманные планы на будущее. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Что-нибудь замутить. 

К. ЛАРИНА: Да, что-нибудь замутить вместе. Поэтому мы подумаем-подумаем – может быть, к Новому году, после Нового года что-нибудь такое придумаем. Будем регулярно встречаться и выходить так вот вдвоем, вместе. В связи с этим я требую буквально все-таки свой Youtube-канал каким-то образом. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Да вот в том-то и дело, Ксения. У меня же понимаете как? У меня вообще главный вопрос, который я получаю практически от любого человека, с кем я общаюсь: когда ты сделаешь свой Youtube-канал? Когда у нас родилась идея насчет мутки, я подумала: ну теперь-то уж сам бог велел. А я как раз в январе этого года, 2023, в начале, завела телеграм-канал. Так что вот, так сказать… 

К. ЛАРИНА: Прекрасно. Вот это пожелание главное, новогоднее: чтобы Фарида завела свой Youtube-канал и чтобы мы продолжили нашу – как это называется, какую деятельность? Разрушительную. 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Разрушительную, да. Продолжили качать лодку. 

К. ЛАРИНА: Спасибо большое, дорогая Фарида! 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Спасибо, Ксения! 

К. ЛАРИНА: Я напомню нашим зрителям, что мы остаемся в записанном виде. Поэтому у вас есть шанс написать все, что вы думаете про нас, в комментариях, доспросить что-то. Спасибо большое вам, дорогие друзья, за активность, за то, что нас сегодня хорошо смотрели. Мы просим лайки ставить даже когда мы уйдем из эфира, в записанном виде. Мы просим подписываться на нас и рекомендовать своим друзьям. 

Напомню еще раз, что «Пражский град» – telegram-канал Фариды Курбангалеевой. Подписывайтесь, там всегда здорово, красиво и интересно. И как-то очень эмоционально. Я вот люблю… Что у нас роднит с Фаридой – мы очень эмоциональные люди, и это очень хорошо. 

Спасибо большое, дорогие друзья! Я напомню, что я с вами встречаюсь в понедельник в рамках передачи «Человек без телевизора», и могу тоже анонсировать гостя, который будет в среду. Это будет Кирилл Набутов у нас в этом же разговоре, в таком формате. И даже могу сказать: в следующую субботу у меня будет в гостях Александр Роднянский. По-моему, лучшие люди отечества, что очень важно. Спасибо, дорогая Фарида, счастливо! 

Ф. КУРБАНГАЛЕЕВА: Спасибо, Ксения! На связи, до встречи! 

К. ЛАРИНА: Пока!