Скачайте приложение, чтобы слушать «Эхо»
Купить мерч «Эха»:

«Давай голосом»: Истории женщин, которых домогались российские военные

Илья Азар
Илья Азаржурналист
Анастасия Лотарева
Анастасия Лотареважурналистка «Русской службы BBC»

Я лежу на второй полке, а внизу сидят какие-то тетушки, которые обсуждают модели разных миксеров, показывают их друг другу на Wildberries. Буквально кодами меняются и советы друг другу дают. Кто-то там ест курочку. А внизу подо мной сидит чел с раздолбанной рукой, с которой ещё ночью кровь потекла, и он искал, как её заткнуть. И по телефону другу буднично рассказывает, это было как раз время битвы за Бахмут…

Давай голосом3 октября 2024
1143
«Давай голосом» 03.10.2024 Скачать

Подписаться на канал Давай голосом

Поддержать канал Давай голосом

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Всем привет! Это подкаст «Давай голосом», в котором мы с вами слушаем и обсуждаем самые лучшие расследования и репортажи о России. Мы выходим вместе с премией редколлегии «И не только». Сейчас мой коллега Илья Азар расскажет вам новости, а я Настя Лотарева, я журналистка.

ИЛЬЯ АЗАР: Да, но я, как уже было объявлено коллегой Илья Азар, журналист… Что я хотел сказать? Что с недавних пор наш подкаст будет выходить не только на всех подкаст-площадках всего мира, но и на сайте Эхо, где идёт вещание различных интересных программ. И теперь будет там ещё и наша, как можно догадаться, наш недавний разговор с Максимом Курниковым в этом подкасте, видимо, произвело на него такое благоприятное впечатление, что он нас пригласил.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА:  И еще важно, что у Эхо есть приложение в App Store и в том, чем пользуются пользователи Андроида. Вы можете скачать себе приложение и устроить некоторым образом радио постоянное. Не только из нас, слава богу или к сожалению. Но мы там будем теперь появляться регулярно. Следите за обновлениями и слушайте нас, пожалуйста, везде. Ну, какие у нас новости на этой неделе, кроме того, что тебя, Илья, правда, не за интервью с Максимом Курниковым, а за интервью с Алексеем Обуховым из Sota. Вы, конечно же, можете его также послушать, оно везде есть, и полтора часа чарующего общения в вашем распоряжении. Так вот, наши уважаемые, совершенно без кавычек, коллеги, чего-то как-то стали от нас отписываться со словами, что раз мы приглашаем подобного рода издания, слушать нас не стоит, и Илья получил по шапке персонально. Мне, короче, это очень странно и напоминает в целом какой-то партийный подход к журналистике.

ИЛЬЯ АЗАР: Ты так все описала, как будто бы наш подкаст теперь никто не слушает, и слушать его не надо вообще. Насколько я видел, отписался от нас только один наш постоянный слушатель. Я думаю, что сделан он публично, я могу и назвать. Это Михаил Маглов из издания «Проект».

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Может быть, это мой любимый слушатель, и я скорблю индивидуально, что правда.

ИЛЬЯ АЗАР: Нет, я тоже переживаю, но тем не менее мне не показалось, что была какая-то массивная кампания. И хотя это вообще всё странно, потому что, по-моему, ты упомянула интервью с Максимом Курниковым, я бы скорее из-за него нас бы отменил, потому что всё-таки оно было слишком дружелюбное. А разговор с Алексеем Обуховым из Sota, мне кажется, вполне соответствовал стандартам интервью, в котором все вопросы, которые необходимо было бы задать человеку, который перед этим написал колонку, где с радостью и с гордостью заявил, что его медиа финансируется Леонид Невзлиным, и типа он, и это отлично. Ну и вообще к ним есть достаточное количество претензий в профессиональном сообществе. Мне кажется, все было хорошо.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Да, мне просто в этой ситуации жалко только, что не пришла вторая Sota, что-то они последовательно отказываются с нами говорить. Вернее, первая Sota изначально, которая возглавляет Александра Акиева, которая называется Sota Vision, потому что, по-моему, это было бы интересно. А так могу только повторить, что мне кажется, что приглашать надо всех. И разговаривать надо со всеми, независимо от какой-то принадлежности. Если, например, с нами захотят поговорить какие-то пропагандисты, мы будем в восторге, честно. Приходите, очень хочется давно с вами поговорить. Я, знаешь, помнишь, всё пытались с Олесей Михайловной Михайловны дозваться Марины Ахмедовой в наш подкаст, но она, к сожалению, нам как врагам народа отказала. Ну, короче, по-моему, в любом случае на фоне каких-то бесконечных обсуждений истории с Невзлиным и расследованием ФБК то, что вторая сторона где-то высказалась в каком-то виде, потому что даже не вторая, не знаю, третья, четвёртая, потому что были требования к коллегам перестать работать на структуры Ходорковского и на Невзлина, а тут человек говорит, что Невзлин его прямо финансирует, и он один из немногих, кто так делает. Мне кажется, вполне интересно услышать эту точку зрения как-то так.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну, я-то как участник непосредственно этого разговора точно не буду спорить. Я хотел еще воспользоваться сложенным положением и сказать об устаревшем новостном поводе. Это уже неделю назад произошло, а то и больше. Но, мне кажется, важно напомнить всем про Михаила Афанасьева, журналиста или даже главного редактора хакасского издания «Новый фокус», который в самом начале войны оказался в тюрьме по делу о так называемых фейках, да, про российскую армию. Ему дали пять с половиной лет за то, что он просто опубликовал заметку про…, которые в самом начале войны отказывались идти на фронт, насколько я помню. И вот ему вручили премию Free Media Awards, которая вручается независимой прессе Центральной и Восточной Европы за мужество в работе. Поскольку мы еще к тому же делали и про него, делали подкаст про нескольких журналистов, которые оказались в СИЗО или в колонии после начала войны, в том числе там упоминался и Михаил Афанасьев. Поэтому, мне кажется, это важно проговорить, чтобы не забывать про наших коллег.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Жалко, что не дали выход из… выход из тюрьмы. А так, премия — дело радостное, но сидеть Афанасьеву ещё долго, и не забывайте действительно о них, пожалуйста.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну, вообще, кстати, хочется сказать, что после обмена, который недавно произошёл, то в этом смысле, поскольку, несмотря на то, что условия попадания в список на обмен их не назовёшь прозрачными, но, тем не менее, кажется, что публичность и известность играют роль в этом вопросе, поэтому, мне кажется, лишний раз дать премию и поговорить про это будет не лишним, это увеличивает шансы, если будет следующий обмен, что Михаил Афанасьев, например, в него попадет.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Согласна. Пишите политзаключённым, помните о них и говорите о них при любом удобном случае. К нашему тексту сегодняшнему мы послушаем и обсудим текст, который вышел у издания «Медиазона». Он называется «Мне хочется бабы». Как российские военные домогаются женщин в поездах и самолетах, возвращаясь с фронта. Его написала Алла Константинова. Я предлагаю послушать сначала текст. Его прочитает Алевтина Пугач, как обычно. И без промедления перейти к разговору с авторкой.

АЛЕВТИНА ПУГАЧ: В декабре 2023 года, войдя в купе поезда «Воронеж-Петербург», 23-летняя Оксана увидела висящий на крючке возле одного из спальных мест камуфляжный костюм. Рядом сидел мужчина, уже переодевшийся в шорты и майку. «Поняла, что еду с мужчинами. Билет для той поездки покупала компания», — рассказывает Оксана. Потом пришёл второй мужчина, он выглядел просто как учитель или преподаватель, и сразу начал читать книгу. Поезд тронулся. Оксана вспоминает, что ей сразу же стало некомфортно, и какое-то время она провела в коридоре. После она заварила себе кофе и всё же вернулась в своё купе. «Военный был похож на Филиппа Киркорова», — вспоминает Оксана. «Под два метра ростом, большие, будто подкрашенные глаза, среднее телосложение. На вид ему было около сорока лет». «Решила спросить, куда он едет. Надеялась, что он выйдет раньше Петербурга», — говорит девушка. «У нас завязался разговор, сначала более-менее ненапряжённый, про города разные, а я старалась не разгонять и свести диалог на нет». Произошло всё ровно наоборот. Военный взволнованно начал рассказывать, что возвращается из Донецкой области. Пока Оксана продолжала пить кофе, пытаясь не реагировать, второй мужчина в купе отложил книгу и начал внимательно слушать попутчика. Его уже было не остановить. Рассказывал, как они там воевали, как он получил ранение и теперь ходит по военкоматам, делая всякие бумажки, продолжает Оксана. Потом начал заводиться, вспоминая, так сказать, боевой опыт. Я максимально старалась его не слушать. Кажется, больше всего он говорил о своём недовольстве организацией со стороны Минобороны. Были выпады и на хохлов, и на российские структуры, как всё плохо устроено и как тяжело воевать. Он говорил, наверное, минут двадцать без умолку. У него прям безумные глаза были в момент, когда он всё это вспоминал. Спустя некоторое время Оксана снова вышла из купе. Мне было очень неловко, злобно. Я не знала, как смогу провести там с ними ещё полсуток с ночью. Отдышавшись, девушка пошла к проводнице. «Я выглядела как ребёнок в тот момент. Маленькая и худая», — говорит она. Проводница сразу согласилась, что это не дело. Спросила, как так получилось. Начала искать в своей программке, куда можно меня переселить. Через пару станций выходил мужчина из чисто женского купе. Меня заселили туда. В похожей ситуации в августе 2022 года оказалась и 23-летняя Ирина Буякос, отправившаяся на поезде из Красноярска в Сочи. Сперва она ехала одна, а затем к ней подсели трое мужчин. Она объясняет, что ей до сих пор сложно вспоминать о тех событиях. Один командир и ещё двое военных. Как я поняла из разговоров, они ехали до конкретного места, сейчас не вспомню куда, чтобы пересесть и поехать на спецоперацию. Кто-то из них сидел. Они рассказывали, что вышли из тюрьмы, чтобы туда поехать. Я про себя думала, всё должно быть окей. Это же мужчины, защитники, всё должно быть окей. Тем временем попутчики начали выпивать. Кажется, водку продолжает Ирина. Она сидела на верхней полке с ромашковым чаем. Мужчины не раз предлагали ей спуститься, и в конце концов она согласилась. Один из военных, он пил больше других, задавал Ирине странные вопросы, а затем начал распускать руки. «Я сразу же отодвинула его, говорю, не смей меня трогать». Второй мужчина тем временем не реагировал. А третий в какой-то момент начал меня защищать, говорил, «Остановись, не наглей», — вспоминает она. Выпивать попутчики продолжили, и вскоре военный снова попытался дотронуться до Ирины. Тот, который пил больше остальных, начал меня прям домогаться, пошлости какие-то произносить, вздыхает она. Я его толкнула, он ударился, и вдруг как достанет нож. И стоит надо мной, покачивается, сверлит меня взглядом. Тот другой начал меня защищать, началась драка, да такая дикая, что там всё купе гремело. Меня просто прижало к окну, а те дерутся, нож вылетает, второй первому разбивает лицо, всё в крови. На шум прибежала проводница, а выбежавшую из эпицентра драки Ирину скрыли у себя попутчики из соседнего купе. Главного дебошира вытащили за ноги в коридор поезда, приехала полиция и на ближайшей остановке его высадили. Те двое ещё посмеялись в духе «Ха-ха, не доехал», вспоминает Буякос. Предложившие Ирине помощь попутчики предложили остаться у них. Однако вечером девушка решила таки вернуться на своё место. Военные спали, один прямо на полу между коек. В купе стоял запах перегара. Ночью девушка сквозь сон услышала, что проспавшиеся попутчики громко обсуждают её внешность, и вновь решила уйти. Спустилась, а тот, что меня спас, вдруг давай говорит, что он против. Начал приставать теперь уже он. При этом рассказывал мне про свою жену, как они прекрасно общаются и так далее. В итоге я убежала в соседнее купе и там сидела до тех пор, пока они не вышли с поезда на следующий день. Только тогда я успокоилась.

33-летняя Маргарита из Москвы в конце 2023 года торопилась к семье, живущей в одном из регионов. «Осталось последнее место в одном из купе», — вспоминает она. Зайдя в поезд перед самым отправлением, женщина увидела двух своих попутчиков — пьяного мужчину в военной форме и ещё одного в обычной одежде. «Сажусь, проверяю документы, открываю ноутбук, и этот зэтник начинает до меня докапываться. «А как тебя зовут? А давай познакомимся? А куда ты едешь?» И вот это вот всё. «Я ему говорю, извините, пожалуйста, я не хочу разговаривать сейчас. Давайте прекратим этот разговор, я занята». А это его только раззадоривало. «Не, ну а чё, ну чё ты?» «Он фразу «Ну ты можешь сказать, как тебя зовут» повторил раз двенадцать, наверное». Разозлившись, Маргарита пошла к проводнику. Тот вызвал начальника поезда, который сперва предложил переселить Дебошира в другое купе, но девушка не согласилась. «Если он ночью ко мне придёт, что я буду делать, по вашему мнению?» Позже Маргарита уведомили, что военного к тому моменту он был вдрабадан высадили с поезда. Однако попутчик высаженного дебошира был явно раздражён, продолжает она. «Я тут отдыхаю, а ты по клавишам своим щёлкаешь. Прекращай», — цитирует его Маргарита. Снова пошла к начальнику поезда, говорю, «отселяйте меня, я не чувствую себя в безопасности, мне некомфортно, это вообще какая-то ненормальная ситуация». И они меня отселили. И в итоге я ехала в пустом купе. Закрылась, забаррикадировалась и спала детским сном.

Конфликты с нетрезвыми военными случаются не только в поездах, но и в самолётах. Около полугода назад 28-летняя Ольга летела из Москвы в Новосибирск авиакомпания «Якутия». Билет взяла у окна в первых рядах. «Я часто сижу у окошек», — рассказывает она. «Но когда я только зашла в самолёт, я увидела, что посередине, рядом с моим местом, сидит большой мужчина средних лет в военной форме. И он был настолько большой, что немного уходил влево и вправо на соседние сидения. Слева от него, ближе к проходу, сидела бабушка. А сам военный был в полусонном таком состоянии. Был пьяный в стельку. Я бы сказала, сильно ушатан». Ольга протиснулась на своё место и надела наушники, заметив у военного на форме нашивку с надписью «Кашу укроп». После взлёта военный то засыпал, то активизировался, насколько это было возможно в его состоянии, вспоминает она. В какой-то момент попутчик положил девушке руку на бедро. На Ольге были шорты. «Говорю ему, не надо так делать», — на что он ответил что-то в духе «я по дружески», — с отвращением вспоминает она. «Говорю ему, свою женщину так по дружески будете трогать». А он «ну вот у меня жена есть, я её столько-то не видел». «Помню, сказал мне, мне хочется бабы, я говорю, а я-то тут при чём?» Ольга вспоминает, что от попутчика так послал алкоголем, что она удивилась, как его вообще пустили на борт. Выпивать военный продолжил и в полёте, иногда прикладывая из то ли к фляжке, то ли к чекушке. С ней мужчина общался в основном между метеями, вспоминает Ольга. «А чё? А? Абэ?» И он такой здоровый кабан. «Я хоть сама высокая, но он прям такой шкаф два на два». Из обрывочных фраз мужчина Ольга сделала вывод, что он едет с войны в Украине. «Все сильнее, пьянее!» Дебошир на весь салон кричал. «Я защитник!» — вспоминает она. Ну и вот он в очередной раз поспал, проснулся, хлопнул свою чекушку. «И давай мне рассказывать, какие российские военные молодцы, как они защищают Родину и так далее», — говорит Ольга. Что-то такое изрыгающе кричащее. Причём бабуля слева его пыталась успокоить, говорит ему, сынок, давай потише, ну что ты ещё и пьёшь? А я, чтобы его позлить, специально начала говорить «шо». И он такой, а чё ты шокаешь, ты что, хохлушка? Ольга сообщила попутчика, что какое-то время жила в Украине. У неё там много друзей, и вторжения она не поддерживает. Но он на это не особо отреагировал. Он просто продолжил. «Вот столько наших парней молодых умирает», — вспоминает она. «На что я напомнила, что умирают они не на своей территории. Они пришли в чужую страну». Он говорит, «ты ничего не понимаешь. У меня там погиб сын. А я: «Ну, очень жаль, конечно, но его никто не заставлял туда идти». В какой-то момент проходивший мимо бортпроводник предложил пересадить Ольгу, но та отказалась. Я ему отвечаю, слушайте, а почему я должна пересаживаться? Если это он неадекватно себя ведёт. А бортпроводник глаза закатывает, говорит, да уже на этой неделе человек семь таких было. То есть, я так понимаю, это такая частая у них история. Вскоре пьяный военный вновь дотронулся до ноги девушки, после чего та втащила ему леща, а в ответ в неё полетели кулаки, вспоминает она. Нервно смеясь, она вспоминает это как телесную перепалку. Из-за опьянения и размеров военный не мог размахнуться и причинить ей вред. «Но если бы он был не в таком ограниченном пространстве, то, конечно, он бы меня ударил, и я бы улетела», — признаёт она. И тут тоже бортпроводник не выдержал и меня пересадил. Мне почему-то так стало обидно и неприятно. Ведь ещё мы сидели в самом начале самолёта, нашу перепалку все в салоне видели, и мужчины в том числе, и никто ничего не сказал.

В феврале 2024 года из самолёта авиакомпании «Победа» высадили военного, который должен был вылететь из Москвы в Барнаул. По словам бортпроводников, мужчина ещё до взлёта покурил в туалете самолёта и смыл окурок в унитаз. Сюжет об инциденте опубликовал телеканал «Катунь-24». «Вы меня за что снимаете-то, ёлки?» — возмущается на кадрах, снятых в самолёте военный Дмитрий. «Я после ранения домой еду, я не курил в вашем самолёте». По словам очевидцев, которых цитируют авторы сюжета, одежда Дмитрия была буквально пропитана табаком. И резкий запах сигарет попутчики от него почувствовали ещё в автобусе, который отвозил пассажиров к самолёту. Сам военный утверждал, что покурил прямо у трапа, но, несмотря на это, командир экипажа всё-таки вызвал полицию и военного высадили.

Также в феврале пассажиры рейса «Москва-Якутск» авиакомпании «С-7» вступились за военнослужащего, которого члены экипажа просили покинуть борт, писало издание «Саха-Ньюс». По данным провластного телеграм-канала «Ридовка», находившийся в лёгком алкогольном опьянении мужчина вызвал недовольство у стюардов, после чего возник словесный конфликт, во время которого бортпроводники решили не проявлять дипломатию, а просто вызвали полицию. Пассажиры же проявили народную волю и вступились за пьяного военного, говорится в сообщении. «Героя оставить» — требует одна из пассажирок на видео из салона самолёта, которое также опубликовал Телеграм-канал. Никаких дополнительных инструкций о возможных конфликтных ситуациях на борту с участниками СВО сотрудникам авиакомпании «Победа» не выдавали ни официально, ни формально, рассказала бортпроводница, попросившая об анонимности. «Коллеги из других авиакомпаний, с кем я близко общаюсь, тоже не сообщали о подобном», — рассказывает она. По правилам авиационной безопасности экипаж вправе принять решение о недопуске человека в алкогольном опьянении на борт. Оценка проводится экипажем визуально. Эти меры необходимы для предотвращения возможных инцидентов на борту во время полёта. Начальство и инструкторы РЖД также просят сотрудников вести себя стандартно в конфликтах с военными, рассказывает проводница Елена, работающая в поездах южных направлений одной из дочерних компаний государственного холдинга. Рекомендации специальных не выдавали, всё стандартно. Героизмом не заниматься, на рожон не лезть, доложить о ситуации начальнику поезда, закрыться в купе, если совсем всё серьёзно, — говорит она. На какие-то вещи типа курения, которое запрещено, можно частично глаза закрыть, потому что всё равно ничего не сделаешь, а открытый конфликт появится. Но это на словах. Физически как-то воздействовать, понятное дело, нельзя по правилам. Нам всегда советуют в целом сглаживать конфликты. А с военными в целом стоит быть осторожнее. По закону высаживать дебоширов должна транспортная полиция. Однако она большая редкость, и её практически никогда нет в сопровождении поездов, говорит 24-летняя Кира. Последние несколько лет она работала в федеральной пассажирской компании «ФПК». Это ещё одна дочка РЖД. При наличии дебошира в поезде полиция вызывается на ближайшую станцию. Но это только если есть связь. И если пассажир, очевидно, не пьян, то для того, чтобы его снять, нужны подписи пассажиров, и только тогда человека с поезда снимают. А у нас люди боятся. Иногда Минобороны арендуют отдельные вагоны для военных, и в них проводники работают за дополнительную плату, продолжает она. Однажды девушка около месяца занималась арендой таких вагонов, заключая договоры с представителями Минобороны. «Они оставляли заявку. Нам нужно столько-то вагонов на такой-то срок», — объясняет Кира. «Иногда без сопровождения проводников, иногда с сопровождением. И порой проводники уезжали с этими вагонами на несколько месяцев в командировки. Это называется воинские перевозки. За них есть доплата. И многим даже нравится работать на воинских перевозках, потому что когда военные едут ротой, например, с командиром, они чаще всего ведут себя прилично. Могут даже прибираться за собой». А вот в пассажирских поездах основная проблема — это военнослужащие, которые поодиночке или небольшими группами возвращаются с войны, подтверждает девушка. Контуженные, у них уехала кукуха, бухают как черти. И, соответственно, других пассажиров тоже пугают очень часто. Кира рассказывает, во время работы в ФПК у неё был доступ к базе жалоб от пассажиров, и она из любопытства часто читала истории о неадекватном поведении СВОшников в пути. Туда попадают абсолютно все жалобы с разных каналов связи. Горячая линия, единый центр помощи. Вот это всё скапливалось там, объясняет она. Чего там только не было. Военные ломали унитазы. Была, например, одна жалоба о том, что они просто полностью снесли унитаз в вагоне. Вели себя неадекватно, агрессивно. Кто-то ловил белку, угрожали другим пассажирам. В основном люди жаловались на то, что буйных военных не снимали с поезда. А если кого-то снимали, то уже сами СВОшники писали жалобы о том, что их неправомерно выгнали, нервно смеётся девушка. В таких случаях проводилось внутреннее расследование, поднимали регистраторы, и тут выяснялось, что сняли их очень даже правомерно. Потому что они вели себя как конченые. «В 22-23 годах я координировала работу, скажем так, начинающих проводников в ФПК», — продолжает Кира. «В поездах южного направления мои подопечные часто сталкивались со вседозволенностью со стороны военных. Основные южные направления — это Анапа, Кисловодск, Новороссийск, Сухум, Ейск. Ещё есть Гранд Сервис Экспресс, это уже не ФПК, это отдельная дочка РЖД. И они гоняют поезда в Крым, у них Евпатория и Севастополь». У них такое ЧП с военными на каждом шагу. В 2023 году проводнику в рейсе угрожал СВОшник после того, как юноша вступился за пассажирку в вагоне, рассказывает Кира. Он, военный, сначала ходил по вагонам и искал женщин, после чего докопался до одной девушки. И потом, когда проводник вступился за эту девушку, тот начал угрожать и ему. Проводник пошёл к начальнику поезда, с ними ещё тогда ехали менты, но при этом этого СВОшника не высадили, хотя должны были. Начальник поезда тогда попросил не раздувать конфликт и что они сами всё по-тихому уладят. При этом пассажирка была в ужасе, ей было очень страшно. Да и самому проводнику было страшно. «В российских поездах запрещено ехать только очевидно пьяным, на остальных закрывают глаза», — признаёт она. «В поездах дальнего следования очень много людей посасывают пиво, которое покупают на станциях. И если человек ведёт себя тихо, то проводники стараются не обращать на него внимания, если не будет жалоб других пассажиров. Потому что со всеми этими людьми совершенно не управиться. Зачастую с сильно пьяными военными другие пассажиры предпочитают не связываться. А кто-то и вовсе просит проводников дать им доехать до своей станции, несмотря на их неадекватное поведение», — говорит проводница Елена. «Говоришь пассажирам, давайте высадим, подпишите акт, два паспорта нужно, потом уже не получится, все станции короткие, нам ночь ехать. А им жалко. Ну а что я сделаю, им же с ними ехать», — вздыхает она. По словам Елены, в её практике были случаи, когда озверевших военных, чтобы ни на кого не накинулись, приходилось связывать простынями. Чаще всего драки происходят возле вагона ресторана, где военные, у которых аж лица жёлтые от перепоя, сидят часами. Ловили какую-то белку или я не знаю что. Какая-то у них травма проявляется или страх, что едут обратно на фронт. Они же и пьют из-за того, что им страшно. А нормально говорить об этом чувстве они не могут. В итоге мы получаем пьяного неадеквата, у которого ещё неизвестно, что в кармане. Елена вспоминает и выбитые в тамбурах стёкла, и угрозы убийством, и настоящий чмор проводницы из-за их национальности или лишнего веса. «Мы обслуживаем южные направления, у нас молодая бригада, вздыхает она. К девочкам часто лезут с откровенно непристойными предложениями. Некоторые пытаются зажимать, комплименты делают, ноги гладят. А мы только в юбках и можем работать, форма такая. С курением вообще караул. Моя самая ненавистная фраза «девушка, вы такая красивая» — это значит, что сейчас будут умолять разрешить покурить. В какой-то момент уже прекращаешь гонять их, несмотря на вонь. Просто уже сил никаких нет». Кроме того, буйные СВОшники зачастую заявляют, что им только военная комендатура указ. И прямо говорят о своей безнаказанности, говорит проводница. Апеллируют к тому, что им все равно скоро умирать, а они нас вообще-то защищают. Вы бессердечные и неблагодарные.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Ты на поездах любишь ездить, Илюх?

ИЛЬЯ АЗАР: Слушай, ты знаешь, я прямо не ждал этого вопроса, а когда ты его задала, я что-то прямо моментально подумал, что этого вопроса я ждал давно. Я очень любил ездить на поездах, и я часто думал и думаю о том, что поскольку мы сейчас, не секрет, живем в Европе, а здесь поезда совсем не то, что в России. По понятным причинам здесь практически нет ночных поездов, ну и плюс они здесь на самом деле не очень нужны, потому что нет таких расстояний, и в целом дешевле лететь на самолете. Поэтому я сто лет не ездил на ночном поезде, а мне прямо очень это нравилось. В том числе прозвучит странно, учитывая текст, который мы только что прослушали, но мне в том числе всегда нравилось общаться с людьми в купе или там, не знаю, где-нибудь еще в тамбуре или в вагонном ресторане.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Хочется сказать, да, это говорит огромный бородатый мужик. На самом деле, я знаешь, почему спросила? Тоже очень люблю и скучаю. И всегда при любой возможности, даже в сибирские командировки, потому что я довольно много писала про Сибирь и довольно часто туда ездила, предпочитала ездить на поездах или между разными городами. Но ровно читая этот текст, я прям вспомнила, что я практически никогда не брала купе, если я ехала одна ровно потому, что можно оказаться в ситуации, как одна героиня текста, когда ты с тремя посторонними мужиками, ну, то есть вот она ещё и с воевавшими.

ИЛЬЯ АЗАР: А, подожди, то есть ты специально поэтому брала плацкарт?

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Да, плацкарт безопаснее, там больше людей. Там больше людей, и если что, есть больше шансов, что за тебя вступятся. А в купе ты закрыл дверь и привет.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну, значит, ты всегда могла выкупить два места в СВ и всё.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Такая шутка, на которую я даже не могу отшутиться. Но, короче, я просто к тому, что это вот такая неочевидная штука, и про то, что будучи женщиной, извините, не знаю, почему я извиняюсь, и, в принципе, путешествуя на России на поездах, ты всегда должен думать был про безопасность, ну, в большей степени, наверное, чем ты, огромный бородатый мужик. Просто сейчас к этому ещё добавляются, как видишь, ножи и умение им пользоваться. А ещё я задумалась, слушай, а когда человек едет в отпуск с фронта, он оружие сдаёт, ведь? Я сейчас как в меме. Сдаёт…

ИЛЬЯ АЗАР: По идее, должен, я так понимаю.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: А если он доброволец?

ИЛЬЯ АЗАР: Мы же в России не живем, но мы же из России. Понимаем, как это устроено. Ладно, давай позвоним автору, Алле Константиновой, и обсудим с ней.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Алла, привет.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Привет.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Скажите, пожалуйста, как вы нашли героинь для своего материала? У меня было предположение, что это по каким-то делам, чем известна Медиазона хорошей работой со всякими судебными делами и всем остальным. Но потом как-то до меня дошло, что там, в общем-то, нету дел. То есть женщины просто пережили много всего неприятного и без каких-то итогов. Так откуда они у вас нашлись?

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Изначально к нам прилетела весточка, и нам предстояло проверить Так сказать, слух о том, что сотрудникам РЖД проводят специальные инструктажи о том, как вести себя с конфликтными военными в пути. Что якобы несколько повысилось число подобного рода ситуаций, когда военные едут на побывку или наоборот на фронт и по тем или иным причинам устраивают конфликты. И якобы проводились такие собрания о том, как себя вести с ними. Но забегая вперед, скажу, что эта гипотеза не подтвердилась. Я поговорила и с проводниками РЖД, и дочерних компаний, и также бортпроводниками, ничего подобного. Никаких, в общем, специальных рекомендаций к ним не поступало. Ну вот, и на время эта тема затихла, а потом, как это часто бывает, в Инстаграме завирусился рилс одной девочки. Ну, она молодая певица, тиктокерша, и она опубликовала два видео, одно из которых называлось «Меня чуть было не изнасиловали трое мужчин в поезде». При этом, уж не знаю, посоветовал ли ей так кто-то, или она изначально очень осторожно решила на эту тему говорить. В общем, она не называла в своих видео этих мужчин военными, но из-за того, что она сняла часть, собственно, происходившего…

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Было видно, что они в форме.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, она замылила их фигуры, но было видно, что они в форме. Ну и, собственно, по некоторым ее формулировкам было понятно, что она говорит о военных, она говорила, что оттуда, откуда они едут, они говорили о своей непростой работе и так далее. С этой девушкой я тоже пыталась потом связаться, но она не отвечала ни на сообщения, ни на звонки, и мы решили ее не подсвечивать. Очевидно, что человек не хочет, видимо, снова говорить об этом. Ну и так вышло, что под этим видео уже было какое-то количество комментариев, где девушки, женщины писали, что с ними происходило примерно то же самое. И некоторых людей, некоторых своих героинь я нашла в том числе благодаря этому рилсу. А потом уже по цепочке кто-то рассказал, что с их знакомой происходило то же самое.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Алла, вернусь, но каких-то уголовных дел не нашлось. Но когда именно как-то это фиксировалось, когда люди обращались за помощью?

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА:  Нет, вообще публично о подобных конфликтах, во всяком случае в поездах, насколько я знаю, вообще не сообщалось. Было несколько зафиксированных эпизодов, конфликтных ситуаций с военными на самолетах, я о них указываю в тексте. Это авиакомпания «Победа» и «Якутия», насколько я помню. А вот с поездами все сложнее. И да, такое ощущение, что никто в полицию-то особенно и не заявляет.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну и вообще, я не хочу прозвучать как-то неуместно, но, что, самое прочее, бывает неоднократно в этом подкасте, в жизни так вообще… Но, тем не менее, каких-то серьезных случаев, типа, не дай бог, изнасилования, не знаю, именно у вас там есть в тексте нож, но он не применяется, применение ножей и, не приведи Господь, убийств в ходе вашего ресерча не зафиксировано?

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Опять-таки это сложно сделать, если человек не обратился в полицию. И да, мне не удалось найти ситуации, где нож был бы применен к жертве. Но, допустим, та же самая девушка, которая рассказала о домогательствах в рилсе в Инстаграме, она рассказывала, что у одного из этих мужчин был и нож, и пистолет. И, собственно, на пике происходящего он достал все вместе. И надо, наверное, рассказать, чем все закончилось. В итоге она вышла в коридор, и ей помогли две девушки из соседнего вагона, а не проводник, например.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: У вас там проводница одна говорит, что мы сами боимся и не понимаем, что с этим делать. Наверное, это закономерно.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, на самом деле моё guilty pleasure на прошедшей неделе, на прошлой неделе мы опубликовали этот текст и ещё видео к нему на нашем YouTube-канале, м мое guilty pleasure по прошедшей неделе — это читать комментарии во всех соцсетях, где был так или иначе анонсирован этот текст. И вот под видео на Ютубе там просто половодье комментариев. Можно просто туда зайти и таких историй наслушаться. Правда, там, конечно, уже пришли боты, и комментарии примерно разделились на две части. Те, кто пишет, что вы все врете, это не так, такого не может произойти, где доказательства. И вторая часть — это люди, которые пишут, как удивительно, я вот на прошлой неделе, собственно, испытала то же самое. Всё слово в слово, примерно один и тот же сценарий. Садятся, начинают пить, потом… Вчера буквально я увидела комментарий, он, мне кажется, тоже показательный. Видимо, девушка пишет о том, как недавно ехала, не помню куда, по России, в поезде дальнего следования, и она говорит, ничего не происходило. Я ехала в купе с военным, который сидел, молчал, но он всё время смотрел. Они ехали вдвоём. Она говорит, он вообще ни слова не произнёс, но мне было на протяжении нескольких часов очень некомфортно. И вот как это тоже воспринимать? Это домогательство? Вроде бы нет.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: А главное, ну, тут любой критик вам скажет, что и без войны ты также можешь столкнуться с домогательством, с тем, что на тебя кто-то сидит и смотрит, да, там и всякое такое, ну… Это, по ощущениям, как-то усилило или сделало по-другому переезд в транспорте? Не знаю, потому что у них оружие с собой, потому что они такие, или как?

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Ну, конечно, усилило. Весь военный контекст усиливает многократно. Недаром моя героиня говорит, что пассажиры просто боятся с ними вступать в конфликты и, в принципе, контактировать. И я думаю, что да, вот все пассажиры, которые едут в условном вагоне вместе с опьяневшим военным, назовем это так, они становятся тоже своего рода жертвами происходящего и, скорее всего, предпочитают закрыться и не обращать внимания. Старая советская привычка помолчать и доехать до места назначения. Недаром же многие еще и защищают их.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Ну, типа да, мальчики, которые возвращаются, защищают вот это всё. Вы знаете, я после начала вторжения была в России один раз и, собственно, ездила поездом из Пскова в плацкарте. И была впечатлена… Ничего вообще такого близко не было. Была впечатлена тем, как это выглядит, что сидят там… Ну, я лежу на второй полке, а внизу сидят какие-то тетушки, которые обсуждают модели разных миксеров, показывают их друг другу на Wildberries. Буквально кодами меняются и советы друг другу дают. Кто-то там ест курочку буквально. А внизу подо мной сидит чел с раздолбанной рукой, с которой ещё ночью кровь потекла, и он искал, как её заткнуть. И по телефону другу буднично рассказывает, это было как раз время битвы за Бахмут, про то, как они штурмовали Бахмут. И никакие ни бабушки, ни люди в окно. То есть это совершенно какая-то такая часть пейзажа. Не знаю, возможно, если бы я постоянно с этим сталкивалась, у меня были примерно те же бы ощущения. Ну, типа Бахмут, Бахмут, а вот ещё миксер на Wildberries есть. Но я была сильно впечатлена такой интервенцией в очень обычной и такой современной, знаете, плацкарт от РЖД, где у них там занавесочки красивые, там всё новенькое, чистенькое, хорошенькое. Ну, кровь падает на пол, но ничего, проводник уберёт. Что-то такое, извините, вспомнилось.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Это ужасно. Я думаю, что если ты находишься не очень в стабильном состоянии, психическом состоянии, я сейчас не о военных говорю, то ты можешь быть, мягко говоря, удивлен самой ситуацией, когда тебе нужно доехать из точки А в точку Б, а твой попутчик рассказывает о том, как он убивал или лежал под пулями в Донецкой области, как было с одной из героинь моего текста. То есть это все равно… Ну, не навязчивое поведение, но это чрезмерное поведение, так скажем. Не все к этому готовы.

ИЛЬЯ АЗАР: А предположить, какой объём таких соседств, ну, в общем, какой шанс встретиться с таким соседом сейчас в поезде дальнего исследования, наверное, невозможно.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Я думаю, что невозможно. Сейчас я могу только предполагать. Но вот опять же, возвращаясь к комментариям под нашим роликом. Понятно, что там тоже может быть часть комментариев от ботов, но это сейчас примерно каждый второй, каждый третий комментарий — это рассказ подобной истории. Речь идёт о поездках полугодовой давности или кто-то рассказывает о том, как поехал куда-то на прошлой неделе. Сейчас ещё ведь лето закончилось. Я думаю, что риск таких встреч усилился.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну и судя по второй части заметки, каких-то мер, РЖД или там, как ее называется, федеральная пассажирская компания, не собирается предпринимать. Или, я не знаю, полиция. Это, конечно, вообще вряд ли.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Я только хотела сказать, вроде бы в поезде есть менты.

ИЛЬЯ АЗАР: Менты-то есть, но не всегда, и они не очень, по-моему, тоже активны.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, проводники рассказывают, что сотрудник полиции далеко не всегда, собственно, присутствует на всем пути, не всегда он в поезде. И чаще всего, если происходит какой-то конфликт, то звонят транспортной полиции на ближайшие станции, и тогда уже есть вариант, что полицейский зайдет в поезд на ближайшие станции. Но в пути часто нет связи. Иногда самих полицейских нет на ближайшей станции. И часто бывает так, что проводникам, начальнику поезда, пассажирам приходится в моменте решать проблемку самим. Ну вот как рассказала одна из героинь, которая работает в поездах на южных направлениях проводницей, как максимум им говорят самим закрываться в купе. Если ситуация совершенно вышла из-под контроля, а полицейского нет на месте. Ну вот, примерно так. И также она рассказывает, что однажды военного им пришлось буквально связать.

ИЛЬЯ АЗАР: Ну да, или можно еще заняться самообороны и потом за это сесть в тюрьму. Ну что, будем надеяться, что, хотя на это шансов мало, что заметка в Медиазоне как-то поспособствует увеличению мер безопасности на транспорте в России. А тебе, вам спасибо за текст и за то, что пришли в подкаст.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Спасибо, Алла, пока.

АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Спасибо вам, пока.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Знаешь, то, что говорится тут про проводников, меня навело на мысли, как сказывается на повседневной жизни вот это решение власти, с которым мы бесконечно обсуждаем с самого начала вторжения, не говорить про войну, не говорить про военное время. Ну и вообще это всё равно немного как будто бы не происходит. Понимаешь? Ну, да, появились какие-то дополнительные мужики с оружием, орут ночами от кошмаров и, не знаю, угрожают ещё что-то. Ну, не знаю, случилось что-то, наверное, что-то произошло. Но это вот вся та же история с умолчанием. Ну, когда время не военное, что говорить о проблеме военных в поездах и самолётах?

ИЛЬЯ АЗАР: Ну да, но с другой стороны, если подумать, то именно поезда – это и есть то место, в котором основная часть российского, а особенно, насколько я понимаю, специфику сейчас жизни в России, московского населения – сталкивается непосредственно с войной, потому что далеко не у всех какие-то друзья или знакомые воюют, а в Москве, опять же, я слышал вообще, все делают вид, что войны на самом деле нет. Понятно, что от вернувшихся военных там страдают куча людей, но в основном это все-таки родственники или знакомые, в том числе они погибают из-за того, что люди возвращаются с войны, особенно сидевшие, ну и просто съехавшие с катушек. Вот, а так москвич, я понимаю, который ходит в кафе, рестораны, кино и вообще делает вид, что войны нет, вот он едет куда-нибудь на поезде в командировочку и сталкивается с такими персонажами и, может быть, вспомнит про войну.

АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: В Ростов какой-нибудь на поезде, потому что самолёт отменили три года назад, потому что что-то случилось. Наверное, мы закончим сегодняшний подкаст. Еще раз скажу, что нас теперь можно слушать не только на всех платформах, но и на сайте Эхо, и в приложениях Эхо. И следите, пожалуйста, за обновлениями. Для нас это очень здорово, и, надеюсь, будет удобно для вас. С вами был подкаст «Давай голосом». Мы выходим вместе с премией «Редколлегия». Меня зовут Настя Лотарева.

ИЛЬЯ АЗАР: А меня Илья Азар. Пока.



Выбор редакции


Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

Все материалы и сервисы «Эха» остаются бесплатными и открытыми. Это возможно благодаря вашим пожертвованиям. Спасибо за поддержку!

Подписка через Patreon даст вам дополнительные возможности:

  • эксклюзивный контент от любимых экспертов (Захарян, Смирнов, Шендерович, Шульман, Юзефович и не только)
  • ежемесячный стрим с Максимом Курниковым
PayPal
Периодичность пожертвования
Сейчас в эфире
«Подкаст Сергея Смирнова»: Мятеж генерала Рохлина и его убийство
Далее в 16:42Все программы