«Давай голосом»: Истории женщин, которых домогались российские военные
Я лежу на второй полке, а внизу сидят какие-то тетушки, которые обсуждают модели разных миксеров, показывают их друг другу на Wildberries. Буквально кодами меняются и советы друг другу дают. Кто-то там ест курочку. А внизу подо мной сидит чел с раздолбанной рукой, с которой ещё ночью кровь потекла, и он искал, как её заткнуть. И по телефону другу буднично рассказывает, это было как раз время битвы за Бахмут…
Подписаться на канал Давай голосом
Поддержать канал Давай голосом
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Всем привет! Это подкаст «Давай голосом», в котором мы с вами слушаем и обсуждаем самые лучшие расследования и репортажи о России. Мы выходим вместе с премией редколлегии «И не только». Сейчас мой коллега Илья Азар расскажет вам новости, а я Настя Лотарева, я журналистка.
ИЛЬЯ АЗАР: Да, но я, как уже было объявлено коллегой Илья Азар, журналист… Что я хотел сказать? Что с недавних пор наш подкаст будет выходить не только на всех подкаст-площадках всего мира, но и на сайте Эхо, где идёт вещание различных интересных программ. И теперь будет там ещё и наша, как можно догадаться, наш недавний разговор с Максимом Курниковым в этом подкасте, видимо, произвело на него такое благоприятное впечатление, что он нас пригласил.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: И еще важно, что у Эхо есть приложение в App Store и в том, чем пользуются пользователи Андроида. Вы можете скачать себе приложение и устроить некоторым образом радио постоянное. Не только из нас, слава богу или к сожалению. Но мы там будем теперь появляться регулярно. Следите за обновлениями и слушайте нас, пожалуйста, везде. Ну, какие у нас новости на этой неделе, кроме того, что тебя, Илья, правда, не за интервью с Максимом Курниковым, а за интервью с Алексеем Обуховым из Sota. Вы, конечно же, можете его также послушать, оно везде есть, и полтора часа чарующего общения в вашем распоряжении. Так вот, наши уважаемые, совершенно без кавычек, коллеги, чего-то как-то стали от нас отписываться со словами, что раз мы приглашаем подобного рода издания, слушать нас не стоит, и Илья получил по шапке персонально. Мне, короче, это очень странно и напоминает в целом какой-то партийный подход к журналистике.
ИЛЬЯ АЗАР: Ты так все описала, как будто бы наш подкаст теперь никто не слушает, и слушать его не надо вообще. Насколько я видел, отписался от нас только один наш постоянный слушатель. Я думаю, что сделан он публично, я могу и назвать. Это Михаил Маглов из издания «Проект».
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Может быть, это мой любимый слушатель, и я скорблю индивидуально, что правда.
ИЛЬЯ АЗАР: Нет, я тоже переживаю, но тем не менее мне не показалось, что была какая-то массивная кампания. И хотя это вообще всё странно, потому что, по-моему, ты упомянула интервью с Максимом Курниковым, я бы скорее из-за него нас бы отменил, потому что всё-таки оно было слишком дружелюбное. А разговор с Алексеем Обуховым из Sota, мне кажется, вполне соответствовал стандартам интервью, в котором все вопросы, которые необходимо было бы задать человеку, который перед этим написал колонку, где с радостью и с гордостью заявил, что его медиа финансируется Леонид Невзлиным, и типа он, и это отлично. Ну и вообще к ним есть достаточное количество претензий в профессиональном сообществе. Мне кажется, все было хорошо.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Да, мне просто в этой ситуации жалко только, что не пришла вторая Sota, что-то они последовательно отказываются с нами говорить. Вернее, первая Sota изначально, которая возглавляет Александра Акиева, которая называется Sota Vision, потому что, по-моему, это было бы интересно. А так могу только повторить, что мне кажется, что приглашать надо всех. И разговаривать надо со всеми, независимо от какой-то принадлежности. Если, например, с нами захотят поговорить какие-то пропагандисты, мы будем в восторге, честно. Приходите, очень хочется давно с вами поговорить. Я, знаешь, помнишь, всё пытались с Олесей Михайловной Михайловны дозваться Марины Ахмедовой в наш подкаст, но она, к сожалению, нам как врагам народа отказала. Ну, короче, по-моему, в любом случае на фоне каких-то бесконечных обсуждений истории с Невзлиным и расследованием ФБК то, что вторая сторона где-то высказалась в каком-то виде, потому что даже не вторая, не знаю, третья, четвёртая, потому что были требования к коллегам перестать работать на структуры Ходорковского и на Невзлина, а тут человек говорит, что Невзлин его прямо финансирует, и он один из немногих, кто так делает. Мне кажется, вполне интересно услышать эту точку зрения как-то так.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну, я-то как участник непосредственно этого разговора точно не буду спорить. Я хотел еще воспользоваться сложенным положением и сказать об устаревшем новостном поводе. Это уже неделю назад произошло, а то и больше. Но, мне кажется, важно напомнить всем про Михаила Афанасьева, журналиста или даже главного редактора хакасского издания «Новый фокус», который в самом начале войны оказался в тюрьме по делу о так называемых фейках, да, про российскую армию. Ему дали пять с половиной лет за то, что он просто опубликовал заметку про…, которые в самом начале войны отказывались идти на фронт, насколько я помню. И вот ему вручили премию Free Media Awards, которая вручается независимой прессе Центральной и Восточной Европы за мужество в работе. Поскольку мы еще к тому же делали и про него, делали подкаст про нескольких журналистов, которые оказались в СИЗО или в колонии после начала войны, в том числе там упоминался и Михаил Афанасьев. Поэтому, мне кажется, это важно проговорить, чтобы не забывать про наших коллег.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Жалко, что не дали выход из… выход из тюрьмы. А так, премия — дело радостное, но сидеть Афанасьеву ещё долго, и не забывайте действительно о них, пожалуйста.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну, вообще, кстати, хочется сказать, что после обмена, который недавно произошёл, то в этом смысле, поскольку, несмотря на то, что условия попадания в список на обмен их не назовёшь прозрачными, но, тем не менее, кажется, что публичность и известность играют роль в этом вопросе, поэтому, мне кажется, лишний раз дать премию и поговорить про это будет не лишним, это увеличивает шансы, если будет следующий обмен, что Михаил Афанасьев, например, в него попадет.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Согласна. Пишите политзаключённым, помните о них и говорите о них при любом удобном случае. К нашему тексту сегодняшнему мы послушаем и обсудим текст, который вышел у издания «Медиазона». Он называется «Мне хочется бабы». Как российские военные домогаются женщин в поездах и самолетах, возвращаясь с фронта. Его написала Алла Константинова. Я предлагаю послушать сначала текст. Его прочитает Алевтина Пугач, как обычно. И без промедления перейти к разговору с авторкой.
АЛЕВТИНА ПУГАЧ: В декабре 2023 года, войдя в купе поезда «Воронеж-Петербург», 23-летняя Оксана увидела висящий на крючке возле одного из спальных мест камуфляжный костюм. Рядом сидел мужчина, уже переодевшийся в шорты и майку. «Поняла, что еду с мужчинами. Билет для той поездки покупала компания», — рассказывает Оксана. Потом пришёл второй мужчина, он выглядел просто как учитель или преподаватель, и сразу начал читать книгу. Поезд тронулся. Оксана вспоминает, что ей сразу же стало некомфортно, и какое-то время она провела в коридоре. После она заварила себе кофе и всё же вернулась в своё купе. «Военный был похож на Филиппа Киркорова», — вспоминает Оксана. «Под два метра ростом, большие, будто подкрашенные глаза, среднее телосложение. На вид ему было около сорока лет». «Решила спросить, куда он едет. Надеялась, что он выйдет раньше Петербурга», — говорит девушка. «У нас завязался разговор, сначала более-менее ненапряжённый, про города разные, а я старалась не разгонять и свести диалог на нет». Произошло всё ровно наоборот. Военный взволнованно начал рассказывать, что возвращается из Донецкой области. Пока Оксана продолжала пить кофе, пытаясь не реагировать, второй мужчина в купе отложил книгу и начал внимательно слушать попутчика. Его уже было не остановить. Рассказывал, как они там воевали, как он получил ранение и теперь ходит по военкоматам, делая всякие бумажки, продолжает Оксана. Потом начал заводиться, вспоминая, так сказать, боевой опыт. Я максимально старалась его не слушать. Кажется, больше всего он говорил о своём недовольстве организацией со стороны Минобороны. Были выпады и на хохлов, и на российские структуры, как всё плохо устроено и как тяжело воевать. Он говорил, наверное, минут двадцать без умолку. У него прям безумные глаза были в момент, когда он всё это вспоминал. Спустя некоторое время Оксана снова вышла из купе. Мне было очень неловко, злобно. Я не знала, как смогу провести там с ними ещё полсуток с ночью. Отдышавшись, девушка пошла к проводнице. «Я выглядела как ребёнок в тот момент. Маленькая и худая», — говорит она. Проводница сразу согласилась, что это не дело. Спросила, как так получилось. Начала искать в своей программке, куда можно меня переселить. Через пару станций выходил мужчина из чисто женского купе. Меня заселили туда. В похожей ситуации в августе 2022 года оказалась и 23-летняя Ирина Буякос, отправившаяся на поезде из Красноярска в Сочи. Сперва она ехала одна, а затем к ней подсели трое мужчин. Она объясняет, что ей до сих пор сложно вспоминать о тех событиях. Один командир и ещё двое военных. Как я поняла из разговоров, они ехали до конкретного места, сейчас не вспомню куда, чтобы пересесть и поехать на спецоперацию. Кто-то из них сидел. Они рассказывали, что вышли из тюрьмы, чтобы туда поехать. Я про себя думала, всё должно быть окей. Это же мужчины, защитники, всё должно быть окей. Тем временем попутчики начали выпивать. Кажется, водку продолжает Ирина. Она сидела на верхней полке с ромашковым чаем. Мужчины не раз предлагали ей спуститься, и в конце концов она согласилась. Один из военных, он пил больше других, задавал Ирине странные вопросы, а затем начал распускать руки. «Я сразу же отодвинула его, говорю, не смей меня трогать». Второй мужчина тем временем не реагировал. А третий в какой-то момент начал меня защищать, говорил, «Остановись, не наглей», — вспоминает она. Выпивать попутчики продолжили, и вскоре военный снова попытался дотронуться до Ирины. Тот, который пил больше остальных, начал меня прям домогаться, пошлости какие-то произносить, вздыхает она. Я его толкнула, он ударился, и вдруг как достанет нож. И стоит надо мной, покачивается, сверлит меня взглядом. Тот другой начал меня защищать, началась драка, да такая дикая, что там всё купе гремело. Меня просто прижало к окну, а те дерутся, нож вылетает, второй первому разбивает лицо, всё в крови. На шум прибежала проводница, а выбежавшую из эпицентра драки Ирину скрыли у себя попутчики из соседнего купе. Главного дебошира вытащили за ноги в коридор поезда, приехала полиция и на ближайшей остановке его высадили. Те двое ещё посмеялись в духе «Ха-ха, не доехал», вспоминает Буякос. Предложившие Ирине помощь попутчики предложили остаться у них. Однако вечером девушка решила таки вернуться на своё место. Военные спали, один прямо на полу между коек. В купе стоял запах перегара. Ночью девушка сквозь сон услышала, что проспавшиеся попутчики громко обсуждают её внешность, и вновь решила уйти. Спустилась, а тот, что меня спас, вдруг давай говорит, что он против. Начал приставать теперь уже он. При этом рассказывал мне про свою жену, как они прекрасно общаются и так далее. В итоге я убежала в соседнее купе и там сидела до тех пор, пока они не вышли с поезда на следующий день. Только тогда я успокоилась.
33-летняя Маргарита из Москвы в конце 2023 года торопилась к семье, живущей в одном из регионов. «Осталось последнее место в одном из купе», — вспоминает она. Зайдя в поезд перед самым отправлением, женщина увидела двух своих попутчиков — пьяного мужчину в военной форме и ещё одного в обычной одежде. «Сажусь, проверяю документы, открываю ноутбук, и этот зэтник начинает до меня докапываться. «А как тебя зовут? А давай познакомимся? А куда ты едешь?» И вот это вот всё. «Я ему говорю, извините, пожалуйста, я не хочу разговаривать сейчас. Давайте прекратим этот разговор, я занята». А это его только раззадоривало. «Не, ну а чё, ну чё ты?» «Он фразу «Ну ты можешь сказать, как тебя зовут» повторил раз двенадцать, наверное». Разозлившись, Маргарита пошла к проводнику. Тот вызвал начальника поезда, который сперва предложил переселить Дебошира в другое купе, но девушка не согласилась. «Если он ночью ко мне придёт, что я буду делать, по вашему мнению?» Позже Маргарита уведомили, что военного к тому моменту он был вдрабадан высадили с поезда. Однако попутчик высаженного дебошира был явно раздражён, продолжает она. «Я тут отдыхаю, а ты по клавишам своим щёлкаешь. Прекращай», — цитирует его Маргарита. Снова пошла к начальнику поезда, говорю, «отселяйте меня, я не чувствую себя в безопасности, мне некомфортно, это вообще какая-то ненормальная ситуация». И они меня отселили. И в итоге я ехала в пустом купе. Закрылась, забаррикадировалась и спала детским сном.
Конфликты с нетрезвыми военными случаются не только в поездах, но и в самолётах. Около полугода назад 28-летняя Ольга летела из Москвы в Новосибирск авиакомпания «Якутия». Билет взяла у окна в первых рядах. «Я часто сижу у окошек», — рассказывает она. «Но когда я только зашла в самолёт, я увидела, что посередине, рядом с моим местом, сидит большой мужчина средних лет в военной форме. И он был настолько большой, что немного уходил влево и вправо на соседние сидения. Слева от него, ближе к проходу, сидела бабушка. А сам военный был в полусонном таком состоянии. Был пьяный в стельку. Я бы сказала, сильно ушатан». Ольга протиснулась на своё место и надела наушники, заметив у военного на форме нашивку с надписью «Кашу укроп». После взлёта военный то засыпал, то активизировался, насколько это было возможно в его состоянии, вспоминает она. В какой-то момент попутчик положил девушке руку на бедро. На Ольге были шорты. «Говорю ему, не надо так делать», — на что он ответил что-то в духе «я по дружески», — с отвращением вспоминает она. «Говорю ему, свою женщину так по дружески будете трогать». А он «ну вот у меня жена есть, я её столько-то не видел». «Помню, сказал мне, мне хочется бабы, я говорю, а я-то тут при чём?» Ольга вспоминает, что от попутчика так послал алкоголем, что она удивилась, как его вообще пустили на борт. Выпивать военный продолжил и в полёте, иногда прикладывая из то ли к фляжке, то ли к чекушке. С ней мужчина общался в основном между метеями, вспоминает Ольга. «А чё? А? Абэ?» И он такой здоровый кабан. «Я хоть сама высокая, но он прям такой шкаф два на два». Из обрывочных фраз мужчина Ольга сделала вывод, что он едет с войны в Украине. «Все сильнее, пьянее!» Дебошир на весь салон кричал. «Я защитник!» — вспоминает она. Ну и вот он в очередной раз поспал, проснулся, хлопнул свою чекушку. «И давай мне рассказывать, какие российские военные молодцы, как они защищают Родину и так далее», — говорит Ольга. Что-то такое изрыгающе кричащее. Причём бабуля слева его пыталась успокоить, говорит ему, сынок, давай потише, ну что ты ещё и пьёшь? А я, чтобы его позлить, специально начала говорить «шо». И он такой, а чё ты шокаешь, ты что, хохлушка? Ольга сообщила попутчика, что какое-то время жила в Украине. У неё там много друзей, и вторжения она не поддерживает. Но он на это не особо отреагировал. Он просто продолжил. «Вот столько наших парней молодых умирает», — вспоминает она. «На что я напомнила, что умирают они не на своей территории. Они пришли в чужую страну». Он говорит, «ты ничего не понимаешь. У меня там погиб сын. А я: «Ну, очень жаль, конечно, но его никто не заставлял туда идти». В какой-то момент проходивший мимо бортпроводник предложил пересадить Ольгу, но та отказалась. Я ему отвечаю, слушайте, а почему я должна пересаживаться? Если это он неадекватно себя ведёт. А бортпроводник глаза закатывает, говорит, да уже на этой неделе человек семь таких было. То есть, я так понимаю, это такая частая у них история. Вскоре пьяный военный вновь дотронулся до ноги девушки, после чего та втащила ему леща, а в ответ в неё полетели кулаки, вспоминает она. Нервно смеясь, она вспоминает это как телесную перепалку. Из-за опьянения и размеров военный не мог размахнуться и причинить ей вред. «Но если бы он был не в таком ограниченном пространстве, то, конечно, он бы меня ударил, и я бы улетела», — признаёт она. И тут тоже бортпроводник не выдержал и меня пересадил. Мне почему-то так стало обидно и неприятно. Ведь ещё мы сидели в самом начале самолёта, нашу перепалку все в салоне видели, и мужчины в том числе, и никто ничего не сказал.
В феврале 2024 года из самолёта авиакомпании «Победа» высадили военного, который должен был вылететь из Москвы в Барнаул. По словам бортпроводников, мужчина ещё до взлёта покурил в туалете самолёта и смыл окурок в унитаз. Сюжет об инциденте опубликовал телеканал «Катунь-24». «Вы меня за что снимаете-то, ёлки?» — возмущается на кадрах, снятых в самолёте военный Дмитрий. «Я после ранения домой еду, я не курил в вашем самолёте». По словам очевидцев, которых цитируют авторы сюжета, одежда Дмитрия была буквально пропитана табаком. И резкий запах сигарет попутчики от него почувствовали ещё в автобусе, который отвозил пассажиров к самолёту. Сам военный утверждал, что покурил прямо у трапа, но, несмотря на это, командир экипажа всё-таки вызвал полицию и военного высадили.
Также в феврале пассажиры рейса «Москва-Якутск» авиакомпании «С-7» вступились за военнослужащего, которого члены экипажа просили покинуть борт, писало издание «Саха-Ньюс». По данным провластного телеграм-канала «Ридовка», находившийся в лёгком алкогольном опьянении мужчина вызвал недовольство у стюардов, после чего возник словесный конфликт, во время которого бортпроводники решили не проявлять дипломатию, а просто вызвали полицию. Пассажиры же проявили народную волю и вступились за пьяного военного, говорится в сообщении. «Героя оставить» — требует одна из пассажирок на видео из салона самолёта, которое также опубликовал Телеграм-канал. Никаких дополнительных инструкций о возможных конфликтных ситуациях на борту с участниками СВО сотрудникам авиакомпании «Победа» не выдавали ни официально, ни формально, рассказала бортпроводница, попросившая об анонимности. «Коллеги из других авиакомпаний, с кем я близко общаюсь, тоже не сообщали о подобном», — рассказывает она. По правилам авиационной безопасности экипаж вправе принять решение о недопуске человека в алкогольном опьянении на борт. Оценка проводится экипажем визуально. Эти меры необходимы для предотвращения возможных инцидентов на борту во время полёта. Начальство и инструкторы РЖД также просят сотрудников вести себя стандартно в конфликтах с военными, рассказывает проводница Елена, работающая в поездах южных направлений одной из дочерних компаний государственного холдинга. Рекомендации специальных не выдавали, всё стандартно. Героизмом не заниматься, на рожон не лезть, доложить о ситуации начальнику поезда, закрыться в купе, если совсем всё серьёзно, — говорит она. На какие-то вещи типа курения, которое запрещено, можно частично глаза закрыть, потому что всё равно ничего не сделаешь, а открытый конфликт появится. Но это на словах. Физически как-то воздействовать, понятное дело, нельзя по правилам. Нам всегда советуют в целом сглаживать конфликты. А с военными в целом стоит быть осторожнее. По закону высаживать дебоширов должна транспортная полиция. Однако она большая редкость, и её практически никогда нет в сопровождении поездов, говорит 24-летняя Кира. Последние несколько лет она работала в федеральной пассажирской компании «ФПК». Это ещё одна дочка РЖД. При наличии дебошира в поезде полиция вызывается на ближайшую станцию. Но это только если есть связь. И если пассажир, очевидно, не пьян, то для того, чтобы его снять, нужны подписи пассажиров, и только тогда человека с поезда снимают. А у нас люди боятся. Иногда Минобороны арендуют отдельные вагоны для военных, и в них проводники работают за дополнительную плату, продолжает она. Однажды девушка около месяца занималась арендой таких вагонов, заключая договоры с представителями Минобороны. «Они оставляли заявку. Нам нужно столько-то вагонов на такой-то срок», — объясняет Кира. «Иногда без сопровождения проводников, иногда с сопровождением. И порой проводники уезжали с этими вагонами на несколько месяцев в командировки. Это называется воинские перевозки. За них есть доплата. И многим даже нравится работать на воинских перевозках, потому что когда военные едут ротой, например, с командиром, они чаще всего ведут себя прилично. Могут даже прибираться за собой». А вот в пассажирских поездах основная проблема — это военнослужащие, которые поодиночке или небольшими группами возвращаются с войны, подтверждает девушка. Контуженные, у них уехала кукуха, бухают как черти. И, соответственно, других пассажиров тоже пугают очень часто. Кира рассказывает, во время работы в ФПК у неё был доступ к базе жалоб от пассажиров, и она из любопытства часто читала истории о неадекватном поведении СВОшников в пути. Туда попадают абсолютно все жалобы с разных каналов связи. Горячая линия, единый центр помощи. Вот это всё скапливалось там, объясняет она. Чего там только не было. Военные ломали унитазы. Была, например, одна жалоба о том, что они просто полностью снесли унитаз в вагоне. Вели себя неадекватно, агрессивно. Кто-то ловил белку, угрожали другим пассажирам. В основном люди жаловались на то, что буйных военных не снимали с поезда. А если кого-то снимали, то уже сами СВОшники писали жалобы о том, что их неправомерно выгнали, нервно смеётся девушка. В таких случаях проводилось внутреннее расследование, поднимали регистраторы, и тут выяснялось, что сняли их очень даже правомерно. Потому что они вели себя как конченые. «В 22-23 годах я координировала работу, скажем так, начинающих проводников в ФПК», — продолжает Кира. «В поездах южного направления мои подопечные часто сталкивались со вседозволенностью со стороны военных. Основные южные направления — это Анапа, Кисловодск, Новороссийск, Сухум, Ейск. Ещё есть Гранд Сервис Экспресс, это уже не ФПК, это отдельная дочка РЖД. И они гоняют поезда в Крым, у них Евпатория и Севастополь». У них такое ЧП с военными на каждом шагу. В 2023 году проводнику в рейсе угрожал СВОшник после того, как юноша вступился за пассажирку в вагоне, рассказывает Кира. Он, военный, сначала ходил по вагонам и искал женщин, после чего докопался до одной девушки. И потом, когда проводник вступился за эту девушку, тот начал угрожать и ему. Проводник пошёл к начальнику поезда, с ними ещё тогда ехали менты, но при этом этого СВОшника не высадили, хотя должны были. Начальник поезда тогда попросил не раздувать конфликт и что они сами всё по-тихому уладят. При этом пассажирка была в ужасе, ей было очень страшно. Да и самому проводнику было страшно. «В российских поездах запрещено ехать только очевидно пьяным, на остальных закрывают глаза», — признаёт она. «В поездах дальнего следования очень много людей посасывают пиво, которое покупают на станциях. И если человек ведёт себя тихо, то проводники стараются не обращать на него внимания, если не будет жалоб других пассажиров. Потому что со всеми этими людьми совершенно не управиться. Зачастую с сильно пьяными военными другие пассажиры предпочитают не связываться. А кто-то и вовсе просит проводников дать им доехать до своей станции, несмотря на их неадекватное поведение», — говорит проводница Елена. «Говоришь пассажирам, давайте высадим, подпишите акт, два паспорта нужно, потом уже не получится, все станции короткие, нам ночь ехать. А им жалко. Ну а что я сделаю, им же с ними ехать», — вздыхает она. По словам Елены, в её практике были случаи, когда озверевших военных, чтобы ни на кого не накинулись, приходилось связывать простынями. Чаще всего драки происходят возле вагона ресторана, где военные, у которых аж лица жёлтые от перепоя, сидят часами. Ловили какую-то белку или я не знаю что. Какая-то у них травма проявляется или страх, что едут обратно на фронт. Они же и пьют из-за того, что им страшно. А нормально говорить об этом чувстве они не могут. В итоге мы получаем пьяного неадеквата, у которого ещё неизвестно, что в кармане. Елена вспоминает и выбитые в тамбурах стёкла, и угрозы убийством, и настоящий чмор проводницы из-за их национальности или лишнего веса. «Мы обслуживаем южные направления, у нас молодая бригада, вздыхает она. К девочкам часто лезут с откровенно непристойными предложениями. Некоторые пытаются зажимать, комплименты делают, ноги гладят. А мы только в юбках и можем работать, форма такая. С курением вообще караул. Моя самая ненавистная фраза «девушка, вы такая красивая» — это значит, что сейчас будут умолять разрешить покурить. В какой-то момент уже прекращаешь гонять их, несмотря на вонь. Просто уже сил никаких нет». Кроме того, буйные СВОшники зачастую заявляют, что им только военная комендатура указ. И прямо говорят о своей безнаказанности, говорит проводница. Апеллируют к тому, что им все равно скоро умирать, а они нас вообще-то защищают. Вы бессердечные и неблагодарные.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Ты на поездах любишь ездить, Илюх?
ИЛЬЯ АЗАР: Слушай, ты знаешь, я прямо не ждал этого вопроса, а когда ты его задала, я что-то прямо моментально подумал, что этого вопроса я ждал давно. Я очень любил ездить на поездах, и я часто думал и думаю о том, что поскольку мы сейчас, не секрет, живем в Европе, а здесь поезда совсем не то, что в России. По понятным причинам здесь практически нет ночных поездов, ну и плюс они здесь на самом деле не очень нужны, потому что нет таких расстояний, и в целом дешевле лететь на самолете. Поэтому я сто лет не ездил на ночном поезде, а мне прямо очень это нравилось. В том числе прозвучит странно, учитывая текст, который мы только что прослушали, но мне в том числе всегда нравилось общаться с людьми в купе или там, не знаю, где-нибудь еще в тамбуре или в вагонном ресторане.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Хочется сказать, да, это говорит огромный бородатый мужик. На самом деле, я знаешь, почему спросила? Тоже очень люблю и скучаю. И всегда при любой возможности, даже в сибирские командировки, потому что я довольно много писала про Сибирь и довольно часто туда ездила, предпочитала ездить на поездах или между разными городами. Но ровно читая этот текст, я прям вспомнила, что я практически никогда не брала купе, если я ехала одна ровно потому, что можно оказаться в ситуации, как одна героиня текста, когда ты с тремя посторонними мужиками, ну, то есть вот она ещё и с воевавшими.
ИЛЬЯ АЗАР: А, подожди, то есть ты специально поэтому брала плацкарт?
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Да, плацкарт безопаснее, там больше людей. Там больше людей, и если что, есть больше шансов, что за тебя вступятся. А в купе ты закрыл дверь и привет.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну, значит, ты всегда могла выкупить два места в СВ и всё.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Такая шутка, на которую я даже не могу отшутиться. Но, короче, я просто к тому, что это вот такая неочевидная штука, и про то, что будучи женщиной, извините, не знаю, почему я извиняюсь, и, в принципе, путешествуя на России на поездах, ты всегда должен думать был про безопасность, ну, в большей степени, наверное, чем ты, огромный бородатый мужик. Просто сейчас к этому ещё добавляются, как видишь, ножи и умение им пользоваться. А ещё я задумалась, слушай, а когда человек едет в отпуск с фронта, он оружие сдаёт, ведь? Я сейчас как в меме. Сдаёт…
ИЛЬЯ АЗАР: По идее, должен, я так понимаю.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: А если он доброволец?
ИЛЬЯ АЗАР: Мы же в России не живем, но мы же из России. Понимаем, как это устроено. Ладно, давай позвоним автору, Алле Константиновой, и обсудим с ней.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Алла, привет.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Привет.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Скажите, пожалуйста, как вы нашли героинь для своего материала? У меня было предположение, что это по каким-то делам, чем известна Медиазона хорошей работой со всякими судебными делами и всем остальным. Но потом как-то до меня дошло, что там, в общем-то, нету дел. То есть женщины просто пережили много всего неприятного и без каких-то итогов. Так откуда они у вас нашлись?
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Изначально к нам прилетела весточка, и нам предстояло проверить Так сказать, слух о том, что сотрудникам РЖД проводят специальные инструктажи о том, как вести себя с конфликтными военными в пути. Что якобы несколько повысилось число подобного рода ситуаций, когда военные едут на побывку или наоборот на фронт и по тем или иным причинам устраивают конфликты. И якобы проводились такие собрания о том, как себя вести с ними. Но забегая вперед, скажу, что эта гипотеза не подтвердилась. Я поговорила и с проводниками РЖД, и дочерних компаний, и также бортпроводниками, ничего подобного. Никаких, в общем, специальных рекомендаций к ним не поступало. Ну вот, и на время эта тема затихла, а потом, как это часто бывает, в Инстаграме завирусился рилс одной девочки. Ну, она молодая певица, тиктокерша, и она опубликовала два видео, одно из которых называлось «Меня чуть было не изнасиловали трое мужчин в поезде». При этом, уж не знаю, посоветовал ли ей так кто-то, или она изначально очень осторожно решила на эту тему говорить. В общем, она не называла в своих видео этих мужчин военными, но из-за того, что она сняла часть, собственно, происходившего…
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Было видно, что они в форме.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, она замылила их фигуры, но было видно, что они в форме. Ну и, собственно, по некоторым ее формулировкам было понятно, что она говорит о военных, она говорила, что оттуда, откуда они едут, они говорили о своей непростой работе и так далее. С этой девушкой я тоже пыталась потом связаться, но она не отвечала ни на сообщения, ни на звонки, и мы решили ее не подсвечивать. Очевидно, что человек не хочет, видимо, снова говорить об этом. Ну и так вышло, что под этим видео уже было какое-то количество комментариев, где девушки, женщины писали, что с ними происходило примерно то же самое. И некоторых людей, некоторых своих героинь я нашла в том числе благодаря этому рилсу. А потом уже по цепочке кто-то рассказал, что с их знакомой происходило то же самое.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Алла, вернусь, но каких-то уголовных дел не нашлось. Но когда именно как-то это фиксировалось, когда люди обращались за помощью?
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Нет, вообще публично о подобных конфликтах, во всяком случае в поездах, насколько я знаю, вообще не сообщалось. Было несколько зафиксированных эпизодов, конфликтных ситуаций с военными на самолетах, я о них указываю в тексте. Это авиакомпания «Победа» и «Якутия», насколько я помню. А вот с поездами все сложнее. И да, такое ощущение, что никто в полицию-то особенно и не заявляет.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну и вообще, я не хочу прозвучать как-то неуместно, но, что, самое прочее, бывает неоднократно в этом подкасте, в жизни так вообще… Но, тем не менее, каких-то серьезных случаев, типа, не дай бог, изнасилования, не знаю, именно у вас там есть в тексте нож, но он не применяется, применение ножей и, не приведи Господь, убийств в ходе вашего ресерча не зафиксировано?
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Опять-таки это сложно сделать, если человек не обратился в полицию. И да, мне не удалось найти ситуации, где нож был бы применен к жертве. Но, допустим, та же самая девушка, которая рассказала о домогательствах в рилсе в Инстаграме, она рассказывала, что у одного из этих мужчин был и нож, и пистолет. И, собственно, на пике происходящего он достал все вместе. И надо, наверное, рассказать, чем все закончилось. В итоге она вышла в коридор, и ей помогли две девушки из соседнего вагона, а не проводник, например.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: У вас там проводница одна говорит, что мы сами боимся и не понимаем, что с этим делать. Наверное, это закономерно.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, на самом деле моё guilty pleasure на прошедшей неделе, на прошлой неделе мы опубликовали этот текст и ещё видео к нему на нашем YouTube-канале, м мое guilty pleasure по прошедшей неделе — это читать комментарии во всех соцсетях, где был так или иначе анонсирован этот текст. И вот под видео на Ютубе там просто половодье комментариев. Можно просто туда зайти и таких историй наслушаться. Правда, там, конечно, уже пришли боты, и комментарии примерно разделились на две части. Те, кто пишет, что вы все врете, это не так, такого не может произойти, где доказательства. И вторая часть — это люди, которые пишут, как удивительно, я вот на прошлой неделе, собственно, испытала то же самое. Всё слово в слово, примерно один и тот же сценарий. Садятся, начинают пить, потом… Вчера буквально я увидела комментарий, он, мне кажется, тоже показательный. Видимо, девушка пишет о том, как недавно ехала, не помню куда, по России, в поезде дальнего следования, и она говорит, ничего не происходило. Я ехала в купе с военным, который сидел, молчал, но он всё время смотрел. Они ехали вдвоём. Она говорит, он вообще ни слова не произнёс, но мне было на протяжении нескольких часов очень некомфортно. И вот как это тоже воспринимать? Это домогательство? Вроде бы нет.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: А главное, ну, тут любой критик вам скажет, что и без войны ты также можешь столкнуться с домогательством, с тем, что на тебя кто-то сидит и смотрит, да, там и всякое такое, ну… Это, по ощущениям, как-то усилило или сделало по-другому переезд в транспорте? Не знаю, потому что у них оружие с собой, потому что они такие, или как?
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Ну, конечно, усилило. Весь военный контекст усиливает многократно. Недаром моя героиня говорит, что пассажиры просто боятся с ними вступать в конфликты и, в принципе, контактировать. И я думаю, что да, вот все пассажиры, которые едут в условном вагоне вместе с опьяневшим военным, назовем это так, они становятся тоже своего рода жертвами происходящего и, скорее всего, предпочитают закрыться и не обращать внимания. Старая советская привычка помолчать и доехать до места назначения. Недаром же многие еще и защищают их.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Ну, типа да, мальчики, которые возвращаются, защищают вот это всё. Вы знаете, я после начала вторжения была в России один раз и, собственно, ездила поездом из Пскова в плацкарте. И была впечатлена… Ничего вообще такого близко не было. Была впечатлена тем, как это выглядит, что сидят там… Ну, я лежу на второй полке, а внизу сидят какие-то тетушки, которые обсуждают модели разных миксеров, показывают их друг другу на Wildberries. Буквально кодами меняются и советы друг другу дают. Кто-то там ест курочку буквально. А внизу подо мной сидит чел с раздолбанной рукой, с которой ещё ночью кровь потекла, и он искал, как её заткнуть. И по телефону другу буднично рассказывает, это было как раз время битвы за Бахмут, про то, как они штурмовали Бахмут. И никакие ни бабушки, ни люди в окно. То есть это совершенно какая-то такая часть пейзажа. Не знаю, возможно, если бы я постоянно с этим сталкивалась, у меня были примерно те же бы ощущения. Ну, типа Бахмут, Бахмут, а вот ещё миксер на Wildberries есть. Но я была сильно впечатлена такой интервенцией в очень обычной и такой современной, знаете, плацкарт от РЖД, где у них там занавесочки красивые, там всё новенькое, чистенькое, хорошенькое. Ну, кровь падает на пол, но ничего, проводник уберёт. Что-то такое, извините, вспомнилось.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Это ужасно. Я думаю, что если ты находишься не очень в стабильном состоянии, психическом состоянии, я сейчас не о военных говорю, то ты можешь быть, мягко говоря, удивлен самой ситуацией, когда тебе нужно доехать из точки А в точку Б, а твой попутчик рассказывает о том, как он убивал или лежал под пулями в Донецкой области, как было с одной из героинь моего текста. То есть это все равно… Ну, не навязчивое поведение, но это чрезмерное поведение, так скажем. Не все к этому готовы.
ИЛЬЯ АЗАР: А предположить, какой объём таких соседств, ну, в общем, какой шанс встретиться с таким соседом сейчас в поезде дальнего исследования, наверное, невозможно.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Я думаю, что невозможно. Сейчас я могу только предполагать. Но вот опять же, возвращаясь к комментариям под нашим роликом. Понятно, что там тоже может быть часть комментариев от ботов, но это сейчас примерно каждый второй, каждый третий комментарий — это рассказ подобной истории. Речь идёт о поездках полугодовой давности или кто-то рассказывает о том, как поехал куда-то на прошлой неделе. Сейчас ещё ведь лето закончилось. Я думаю, что риск таких встреч усилился.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну и судя по второй части заметки, каких-то мер, РЖД или там, как ее называется, федеральная пассажирская компания, не собирается предпринимать. Или, я не знаю, полиция. Это, конечно, вообще вряд ли.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Я только хотела сказать, вроде бы в поезде есть менты.
ИЛЬЯ АЗАР: Менты-то есть, но не всегда, и они не очень, по-моему, тоже активны.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Да, проводники рассказывают, что сотрудник полиции далеко не всегда, собственно, присутствует на всем пути, не всегда он в поезде. И чаще всего, если происходит какой-то конфликт, то звонят транспортной полиции на ближайшие станции, и тогда уже есть вариант, что полицейский зайдет в поезд на ближайшие станции. Но в пути часто нет связи. Иногда самих полицейских нет на ближайшей станции. И часто бывает так, что проводникам, начальнику поезда, пассажирам приходится в моменте решать проблемку самим. Ну вот как рассказала одна из героинь, которая работает в поездах на южных направлениях проводницей, как максимум им говорят самим закрываться в купе. Если ситуация совершенно вышла из-под контроля, а полицейского нет на месте. Ну вот, примерно так. И также она рассказывает, что однажды военного им пришлось буквально связать.
ИЛЬЯ АЗАР: Ну да, или можно еще заняться самообороны и потом за это сесть в тюрьму. Ну что, будем надеяться, что, хотя на это шансов мало, что заметка в Медиазоне как-то поспособствует увеличению мер безопасности на транспорте в России. А тебе, вам спасибо за текст и за то, что пришли в подкаст.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Спасибо, Алла, пока.
АЛЛА КОНСТАНТИНОВА: Спасибо вам, пока.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: Знаешь, то, что говорится тут про проводников, меня навело на мысли, как сказывается на повседневной жизни вот это решение власти, с которым мы бесконечно обсуждаем с самого начала вторжения, не говорить про войну, не говорить про военное время. Ну и вообще это всё равно немного как будто бы не происходит. Понимаешь? Ну, да, появились какие-то дополнительные мужики с оружием, орут ночами от кошмаров и, не знаю, угрожают ещё что-то. Ну, не знаю, случилось что-то, наверное, что-то произошло. Но это вот вся та же история с умолчанием. Ну, когда время не военное, что говорить о проблеме военных в поездах и самолётах?
ИЛЬЯ АЗАР: Ну да, но с другой стороны, если подумать, то именно поезда – это и есть то место, в котором основная часть российского, а особенно, насколько я понимаю, специфику сейчас жизни в России, московского населения – сталкивается непосредственно с войной, потому что далеко не у всех какие-то друзья или знакомые воюют, а в Москве, опять же, я слышал вообще, все делают вид, что войны на самом деле нет. Понятно, что от вернувшихся военных там страдают куча людей, но в основном это все-таки родственники или знакомые, в том числе они погибают из-за того, что люди возвращаются с войны, особенно сидевшие, ну и просто съехавшие с катушек. Вот, а так москвич, я понимаю, который ходит в кафе, рестораны, кино и вообще делает вид, что войны нет, вот он едет куда-нибудь на поезде в командировочку и сталкивается с такими персонажами и, может быть, вспомнит про войну.
АНАСТАСИЯ ЛОТАРЕВА: В Ростов какой-нибудь на поезде, потому что самолёт отменили три года назад, потому что что-то случилось. Наверное, мы закончим сегодняшний подкаст. Еще раз скажу, что нас теперь можно слушать не только на всех платформах, но и на сайте Эхо, и в приложениях Эхо. И следите, пожалуйста, за обновлениями. Для нас это очень здорово, и, надеюсь, будет удобно для вас. С вами был подкаст «Давай голосом». Мы выходим вместе с премией «Редколлегия». Меня зовут Настя Лотарева.
ИЛЬЯ АЗАР: А меня Илья Азар. Пока.
