«Хроническое сегодня»: Архивное интервью Аллы Пугачевой
Я стараюсь, в общем-то, больше любить. Ненавидеть это как-то не по мне. Но могу сказать, что ненавижу, скажем так, вопиющую бездарность, которая стремится из себя что-то такое показать, причем уничтожая все на своем пути, если она имеет такую возможность. Особенно вот на сегодняшнем, так сказать, этапе, когда может, если еще вопиющая бездарность, но которая может что-то купить, купить людей, купить успех, купить славу…
Программы из архива «Эха Москвы»
Сейчас вы услышите интервью из архива радиостанции «Эхо Москвы». В гостях у Матвея Ганапольского Алла Пугачева. Программа «Бомонд» от 15 июня 1992 года.
М.Ганапольский: Традиционный «Бомонт», как всегда, на своем месте, как я обычно говорю в этих случаях, слава Богу. Сегодня у нас в гостях королева. Добрый вечер.
А. Пугачева: Добрый вечер. Ну я пошла.
М.Ганапольский: Нет, нет. Говорю сразу, как хорошо, что вы пришли.
Нет, это хорошо. Хорошо. В одно из воскресений, как мне сказали, это первое, в один из месяцев, первое воскресенье. Каждый сам решает, он друг или не друг, и он приходит. Вы сами придумали себе праздник, с ума сойти, сами придумали и осуществили. Это ведь совершенно не сложно, как я понимаю. Правда? Сказать, у меня сегодня праздник.
А. Пугачева: В жизни, потому что у меня было очень много будней, наверное. Поэтому я придумала себе такой день, который у меня до сих пор праздник. Не 8 марта, там, что-то, а вот именно первое воскресенье весны. И вот этот традиционный поход с желтыми цветами из моего дома, когда мы дарим цветы только самым грустным и мрачным людям в этот день.
М.Ганапольский: То есть как, вы выходите из дому и идете просто по улице?
А. Пугачева: Да, последние годы это уже просто демонстрация. Потому что идет еще куча поклонников, которые стоят у подъезда, они уже ждут этого дня знают, что нужно желтые цветы дарить только грустным людям. Ну, и эти грустные люди, когда им дают цветок, они просто расплываются в улыбке. И вот это, наверное, принцип этого праздника. И потом никто не знает, куда мы идем. Программу этого дня знаю только я.
М.Ганапольский: А что такое желтый цвет?
А. Пугачева: Ну, это солнце. Для меня жизнь. Я не знаю, что обозначает по японским всяким гороскопам, но для меня это просто цвет свободы, так скажем. Не красная гвоздика, а желтый цветок. Вероятно, это связано с моим детством, потому что мне приходилось очень много заниматься музыкой. То есть я как в монастыре жила. И первый мой так свободный такой выезд, что ли, это был на дачу, которую мы снимали. Бабушка нас везла на открытой машине. Когда они к нам выезжали из города, то первое, что я видела, это желтые одуванчики вот эти вот. Не когда они уже седые, а именно когда они совсем желтенькие. Ну, вот это было связано с радостью какой-то свободы, что я могу отдохнуть. Хотя мне и там это тоже не удавалось.
М.Ганапольский: Вы умная женщина или вы мудрая женщина?
А. Пугачева: По-моему, я все-таки не мудрая женщина и не умная женщина. Иначе бы я женщиной не была, потому что, скорее всего, я тонкая и чувственная. Вот и все. Скромная, скромная. И очень скромная. Очень.
М.Ганапольский: Что в вашем понимании есть грех? Вот такой вот совсем уж. Страшно интересно.
А. Пугачева: Предательство. И муху обидеть тоже грех. Можно ее лучше из паутины вытащить и дать свободу.
М.Ганапольский: А доводилось обижать не муху, а более того? Ведь какая ситуация? Вы в центре и все крутится вокруг вас.
А. Пугачева: По-всякому, по-всякому. Я совсем не святая. Может, поэтому я знаю, что такое грех. Ну, конечно, говорила. Раньше я была более вспыльчивая, наверное, просто. Я не могла видеть какую-то несправедливость. Я заводилась с полуоборота. Особенно от хамства какого-нибудь тупого. А позже я стала, так сказать, тупеть от этого. Я замолкала. Молчала. Но не мстила никогда. Это точно. А теперь мне просто грустно, когда я вижу это. Я не скажу, что это во мне было, скажем, в 16 лет. Но, может быть, и было. Если так припомнить.
М.Ганапольский: А что было в 16 лет? Безумно представить себе. Ничего же не сохранилось, по-моему. Или есть какая-то пленка. А вообще как? Алла Борисовна, Алла в 16 лет.
А. Пугачева: Не, дело в том, что меня в 16 лет Алла Борисовна звали.
М.Ганапольский: Прошу прощения. Алла Борисовна в 16 лет. Что это… Вот как это было? Вот что это было такое? Что было в голове? На голове?
А. Пугачева: 16 лет.
М.Ганапольский: Так, скрип памяти.
А. Пугачева: Ну, нет, это очень легко, потому что я хиповала. Поэтому можно себе представить, какая я была в 16.
М.Ганапольский: А хорошо, хиповала в том возрасте это… Какие были мысли, какие были идеи там?
А. Пугачева: А, никаких. В этом и есть суть 16-летней Пугачевой.
То есть на меня все как-то скидывалось сверху. Оставалось только, так сказать, подбирать и посмотреть, стоит это делать или нет. Я счастливый человек и везучий. Но, конечно, везение это не просто так. Это нужно еще… Многим падает, но они не могут удержать. Это то, что называется шанс. А мне, прежде всего, везло на людей очень интересных. И я встретилась тогда с такими людьми, как Володя Трифонов и Дима Иванов. Они работали.
М.Ганапольский: Да, один из них уже ушел от нас, к сожалению.
А. Пугачева: Они открыли для меня мир. Для меня Петров-Водкин, это вообще был Петров, который пьет водку. То есть, понимаете, я не знала, что такой художник есть. То есть, я не знала, что такое Кафка. Да ничего. Конечно, в 16 лет они сбросили на меня очень большую информацию, которая могла меня бы и погубить, честно говоря. Потому что мне совершенно после знакомства с ними не было интересно ни с одним моим ровесником. Я изредка буду одевать, ничего.
М.Ганапольский: За вами следят.
А. Пугачева: У меня глазки-то больные.
М.Ганапольский: Ну, больные, но я за очечками-то ничего не вижу. И совершенно не могу понять, что там происходит. Я прошу прощения. А, да, немножечко. Хорошо, тогда…
А. Пугачева: А такая защита, обратите внимание.
М.Ганапольский: То есть, все. Вы сделали в жизни своей громадную ошибку. Вы свою родную дочь… Как можно было родную дочь выдать за артиста? Они же легкомысленные люди.
А. Пугачева: Ох, вы странный человек. Можно подумать, что сейчас выдают. Это они выдают – информацию. «Вот, мамочка, я вышла замуж».
М.Ганапольский: А как это было?
А. Пугачева: Ну, знаете, я начала, так сказать, не замечала. Как это было, просто… Ай… Пришли. Ну, я очень люблю Вовку Преснякова. Естественно, и Кристину тоже.
М.Ганапольский: Хорошее начало. Пришли, ну, естественно,
пришли, но пришли.
А. Пугачева: Ну, пришли и сказали… Причем, у меня было много гостей. Они громко так сказали, не хочешь ли ты быть бабушкой?
М.Ганапольский: Что вы им ответили?
А. Пугачева: Я сказала, очень хочу. Если вы постараетесь, то стану. Мы все поняли. Ну, что вы теперь говорить? Но это же радость большая, это счастье было в доме. Не знаю, когда два красивых молодых человека встречаются и… Как-то понимают друг друга и любят друг друга. Это счастье.
М.Ганапольский: Ну, я понимаю, бабушка… Да, ну… Бабушка… Алла Пугачева, для меня это совершенно не… Я не понимаю, как… Ну, пилин… Вы пилин… Ну, объясните мне. Ну, не понимаю я.
А. Пугачева: Смешной.
М.Ганапольский: Кто?
А. Пугачева: Ну, вы, страшно. Ой, простите.
М.Ганапольский: Сейчас, подождите, это только начало.
А. Пугачева: Простите.
М.Ганапольский: «Бомонд». Алла Пугачева. Что вы больше всего ненавидите? Что?
А. Пугачева: Ну, я стараюсь, в общем-то, больше любить. Ненавидеть это как-то не по мне. Но могу сказать, что ненавижу, скажем так, вопиющую бездарность, которая стремится из себя что-то такое показать, причем уничтожая все на своем пути, если она имеет такую возможность. Особенно вот на сегодняшнем, так сказать, этапе, когда может, если еще вопиющая бездарность, но которая может что-то купить, купить людей, купить успех, купить славу. Ну, я знаю…
М.Ганапольский: Купить успех?
А. Пугачева: Да. Это очень…
М.Ганапольский: Ой, как интересно. А как это купить успех? Ну, и ну, плохо он. Ну, как купить успех?
А. Пугачева: Ну, что делать? Ну, успех успеху рознь. Но ведь, вы знаете, если вы покрутитесь, то есть, что вы делаете на экране телевизора, то…
М.Ганапольский: Благодарю вас за оценку.
А. Пугачева: Извините.
М.Ганапольский: Да, пожалуйста.
А. Пугачева: Вот, то, естественно, хоть какой-то…
М.Ганапольский: Алла Борисовна, оденьте очки.
А. Пугачева: Хоть какой-то успех, но у вас будет. Причем успех, конечно, ну, ничтожный. Успех вот той публики, которая тащится от самой себя, понимаете? Я могу различить, когда те же самые ручки хлопают, но хлопают в восхищении. И талант сразу виден. А вот вопиющая бездарность, которая имеет наглость, стоит рядом с талантом, и абсолютно уверена, что она точно такая же. Вот такого времени я еще за всю свою жизнь, ну, не застала, только сейчас вижу. Вот это называется, наверное, коммерция. Но это все пройдет, это настолько естественно.
М.Ганапольский: Что дает силы Пугачевой быть Пугачевой? Дети, внуки? Почему нет, может быть?
А. Пугачева: Отвяжись от внука.
М.Ганапольский: Уже. Какая идея на протяжении года? Где центр?
А. Пугачева: Не на протяжении года. Это и даже не идея.
М.Ганапольский: Ну, я неправильно, я слово не то сказал, но…
А. Пугачева: Ну, можно одним словом, оно не может определить, конечно. Самовыражения – нет. Необходимая отдача чего-то людям – нет. Средство общения – может быть. Может быть, это покажется странным кому-то, но я очень необщительный человек. Меня в детстве даже дикаркой звали. Но, ощутив себя на сцене, я ощутила себя нормальным человеком. Красивым. Я могла там стать красивой. Ну, так скажем, обмануть, что я красивая. Не знаю, придумать, что я красивая. Вообще, сам закон этого лицедейства меня поразил своей простотой. Что ты, в общем-то, обманываешь публику. Обманываешь до того момента, до тех пор, пока они тебе поверили. Но дальше самое страшное. Ты должен в это поверить. Обмануть себя. Что ты такой. И дальше прекращается, вообще-то стирается грань. Где ты живешь, где ты играешь. То ли ты живешь, играя, то ли ты играешь, для тебя игра это жизнь. Вот когда эта грань стирается, то ты уже не артист. Ты просто человек, который без этого жить не можешь. Это тебе и муж, это тебе и семья, это тебе и любовь, это тебе и все. Что это такое? Какая же тут идея? Тут даже не идея. Это лекарство. Это все. Это какой-то эликсир, который… Мне иногда кажется, что побеждают. Вот так, свои звездности. Вот люди, которые становятся звездами, мне всегда казалось, что они где-то ущербные. Что у них что-то болит, наверное. Или что-то болело. И сцена их лечит.
М.Ганапольский: Я не знаю, как насчет ручонок и стояний на сцене, а вот одной вещью мы с вами занимаемся одновременно, мы боремся с плотью. Рецепт от Пугачевой, можно сказать какой-нибудь там? Как говорят, питаюсь одной морковкой, в смысле одной в день.
А. Пугачева: Что касается рецепта, ну я могу сказать, ну есть несколько. Так это, конечно, это лучше всего двигаться побольше. Как только я худею, это значит, я двигаюсь побольше. Дышу побольше воздухом. А представьте себе мою жизнь. Если я нахожусь, так сказать, дома, в своем родном отечестве. Я, кстати, выезжая за границу, я уже поняла, что не только из-за концертов. А для того, чтобы походить спокойно. Там я могу двигаться, я могу ходить по улицам, ко мне никто не пристает. Ну, узнают в некоторых странах. Но я выбираю сейчас теперь те страны, где не пристают. Я могу ходить сутками. А когда я приезжаю домой…
М.Ганапольский: Ну, в конце думаю, черт, что же вы на меня внимания-то не обращаете?
А. Пугачева: Ничего подобного. Что вы, я уже отдыхаю, это счастье какое-то. Я снимаю с себя всю краску, я хожу такая растрепанная, там, не знаю. Я могу себе позволить опуститься. И как раз в этот момент обязательно кто-нибудь встречается. Вот это ужас. То из посольства, там еще кто-нибудь. Это ужас. Я никуда не могу выйти. Ни на улицу.
М.Ганапольский: Ой, ну это пошли описания жутких… Да, да, да.
А. Пугачева: Пожалейте меня. Кошмар какой.
М.Ганапольский: Я жалею, но последний… Да, да, да, конечно.
А. Пугачева: Вы это хотите услышать.
М.Ганапольский: Мы только начали разговоры, а уже время закончилось. Я хочу задать вам последний вопрос. Я просто хочу, чтобы вы ответили никак иначе, кроме как цифрой. Алла Борисовна, вам 16, 17, 18. По-моему, 16.
А. Пугачева: Вы спрашиваете, сколько мне лет? 43. А что?
М.Ганапольский: Да, все испортила.
А. Пугачева: А я не скрываю.
М.Ганапольский: Все испортила! Господи Боже.
А. Пугачева: Хотите, я вам сейчас все исправлю?
М.Ганапольский: Так.
А. Пугачева: Мне одна гадалка нагадала, что я, значит, проживу до 24 лет.
М.Ганапольский: Уж давно гадалка-то скончалась, а я все живу.
А. Пугачева: Я вам скажу, она, я говорю, так подождите, мне уже 26. Она говорит, ты не поняла, деточка. Ты доживешь до 33, а потом будешь отсчитывать. 32, 31, 30, 29. Да, и вот сейчас я опять, по-моему, уже, мне уже 24, а я все живу и пою. Так что я не могу сказать, какой у меня возраст. А самая лучшая диета?
М.Ганапольский: Так?
А. Пугачева: Это влюбиться!
М.Ганапольский: Ближе к микрофону. И повторите. Ну, не слышно потому что.
А. Пугачева: Влюбиться.
М.Ганапольский: Это лучшая диета?
А. Пугачева: Да. И не обязательно, чтобы тебя любили. влюбиться.
М.Ганапольский: При этом, да?
А. Пугачева: То есть просто влюбиться придумать.
М.Ганапольский: Продолжим на эту тему. Спасибо, целую.
А. Пугачева: Я вас тоже.