«Дифирамб» с Вахтангом Кикабидзе
Программа Ксении Лариной от 17 мая 2020 года из архива «Эхо Москвы».
Подписаться на канал Ксении Лариной
Поддержать канал Ксении Лариной
КСЕНИЯ ЛАРИНА: Добрый день! Начинаем программу «Дифирамб». У микрофона Ксения Ларина. И сегодня приветствуем в нашей виртуальной студии замечательного артиста и человека Вахтанга Кикабидзе. Вахтанг…
ВАХТАНГ КИКАБИДЗЕ: Добрый день!
К. ЛАРИНА: Вахтанг Константинович, добрый день! Здравствуйте!
В. КИКАБИДЗЕ: Здравствуйте!
К. ЛАРИНА: Во-первых, как Ваше здоровье? И как Вы переносите всю эту историю с эпидемией? Привычно?
В. КИКАБИДЗЕ: Да, привычно. Ну, наши врачи, конечно, героизм проявили. Наши грузинские врачи. У нас почти нормально уже. Почти. Так что Бог даст, всё будет хорошо у всех.
К. ЛАРИНА: Но Вы сидите в доме всё это время, никуда не выходите?
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, вот в больницу езжу в неделю 3 раза и… а потом домой.
К. ЛАРИНА: Ну, и чем себя развлекаете дома?
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, я сценарий закончил. Да много чего можно делать. Лишь бы человек хотел. Желание было бы.
К. ЛАРИНА: Да. Сильно жизнь изменилась… Для Вас вот сильно жизнь изменилась сейчас? Или ничего особенного не произошло? Вы как привыкли работать, так и работаете. Только без концертов.
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, как? НРЗБ было раньше. Сейчас часть концертов была продана в этом… Как его? В Харькове, в Кишиневе, в Одессе, в Баку. Я даже не помню где. В общем, их… всё перенесли, потому что навалился этот коронавирус и…
К. ЛАРИНА: Вот за всю историю Вашей жизни и нашей жизни когда-нибудь было похожее что-нибудь? Вот так… такое испытание?
В. КИКАБИДЗЕ: Нет, похожего не было. Были, конечно, сильные какие-то болезни, наваливались, но он охватил весь мир.
К. ЛАРИНА: Да.
В. КИКАБИДЗЕ: Ужасное дело.
К. ЛАРИНА: И оказалось, что мир не готов к этому.
В. КИКАБИДЗЕ: Да, всё так и до конца ничего не говорят внятно всем людям. Так что это не так просто, что вот вирус захотел и проснулся. Там что-то… чем-то пахнет.
К. ЛАРИНА: Думаете, это оружие чье-то?
В. КИКАБИДЗЕ: Я думаю, что это оружие. Да. Они, может… Они вот… То есть у них потом это убежало, понимаете, вышло наружу. Но то, что это оружие – это однозначно. Ну, я так думаю. Я…
К. ЛАРИНА: Ну, сейчас много разных… разных версий ходит. И мы каждый день слушаем версии одна другой фантастичнее.
В. КИКАБИДЗЕ: Да, да.
К. ЛАРИНА: Правды пока никто не знает, конечно. Много говорят о том, что после этой эпидемии, после этого раскола на маленькие сектора и вся эта изоляция… мир будет совсем другим, что человечество что-то для себя открыло новое во время этой эпидемии.
В. КИКАБИДЗЕ: Я думаю, что… Я думаю, что да, этот вирус всё вывернет наружу. Всё наоборот будет, я думаю. И политика… Что-то там с политикой произойдет, все… мировой и с нашей повседневной жизнью. Какие-то ценности изменятся. Дай бог, чтоб к лучшему было, к лучшему хотя бы, потому что сразу так навалилось, знаете, на голову людей. Вот есть люди, которые у нас, например, я про Тбилиси говорю, которые сами себе зарабатывали деньги, вот сидели там на улице, что-то продавали, какие-то овощи… Они вообще без присмотра остались. Сейчас у нас НРЗБ выступают наши оппозиционеры и говорят правительству, что, ну, надо как-то помочь людям, не только тем, которые работали, и у них остановилась работа, а вот тем, которые, в общем, это… постепенно участвовать надо быть, если вовремя правительство… правительства всех стран не подумают. Я сейчас не хочу приводить… приводить пример, как помогают американцы американцам, потому что одна помощь да еще в Советском Союзе, наверное, пятикратная зарплата. Вот. Ну, спасибо НРЗБ. Был такой царь Соломон, в Израиле самая известная личность была. У него было на руке… всегда он носил одно кольцо с надписью. И эта надпись такая популярная стала, что ее начали пускать уже… На фабрике делают, и люди носят. Там было на иврите написано: «Всё пройдет. И это тоже». Так что нечего удивляться. ХХI век. Вирусы тоже хотят жить и стараются…
К. ЛАРИНА: Ну, Вы там берегитесь, поскольку все-таки в зоне риска.
В. КИКАБИДЗЕ: Да, стараемся. Но трудно очень. Очень… очень сложно это. Очень сложно… транспорта. Наверное, я не знаю, сейчас в Москве ходят автобусы? Начали ходить, да?
К. ЛАРИНА: Вы знаете…
В. КИКАБИДЗЕ: У нас…
К. ЛАРИНА: … в Москве…
В. КИКАБИДЗЕ: … транспорт… не ходит у нас.
К. ЛАРИНА: Ходят автобусы. Ходят… И метро естественно. Только туда пускают только в масках и в перчатках. Без масок не пускают.
В. КИКАБИДЗЕ: Да, да…
К. ЛАРИНА: … как…
В. КИКАБИДЗЕ: … я говорю. Да.
К. ЛАРИНА: Скажите, Вахтанг Константинович, что касается вообще жизни в Грузии, она сегодня вот, на Ваш взгляд, тяжелее для многих людей? Вообще…
В. КИКАБИДЗЕ: Не понял.
К. ЛАРИНА: Жизнь для людей в Грузии тяжелая сегодня?
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, тяжелее стало, конечно. И так была она не очень веселая. Но…
К. ЛАРИНА: Почему она не очень веселая, объясните?
В. КИКАБИДЗЕ: Да понимаете в чем дело? Когда начинается вот такая эпидемия, ну, или война, или вот такие большие неприятности, тогда возрастает безработица, сельское хозяйство страдает. И люди на базар когда приходят, не могут покупать…
К. ЛАРИНА: Да.
В. КИКАБИДЗЕ: … самые необходимые вещи. Поэтому сейчас вся ответственность лежит на правительствах. Всё. Ну, я могу рассказывать, как у нас, в общем, к этому относятся люди, но терпеть это долго никто не сможет. Это очень тяжело, понимаете? Есть один регион у нас Марнеули, там в основном азербайджанцы живут. Оттуда идет… идут все овощи на тбилисский рынок. Оттуда. Ну, или там теплицы. Они давно этим делом занимаются. И всегда хорошо… хорошие… хорошие продукты. И вдруг разразилась эпидемия, и закрыли, потому что там у них начались… Первые они попали под это дело. Там начался, в общем, карантин. Перекрыто было всё. Ну, я оправдываю правительство, потому что полиция должна была стоять. Люди выходили. И уже потом они через заболевшего искали тех людей, с которыми они контактировали. Некоторые куда-то уезжали, приезжали. И до того дошло, что они начали выбрасывать свой продукт. Понимаете? Это же страшное дело, да? Человек, он нигде официально не работает. Он в своем саду что-то делает, чтобы на хлеб заработать деньги. Вот это очень тяжело. Потом это началось в другом районе. Но постепенно регулируется это всё.
К. ЛАРИНА: Скажите, пожалуйста… Да. Если… Давайте уже бросим ситуацию сегодняшнюю. Поговорим по… пошире, что называется, в историческом масштабе. У Вас, как мне показалось, какое-то произошло разочарование в политике. Раньше Вы были более активны, высказывались много по этому поводу. А сегодня, я чувствую, какая-то у Вас есть усталость. Это связано с тем, что масштаб политиков другой, что сейчас такого уровня исторических деятелей…
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, я считаю… Я вообще считаю, что каждый человек должен своим делом заниматься. Политика – это очень такая специфическая профессия. Очень хороших политиков можно на пальцах перечесть по всему миру. Всё. Их очень мало.
К. ЛАРИНА: А вот назовите Ваши… Какие для Вас…
В. КИКАБИДЗЕ: У меня… Да, у меня… Потому, что я понял, что… что сколько ни говори НРЗБ не помогает. Да? Просто из меня начали политика, наверное, делать… У нас именно, я говорю, после того, когда мне хотели вручить орден дружбы народов, а в это время начали танки заходить в Грузию. Я отказался. Я не думал, что такая реакция будет. Понимаете, я отказался, потому что мне было бы неудобно смотреть своим внукам в глаза, что я… Здесь танки, а я пою. Всегда. Да. Откуда они пришли? Вот. Я за всеми программами слежу, всё читаю, всё смотрю. Очень уважаю Вашу программу. И я очень уважаю «Дождь», потому что там кое-что для меня является правдой, когда идут передачи. Вот. У нас то же самое с телевидением происходит. Вот. А грязное это дело – политика. Грязное дело. Я так для себя решил. Одно время меня хотели задвинуть… затащись в политику. Но я вообще понял, что это всё плохо кончится для меня. Я сам, наверное, себе испортил весь… свою репутацию. И сказал близким, своим домашним: «Всё, я на политику не буду говорить». И с нашими… и с друзьями, ни с кем. Просто мы иногда собираемся близкие люди, товарищи, ну, поневоле идет разговор о политике, потому что обсуждается всё. Дело в том, что какой бы… какого бы вероисповедания не был человек, он человек. Одна голова, две руки, две ноги. Да? Вот по всему миру. И всё это никакой роли не играет. Поэтому люди… нет таких людей, которые хотят воевать в массе. Поэтому это страшная вещь. Холодная война еще хуже. И устали люди. Видите, люди горожане. В каком бы я кресле не сидел, я всё равно останусь горожанин. И в один прекрасный день всевечный позовет меня к себе. И на это все кончится. Мои хорошие сценарии НРЗБ, плохие. Я считаю, что с нами, с грузинами, был написан плохой сценарий. Очень. А когда… вот очень часто я слышал от режиссеров, сценаристов, вот если бы, говорит, я 2-й раз был бы снят этот фильм, я б его по-другому сценарию сделал бы. Да, да, НРЗБ, что мы же все-таки православные два народа. Я думаю, что… Мой отец в 42-м году погиб в Керчи.
К. ЛАРИНА: Да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: Может, не только и забыли, почему… Правда? Вот всё. Можем теперь перейти на другую тему.
К. ЛАРИНА: Нет, я просто хотела спросить в принципе, поскольку Вы за всю свою жизнь со многими общались людьми из власти и в советское время, и в после советское время. Вот действительно ли справедливо это утверждение, что власть портит людей, что власть развращает человека? Есть ли вообще во власти приличные люди? Я говорю в широком смысле. Не обязательно сейчас. Да? Вот встречались ли на Вашей жизни люди, которые Вам были интересны, и которых Вы считали порядочными людьми, которые во власти?
В. КИКАБИДЗЕ: Ну, были, конечно, но очень мало. Очень мало. Я сейчас не буду называть фамилии, но… На одном приеме я был рождественском в Москве. Меня позвали как артиста. И я знаю, что артистов отбирали по списку, спрашивая главу правительства. Тогда не Путин был. Это до него было. И… И до Ельцина. И когда я вышел на сцену, то этого… через зал прошел, там сидело только правительство и генералитет. И 1-й ко мне подошел Громов, расцеловал меня, НРЗБ там, в общем, дошел я до сцены, в свою комнату вошел. Она… Мое выступление было. Тот человек, который тогда командовал Советским Союзом сидел буквально от меня в 4-х метрах за… 1-й стол у него был. Близко от сцены. Рядом с ним сидела одна дама, тоже занимающая большой пост. И всю песню они разговаривали. Они передо мной сидели просто, понимаете. И… И, знаете, я так… у меня… Я могу петь и о чем-то другом тоже думать. И я хотел… Думаю, прекращаю я сейчас… сейчас и уйдем. Но я не хотел оскорбить других людей. Там много народу было. И я допел. Но я это запомнил. Людей до сих пор помню. Понимаете, у меня было страшное, очень такое плохое ощущение. Ну, когда я закончил, они перестали говорить, начали аплодировать. Вот так. Если…
К. ЛАРИНА: Ничего потом не сказали ему, нет?
В. КИКАБИДЗЕ: Сказал. Да. Сказал. После этого не звали уже. Человеку правильно жить очень трудно. Понимаете, Ксения? У нас… Вот у нас есть… по-грузински… получится, если я переведу, правильно ходить трудно человеку. Очень трудно правильно ходить. НРЗБ трудно, мыслить трудно. За благо не только себе, а близким, соседям, своему городу, своей стране. Это очень важно. А сколько я себя помню, все республики и сейчас мы ездили вместе за границу на большие там какие-то концерты, выступали в огромных залах. И там разговоры были вечером, водка, там всё это. Сядешь после концерта. Да? Ребята там из России, из Белоруссии, из Казахстана, НРЗБ из Азербайджана. У всех одно мнение было. И это очень вот… И когда я сейчас вспоминаю, и тогда как-то делали вид, что якобы это нас не трогает. Ну, говорили. А когда ты говоришь, значит, об этом думаешь, правда? И мне очень не нравился герб Советского Союза серп и молот чисто художественно вот как… Серп и молот. Вот всё, двуглавый орел – это красиво. А под этот герб и жили мы.
К. ЛАРИНА: Да.
В. КИКАБИДЗЕ: Это были, что капиталисты – плохие, голодные – хорошие. Голодные их накажут. Ну, сейчас я не буду… сейчас как журналист «Эхо Москвы» говорить. Ну, в принципе вот так мы жили, так росли. И я свое детство самое хорошее помню, то, что вот когда война была. Когда война была не до этого было правительству. Всем правительствам. И мы жили как могли. Да, голодали там что-то. В общем, одежды не было. Меня из пионеров выгнали почему? Потому, что директор увидел, что я во дворе после игры в футбол, мы играли же после школы в футбол, пионерским галстуком чистил туфли. А у меня одна пара была только. Если бы я пришел в грязной обуви, мама меня, наверное, убила бы там или начала плакать. И это же… Вот у нас дома поговорка такая есть: кто вот… кто хлеб не соберет со стола, крошки хлеб, и себе в рот не выбрасывал, а себе, тот, говорит, не знает, что такое… Черное и белое. Понимаете? У меня синдром, например. Если я на рынок иду, я столько покупаю, что начинают… дома воют все. И начинаю соседям звонить, там забери один-другой, больше помидор, потому что я… у меня синдром остался голода. Осталось. Сам я не иду. Я люблю, когда много вот лежит, и тогда я… мне хорошо. Понимаете?
К. ЛАРИНА: Ну, вот Вы вспомнили про советский герб и про советское время. Я думаю, что все-таки вот уже брежневское время, 70-е, 80-е годы и позже, все-таки уже мало было людей, которые искренне верили… Курите, конечно. Курите. Искренне верили в коммунизм и в идеи коммунизма. Мы ж, помните, боже, мы же все смеялись над этими речами, над этими съездами КПСС, над выступлениями Брежнева. И как раз это ощущение иронии и насмешки, оно нас сплачивало. Сегодня, мне кажется, тяжелее…
В. КИКАБИДЗЕ: Да…
К. ЛАРИНА: … страшнее…
В. КИКАБИДЗЕ: … потому что тогда была духовность. Дело в том, что наше поколение, наше… Вот мне сейчас будет через полтора месяца 82 года. Наше поколение выросло. Уже родилось в это время, понимаете. И Вы знали, что каким-то странам это не нравится, но нам все время говорили, что это так должно быть. Вы должны носить галстук. Вы должны носить комсомольский значок. И это… Должны руку вместе поднимать и голосовать за этого только должны, а за того не до… И человек что? Что человеку? Человеку. Если ему вдалбливаешь в голову и еще надавливаешь, и он будет всё это делать правильно. Правильно? Но НРЗБ с вами там никто не говорил, потому что я один раз одному журналисту рассказал, я, говорит, 1-й раз слышу. Я когда в 1-й раз жвачку мне дали, я себя почувствовал американцем не потому, что именно Америка, не потому, что вот там, где это жуют, понимаете. А ко мне приехала… приехали мои друзья, мы жили в Канаде, в гости очень близкие. И они когда уезжали, забрали 4 ящика помидор с собой в Канаду. У меня сын в Торонто живет, а я Канаду хорошо знаю. Что это за вкус? Она… Не могли остановиться, понимаете. Ели вместо яблок, наверное. Я говорю: помидоры. Ну, значит НРЗБ чистая… чистый продукт. Сейчас уже невозможно есть. Из Турции завозят. Вот… Вот. НРЗБ был такой певец НРЗБ английский. Вот. Я его очень любил. Это один из любимых моих певцов. Он во время выступления НРЗБ. Оказывается, он дома разводит помидоры. Мы не знали. Кто может знать? Вот артист приехал. Такая звезда. Да? Там забит зал, всё такое. НРЗБ. И он сказал, что я, говорит, попробовал вчера, говорит, грузинские помидоры, говорит, розового цвета. У нас есть такой сорт. И можно, говорит, мне привезти… Ну, это как его? НРЗБ. Чтоб посеять. Ну, я не знаю, по-русски это как назвать. Эти косточки.
К. ЛАРИНА: Семь… Ну, да. Семена.
В. КИКАБИДЗЕ: Да, да. Семена. Да. Извините. Я, говорит, хочу собрать. Все подумали, что он дурака валяет, понимаете, вообще обиделись немного что-то. А когда он уехал, через полтора месяца мне сын прислал журнал, и там было написано, что меня очень хорошо принимали в Грузии, там очень гостеприимный народ и та-да, та-да, та-да, и я, говорит, попросил семена, и никто, говорит, не принес.
К. ЛАРИНА: Хорошая история.
В. КИКАБИДЗЕ: Да.
К. ЛАРИНА: Вахтанг Константинович, не могу Вас не спросить, конечно, про золотой век «Грузия-фильм». Вот если говорить, что мы потеряли за годы постсоветские, это, конечно, вот национальные киностудии республиканские, которые не просто, ну, источником гениальных картин. Да?
В. КИКАБИДЗЕ: Да.
К. ЛАРИНА: Что сегодня происходит? Существует ли вообще киностудия? И есть ли грузинское кино? И если есть, то назовите нам, кого… может быть, какие-то имена, которые Вы уже сегодня знаете.
В. КИКАБИДЗЕ: Уф. Одно и то же происходит везде. Вот в основном сейчас тут выживают на сериалах. Российские, наши. Все. Украинские. Все. Но иногда проскальзывает там какая-то картина, которую кто-то сделал. Нужны… Дело в том, что наконец до всех дошло, что чтоб делать кино нужны большие финансы. Обязательно. И я официально числюсь у них штатным актером на киностудии. НРЗБ. Но у меня, наверное, уже лет 10 или 12 сценарий лежит сериалов, я не иду сниматься потому что. Воры и проститутки. В законе воры. Вне закона, начинающие. Менты. И то же самое в российском кино. Всё то же самое. Но какие-то… Сейчас молодежь пришла. И вдруг неожиданно ты слушаешь и видишь, что он получил премию там где-то в Венеции, какой-то там… вывез. Я еще не видел его. Там… девочки тоже режиссеры появились. Сечены. Они по-другому мыслят, понимаете. Но опять-таки все говорят о финансах. Финансы нужны для кино. Финансы нужны для театра, для литературы. Для всего нужны финансы. А здесь уже у людей нет своих финансов, чтоб кормиться. Да? Вот так.
**********
К. ЛАРИНА: У микрофона Ксения Ларина и Вахтанг Кикабидзе. А, Вахтанг Константинович…
В. КИКАБИДЗЕ: … наверное, уже лет 10 или 12 сценарий лежит сериалов, я не иду сниматься потому что.
К. ЛАРИНА: Про что?
В. КИКАБИДЗЕ: Я гадаю, прочёл Данелия Георгия. Он одно успел сказать, ты молодец и ушел. Вот об этом, о чем мы говорим. Ну. О том, что человек человеку друг, а не волк. Я очень люблю маленькое кино, короткометражки. Я не заканчивал никаких институтов. Но я вдруг понял, что смотря на… как снимает Данелия, как работает, я говорю, а что я не смогу, что ли? Я тоже смогу. И тогда я уже лежал в больнице Бурденко в Москве. Мне операцию сделали. И я там, значит, не мог я сам писать, у меня руки не подчинялись, там что-то вырезали из головы. НРЗБ убрали, наверное, в голове. Я начал диктовать, и жена записывала на магнитофон какие-то маленькие рассказики. Потом я по этим рассказикам написал сценарии. Потом Москва вдруг решила по этому сценарию сделать кино. Потом это кино получило в НРЗБ 1-ю… 1-й гран-при. А потом на 100 дней в Грузии очень обиделись эти начальники, что ему не хватает, что ему там… еще поет, он по всему миру ездит, еще он захотел кино… Потом я подумал, наверное, сейчас я сниму его уже. Уже сценарий утвержден. Потом я снял. Это было 4 новеллы в одном фильме. «Будь здоров, дорогой» называется фильм. Если не видели, посмотрите, в интернете есть. И я думаю, получите удовольствие. Снял за 32 дня фильм. За копейки. Мне друзья давали какие-то деньги, что-то, в общем. Тогда не было этих бизнесменов, олигархов. Вот. И успокоился я. Через 5 или 3 года… 83-е было, да? Через 5 лет я написал 2-й сценарий. Опять вдруг захотелось. Снял фильм 2-й «Мужчины и все остальные». НРЗБ доверил… Сейчас Вам долго говорю. Наверное, отнимаю время? Дело в том, что все новеллы о том, как мы должны жить, и как мы не живем. Понимаете? Как надо человека любить, соседа. Вот у нас если на моей улице кто-то умрет, я даже, может быть, его и не знаю, мы громко не будем включать телевизор, чтобы не беспокоить. Понимаете, улицы узкие. Сосед соседа знает хорошо. Вот. И уважать надо. Сейчас у меня 3-й сценарий уже готов. Очень все нравится. Уже кто может деньги вложить, но они все-таки идут туда к ментам, проституткам. Почему? Потому, что они знают, что это будут смотреть. Люди один раз пойдут на нее. И боятся вкладывать деньги. А мне уже предлагают 2 раза продать его. И… И мне просто обидно, что я говорю, вы за счет нас хотите хорошими стать, что ли? Чтоб одна цель… Я не называю сейчас народы России. Вот. Книгу закончил.
К. ЛАРИНА: Наконец. Это 1-я книга?
В. КИКАБИДЗЕ: 1-я. И, ну, в этом НРЗБ виновата, потому что в свое время меня ребята уговорили. Я не люблю, когда автобиографии пишут. Очень мне это не нравится. Я… Я там. Я здесь. И говорили, говорили, я всё отнекивался. И потом как-то вдруг я вспомнил одну маленькую историю. Я, ну, до того эта мысли уже была для меня, когда я ее вспомнил. Я сразу на бумагу перенес. НРЗБ по компьютеру не могу это писать. И она не вошла в этот сценарий. Поэтому я Вам расскажу. Маленькая такая новелла. Наверное, если ее искать, ее можно за 8 минут… Это будет новелла.
В Америке я познакомился с одним армянином, который родился в Грузии. И с супругой, с детьми они там живут. Учительница – жена в английской… в американской школе там всё. Мы очень подружились с ними. Оказывается, у нас очень много общих знакомых. Потом он… Он был дилером, когда вот появились первые плоские телевизоры везде. Он этим занимался. Вот сейчас через его телевизор я с Вами разговариваю. Вот. И потом он приехал… Он очень редко приезжал в Тбилиси. Он приехал в Тбилиси. Зовут его Саша. Говорит прекрасно по-русски, по-грузински, по-английски. Но НРЗБ здесь тоже по духанчикам бегали, что-то там гуляли. Свои… с моими познакомился, очень подружились мои домочадцы все. А потом меня пригласили в Лос-Анджелес тоже мои друзья тамошние. Всю семью нас пригласили. А он… Его семья тоже в Лос-Анжелесе живет. И когда я сказал, что я вот такого-то числа, я говорю, наверное, поеду в Лос-Анжелес. Да, говорит, я тоже вместе с тобой поеду. Живет рядом. Дома, говорим, не был несколько месяцев. И его фирма здесь работала с этими телевизорами уже. Всё. Мы вместе полетели. Ну, мои домочадцы отдельно сидят, а мы с этой стороны вдвоем взяли коньяк, поставили, так всё лялякаем, всё это говорим. И потом он сказал, я, говорит, никогда не был в кабине у пилотов. Просто сказал он. А я говорю, я сейчас схожу, сделаю НРЗБ, тебя заведут, покажут. Я стюардессе сказал. И через 10 минут она пришла. Вас, говорит, приглашают. Мы пошли. Это плохое время в Тбилиси было, когда всё это не было, когда это, в общем, тяжелая… тяжелый период, очень тяжелый. И разговорились. Там летчики сидят, там всё ля-ля. И там мы на Москву летим, а потом у нас пересадка на Америку. И я сетую… Почему-то в разговоре я спросил, как у вас с зарплатами. Я говорю, вовремя выдаете зарплату, людей НРЗБ живой товар НРЗБ живых людей возят. Ой, говорит, да, уже начали, говорит, опаздывать месяцами. Там что-то такое. Это страшное дело, когда тебе в самолете говорит летчик. Вообще НРЗБ всё. Их трое было. Тогда была эта… Как ее? 3 летчика сидели в кабине. Сейчас двое сидят. Когда мы при… И когда мы выходили уже в Москве в Домодедово, я 1-й вышел и вижу, что он задержался, там что-то с этой разговаривал со стюардессой, и потом спустился Саша. Ну, мы потом улетели оттуда в Лос-Анжелес. Я 3 месяца там был. Потом едем обратно и опять через… Вот он тоже обратно едет что-то там проверить, как его эта фирма работает. И вдруг стюардесса подходит, говорит, Вахтанг Константинович, Вас, говорит, просят в это… в кабину. Я говорю: «Он может со мной вместе пойти?» Да. Вот ради бога. Зашли, опять эти трое. Видно из рейс был. Ну, совпало. Я говорю: «Что такое?» Мы, говорит, до сих пор думаем, уже 3 месяца мы думаем, когда… вот что, кто это мог сделать. И, говорит, когда прилетели из Москвы в Тбилиси обратно, нас встретил один молодой человек при галстуке и сказал вот фамилии этих летчиков. Да? У меня, говорит, поручение к ним какое-то надо передать. Их свели, ну…
К. ЛАРИНА: Так.
В. КИКАБИДЗЕ: И он всем троим подарил вот эти огромные теле… Тогда это очень дорого было, понимаете. Телевизоры.
К. ЛАРИНА: Такая рождественская история просто.
В. КИКАБИДЗЕ: История НРЗБ.
К. ЛАРИНА: Да. Да.
В. КИКАБИДЗЕ: Потом вдруг НРЗБ 2-я, 3-я, 4-я. Они абсолютно разные, интернациональные и о том… и о плохом, и о хорошем. И я решил это всё… начало постепенно собираться. Сейчас это огромная получилась книга. И уже название изменил. Будет называться «Они». Не я…
К. ЛАРИНА: Не про себя, а про людей, да?
В. КИКАБИДЗЕ: Про людей. Да.
К. ЛАРИНА: Ну, давайте тогда про людей вспомним хороших. Вы столько опять же… с такими режиссерами работали, и я понимаю, что каждое расставание с человеком, который уходит из жизни, для Вас это какая-то личная утрата огромная. Год назад ушел Георгий Данелия.
В. КИКАБИДЗЕ: Да.
К. ЛАРИНА: Вот сейчас вот в феврале, по-моему, ушел Георгий Шенгелая. Да? Ну, можно вспомнить еще… Да, да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: … Георгий Шенгелая. Дело в том, что и Данелия очень… очень близкие друзья. Были друзьями. И мне как будто правую руку отрезали. У меня такое ощущение. И за полтора месяца до того, пока его положили и ввели в кому, он мне позвонил. В последний раз вот я с ним разговаривал по телефону, и он сказал, Буба, наверное, говорит, я скоро буду уходить. Он был старше меня на 8 лет. Я говорю, ну, мы ж договорились с тобой… Я так спросил. Дурака валять. Чтоб настроение поднять ему. Что мы вместе будем уходить. Нет, он говорит, я же на 8 лет старше тебя. А вот когда, говорит, ты надумаешь, я, говорит, буду тебя ждать. Вот ты, говорит, пройдешь там в раю… Почему-то он заранее мне выписал рай. В ворота, говорит, святого Петра. Я там буду с правой стороны у двери тебя ждать с двумя удочками. Я его приучил к рыбной ловле. Он такой… заразился этим. И когда он меня звал на картины, я всё спрашивал, если вода есть, я приеду. Река какая-нибудь. А потом уже не надо было, потому что он сам тоже хотел. И он сказал, что… Ну, это я добавлю к этому, что у меня… кому-то он сказал. Сейчас я там по секрету. Никто же не узнает, правда? И он говорит, что вот когда ты придешь, я тебя приглашу на рыбалку. И будем золотых рыб ловить, НРЗБ накроем рыбный стол и пригласим всех-всех наших друзей, которые раньше нас сюда пришли. Перехватило горло. И 1-й тост, говорит, поднимем за здоровье тех, кто там остался еще. Дай бог им НРЗБ и чистой. Что-то у меня очень много друзей, я потерял многих. Гия Данелия и Канчели, композитор, – это очень близкие были мои друзья. Георгий Шенгелая тоже близкий, потому что я крестный отец дочери его брата Эльдара Шенгелая. Он известный режиссер.
К. ЛАРИНА: Да.
В. КИКАБИДЗЕ: Вот. Как-то мне Гия позвонил из Москвы, когда мы «Мимино» уже заканчивали съемки. Я, говорит, приеду в Тбилиси. Какие-то выходные нам дали, мы улетели. И привезу, говорит, кассету. И, говорит, пойдем к Канчели, я ему позвоню, говорит. Лиля, это его супруга, она, говорит, приготовит плов. Очень хорошо она готовит. И потом я, говорит, вставлю эту кассету, вот какую он мне песню должен написать для этого фильма. Он уже об этом думал всё время. Музыка уже. НРЗБ как он сказал, так и было. Плов, Гия Канчели, Лиля. Там все эти сидим, кушаем. Потом он сказал, вот я привез кассету, сейчас поставлю и вот… вот такая нужна мен песня. Ну, «Мимино» Вы помните фильм?
К. ЛАРИНА: Конечно.
В. КИКАБИДЗЕ: А здесь на кассете поет Рэй Чарльз песню «Yesterday». Да? НРЗБ сказал, всё я понял, Гия. Канчели сказал. И через 3 дня «Чито Грито Чито Маргарито». Он говорит, гениальная песня.
К. ЛАРИНА: А вот скажите, может быть, Вы расскажите, откуда появился… появилась эта примета у Данелии, чтобы обязательно звучала песня «На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька…»
В. КИКАБИДЗЕ: Это НРЗБ до меня было в каком-то фильме. Ему, видно, эта песня очень нравилась. И он потом уже во все картины вставлял это.
К. ЛАРИНА: Да, да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: Про НРЗБ засунуть и «На речке, на речке, на том бережочке». Да? Он очень хороший был, великолепный НРЗБ, замечательный архитектор. Человек изумительный с колоссальным юмором. Ну, и оно… режиссер был еще тот.
К. ЛАРИНА: Да.
В. КИКАБИДЗЕ: Тот. Да.
К. ЛАРИНА: Кого бы Вы назвали своим учителем в кино?
В. КИКАБИДЗЕ: Его.
К. ЛАРИНА: Кто артиста…
В. КИКАБИДЗЕ: Данелию.
К. ЛАРИНА: Кто сделал артиста Кикабидзе? Данелия, да?
В. КИКАБИДЗЕ: Данелия. Данелия. Потому, что я до него сливался. Я в одном фильме… Меня пригласили… Я понял потом, что я очень люблю кинематограф. И я так обрадовался, думал, сейчас меня снимут и всё, и я буду потом всё время сниматься. И после НРЗБ никуда-никуда не звали. Была одна картина «Встреча в горах», неплохая так музыкальная комедия была. Лейла Абашидзе такая бал звезда советского экрана. С ней, значит, вот играли. У меня 2-я главная роль была там. И молодых играли. Они… Она и Тенгиз Арчвадзе – главные герои. Потом был звонок из Москвы. Сказали, что это вам звонят от Георгия Данелия, и он хочет… Он приезжает в Тбилиси, хочет Вас попробовать на свой фильм на главную роль. А я уже понял, что я не нужен кинематографу, потому что, ну, когда так долго пауза не делается. 4 года, 5 лет. Уже значит всё. Вот. Потом они позвонили… Да, чтоб Вы знали… может быть, Вы знаете, может быть, не знаете, Гия Данелия был сыном сестры Верико Анджапаридзе. Верико Анджапаридзе – мама Софико Чиаурели.
К. ЛАРИНА: Да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: И вот НРЗБ она здесь жила. Она там с дядей Колей, с мужем. И сказали, что Вы… завтра Вас ждем, вы должны прийти в гостиницу «Сакартвело». Есть такая одна из гостиниц в Тбилиси, в центре. Она…
К. ЛАРИНА: Я там жила, кстати. Я там жила!
В. КИКАБИДЗЕ: … сейчас она закрыта. Там люди жили тогда. А это был воскресный день. В 10 часов я пришел… Даже в 9, по-моему, пришел. И ко мне вышел маленького роста человек с очень ровной, чересчур ровной спиной. Такой он был. И я вижу, что так долго на меня смотрел. Желтого цвета. И не загарный, а желтый. И он когда, докуривающе сигарету, он 2-ю прикурил, эту выбросил. И он мне говорит: «Закричите». Я говорю: «Неудобно. Люди спят». Я говорю: «Маленькая гостиница». Потом еще там был 2-й НРЗБ 2-й НРЗБ Давид. Они что-то там оговорили между собой. Дали мне сценарий. И говорят: «Вам позвоним». Называется «Не горюй!» фильм. Я при… А мне надо через 10 дней ехать в Турцию на гастроли. Тогда Турция закрытая была страна. Там американский флот стоял. Там неприятности были какие-то у них. Это сейчас кому не лень, все могут в Турцию ездить. Все говорят и увозить, привозить, продавать, покупать помидоры, я не знаю. И вдруг на 5-й день раздался звонок. Ну, я прочел сценарий, и мне стало так обидно, что меня не это… Как его? Такая роль. Здравствуйте! Здравствуйте! Это Георги Данелия. Я говорю здравствуйте. Вы, говорит, сегодня… завтра вечером свободны? Я говорю, я до 9 не могу, потому что, говорю, я на гастроли еду в Турцию, и мы ходим, я говорю, репетируем с 6 до 8 часов с профессором Турковым, переводим всё шоу на турецкий язык. НРЗП. Ничего, говорит, я позже могу приехать, к 9. Мы, говорит, пойдем к моей тете. Я… Он пришел. Неразговорчивый, неулыбающийся человек, понимаете. Желтый! И вот эта сигарета всё время во рту. Одна за другой. Когда мы вошли к Софико домой и к маме… Мама жива была, царство ей небесное, Верико Анджапаридзе. Все женщины на меня кинулись. Меня очень любили по эстраде там же в Грузии. И я чувствую, это тоже ему не понравилось. Потом… А он очень редко бывал в Тбилиси, понимаете, у него много родственников там. Но всё время разговаривали со мной. Все. На 2-й день он опять позвонил. Я понял, что это НРЗБ его. Он за мной наблюдает. И, говорит, завтра идем, говорит, к моему двоюродному брату. Пошли. В 3-й раз куда-то еще. И НРЗБ пошли. И потом я сказал: «Георгий Николаевич, – я говорю, – я через 5 дней должен уезжать. Если не хотите, – говорю, – я всё пойму. Пробу сделайте. Понравится, ну, хорошо. Не понравится, – я говорю, – всё понятно. Кино есть кино». И он за день до моего отъезда назначил съёмку НРЗБ. Не говорили, смотрели ли Вы фильм?
К. ЛАРИНА: Конечно. Конечно.
В. КИКАБИДЗЕ: Да. Это такая сцена, когда НРЗБ…
К. ЛАРИНА: Да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: … там специальные НРЗБ за роялем, там то Софико, там на НРЗБ стояли, и мы там с ней танцуем что-то. И я уехал. А то я там не знаю никого. Неделя прошла, наверное, 10 дней. Я прихожу после концерта в гостиницу. Концерты у нас идут там. И администратор говорит, что вот Вам оставили письмо, срочно явитесь в советское представительство… артисту Вахтанг Кикабидзе явиться туда. Я подумал, что дома что-то, неприятность какая-то. Тогда не было мобильных. Мобильников не было. Мы побежали. Это уже поздно было. А там лежит телеграмма. Тогда был директором «Мосфильма» отец Познера. И написано, что поздравляем артиста Вахтанга Кикабидзе с утверждением в главной роли в фильме «Не горюй». Директор «Мосфильма» Познер. Я когда приехал из Одессы… Мы через Одессу… в Одессу приплыли, а потом… И дальше стоит оттуда человек, улыбается НРЗБ. Думаю, где я его видел? Я его улыбающимся не видел.
К. ЛАРИНА: Данелия, да?
В. КИКАБИДЗЕ: Оказывается, у них уже прогул идет по бухгалтерии, понимаете, все актеры НРЗБ. Все! Кроме этого вот героя главного. И через 2 дня они взяли мерки у меня. Что-то, в общем, костюм, что-то придумали. И через 2 дня у нас съёмка. 1-я съёмка была под Тбилиси. И Данелия досталось… Как взял вот такой булыжник огромный, достал испанский складной нож и начал точить. И весь фильм он его точил во время съёмки. Точил. Да вот так снимал кино. И говорил, указания давал. Что-то автоматически работало в руках. И это но… стало силом. Я хотел украсть его. Причем дома у моего отца… меня туда НРЗБ… Она еще там. Ну, потом много премий получила картина там за границей да… за границей да…
К. ЛАРИНА: А есть роли, о которых Вы жалеете? Лучше б этого не было. Да?
В. КИКАБИДЗЕ: Есть одна роль, которую я с… ну, вот всё время даже не… не… не думая, что я в кино попаду, вот сыграл бы.
К. ЛАРИНА: Так.
В. КИКАБИДЗЕ: В кино, я не знаю, где… Где? Во дворе, я не знаю. Хаджи-Мурат.
К. ЛАРИНА: А! То, что Вы не сыграли, но хотели бы сыграть. Да?
В. КИКАБИДЗЕ: … очень хотел сыграть. И уже я лежу в Бурденко, в клинике. Очень серьезная операция была. Бритоголовый, с бородой. Возраст точно Хаджи-Мурата. И вдруг мне говорят, что Гия… Гия будет тоже снимать Хаджи-Мурата, фильм. У него уже сценарий дома лежит. И когда я выписался, 1-м делом пошел к нему. Позвал НРЗБ. У меня, говорит, Хаджи-Мурата не будешь играть. Будешь Шамиля играть. И втащил. Ну, картину, конечно… Замечательный сценарий. Он у меня дома. Почему? Ну, это они все в Чечне… удачными войсками российскими.
К. ЛАРИНА: Да, да, да.
В. КИКАБИДЗЕ: Да. И меня поразило, знаете, у него сценарий… Всегда он сценарий так писал, что вот с 1-й же строфы ты начинаешь заряжаться вот этим, что дальше должно произойти. У него сценарий начался с того, что какой-то человек молится, на ковре стоит на коленях и Аллаху молится. И потом в НРЗБ идет, уже войска вошли со штыками. Идет… идут. Он молится, молится. В это время выстрел ему попадает в руку. Это мы видим. И он продолжает молиться. Он не останавливается, понимаете. Ну, вот не пропустили. Это не в 1-й раз. В разных странах старались. Разные режиссеры хотели снимать, но не пропустили сценарий, а потом один депутат из Москвы, парламента, чечен выкупил этот сценарий, приехал в Тбилиси. Я не знал. У меня, говорит, подарок для него есть. И привез, мне подарил. Вот этот сценарий у меня лежит дома.
К. ЛАРИНА: Ну, что мы должны заканчивать. У нас такой получился эфир воспоминаний. И вот про то, что прошло, Вы говорите с большим желанием, чем про то, что есть.
В. КИКАБИДЗЕ: Да. Спасибо.
К. ЛАРИНА: Это понятно. Спасибо Вам большое, дорогой Вахтанг Константинович!
В. КИКАБИДЗЕ: Дай бог Вам здоровья!
К. ЛАРИНА: … Вам здоровья. Да, да. И надеюсь, что мы еще встретимся и продолжим.
В. КИКАБИДЗЕ: С «Эхом Москвы» – когда угодно.
К. ЛАРИНА: Спасибо Вам. Да. Спасибо.
В. КИКАБИДЗЕ: Спасибо. Спасибо.