Breakfast show / Михаил Подоляк
Фрагмент утреннего эфира Breakfast show
Подписаться на Alexandr Plushev
Поддержать канал Alexandr Plushev
А.ПЛЮЩЕВ: Михаил, здравствуйте!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Доброе утро!
М.ПОДОЛЯК: Доброе утро!
А.ПЛЮЩЕВ: У нас есть свежая публикация Washington Post, в которой скорее про внутреннюю американскую политику, но про ее проявление в отношениях с Украиной. И там говорится о том, что Вашингтон убеждает как можно скорее действовать Украину, чтобы как можно больше отвоевать территории перед переговорами. Это такая ключевая позиция. И там же говорится о том, что США не верят в то, что Украине удастся отвевать Крым.
Не знаю, видели вы ее или нет, в любом случае, что вы думаете по этому поводу?
М.ПОДОЛЯК: Конечно же, видели. Все отслеживаем, все публикации.
А.ПЛЮЩЕВ: Только что вышла, поэтому…
М.ПОДОЛЯК: И политику по поводу ATACMS точно так же отслеживаем. Знаете, эти инсайдерские информации, которые только буквально несколько минут назад мы обсуждали инсайдерскую информацию, которую сообщает периодически Пригожин, точно так же инсайдерская информация в американских медиа. Смотрите, давайте тут правильные акценты.
Во-первых, помощь в полном объеме поступает в Украину, то есть то, о чем мы говорим со своими партнерами, оно да, с небольшими замедлениями, потому что логистические вопросы всегда существенны. В наше время нельзя за 24 часа в большом объеме направить из одного места в другое, к сожалению для нас, потому что для нас каждый день очень важен.
Тем не менее, мы сейчас финализируем переговорные процессы по ракетам определенной дальности. И вот здесь как раз актуальна была статья по поводу того, что ATACMS просто физически мало и, соответственно, Украина может их не дождаться. Но на самом деле это не совсем верно, потому что мы более-менее вместе с партнерами понимаем и объемы существующие и объемы производств, которые можно наращивать с точки зрения производства того или иного вида техники. Точно так же авиационная… Кстати, сегодня Рамштайн будет начинаться. Если одна часть Рамштайна — это анализ текущего этапа войны. Кстати, мы сейчас перейдем по поводу переговорных возможностей. То вторая часть как раз будет посвящена трем логистикам. Первое — это максимальное ускорение обучения.
Вторая — это все-таки логистика ускорения поставок танков. Потому что одно дело — заявились все страны, а другое дело все это скомпоновать в одном месте, собрать и завести в Украину.
И третья логистика — это авиационная. Будут внятно акценты ставиться по поводу того, сколько нужно истребителей, сколько нужно штурмовиков. Это разные задачи.
Вот, что касается, собственно, войны. Поэтому переходя к этому прогностическому сценарию, что нужно как-то ускорить боевые действия и так далее, — безусловно, нужно ускорить войну в целом. Мы же с вами это прекрасно понимаем. Было бы желательно, чтобы она шла по сценарию, который прописан Украиной, инициатива полностью у Украины. Но не забывает, что Россия накопила определенные мобилизационные ресурсы. Это, конечно, не контрактная армия, но тем не менее. К сожалению, у нас есть прямые боестолкновения при использовании стрелкового оружия. А это тяжело, потому что армия в России в любом случае количественно будет больше. Имеется в виду количество живой силы.
Но я не вижу никаких возможностей для ведения переговорного процесса. Для России это абсолютно абсурдно. Вы понимаете, Россия ультимативно периодически заявляет — вот последнее заявление, по-моему, Вершинин, опять же один из представителей Министерства иностранных дел заявил о том, что «мы готовы к ведению переговоров, но с учетом реалий, которые есть на земле. Для России принципиально зафиксировать территориальные приобретения. Для России принципиально зафиксировать новую линию разделения и принципиально зафиксировать непроигрыш в войне с последующими юридическими ответственностями, финансовой ответственностью и так далее. Соответственно, о чем разговаривать? О том, чтобы зафиксировать еще раз 14-й год только с гораздо большим объемом потерь, я имею в виду среди гражданского населения, с большим объемом разрушения экономики, чем было в 14-м году? Это как бы будет странно выглядеть. Тогда зачем год идет война. То есть абсолютно отсутствие мотивации.
Дальше, что касается Украины. Это невозможно здесь общественному мнению сказать: «Знаете, мы тут год воевали, вы год страдали максимально, год платили своими жизнями, своим качеством жизни и так далее. Мы все-таки договариваемся об этом». Это невозможно, потому что Украина тогда не будет внутренне консолидированной, она будет просто расползаться, умирать и в течение полутора-двух лет Путин все-таки добьется той задачи, которую перед собой ставил. Тогда переговорный процесс — это фантом, о котором все говорят. Вы знаете, что слово «переговоры» называют всегда, чтобы показать свой гуманистический внутренний мир, то есть настроенность на диалоговые формы и так далее.
А иногда надо просто — мы об этом просим и партнеров — прямо вещи называть своими именами. К сожалению, такой объем войны, такой объем интенсивности войны неизменно заканчивается фактически проигрышем одной из сторон. Иначе эта война не закончится, потому что накопленная ненависть взаимная — ну, российская нам непонятно, просто пришли убивать, а наша — потому что пришли в наш дом убивать, — и, соответственно, эта ненависть может разрешиться только в случае проигрыша одной или другой стороны. Вот так это выглядит.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу Рамштайна…
А.ПЛЮЩЕВ: Прости, срочно просто новость. Зрители, кто видел сейчас нашу бегущую строку: По всей территории Украины объявлена воздушная тревога. Если кто-то слушает нас как радио, вот до них доношу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу Рамштайна вы начали говорить. Сегодня и завтра будет встреча. И там среди прочего, я подозреваю, будет идти речь и о самолетах тоже. Как вы считаете, тот визит, который был на прошлой неделе, когда Владимир Зеленский был в Брюсселе и в Париже, и его невероятно встречали в Европарламенте, — насколько он подвинет переговоры в Рамштайне и сделает их более эффективными?
М.ПОДОЛЯК: И более конструктивными. Конечно, это существенно влияет. Президент Зеленский всегда форматирует, по сути, публично переговорные позиции Украины. И вообще он несколько изменил подходы в глобальной политике. То есть не боится называть вещи прямо, четко, конкретно и, соответственно, не только в Париже, в Брюсселе, но и Лондоне, вы помните выступление в парламенте британском. Было прямо заявлено, что мы ждем обсуждение авиационных вопросов. Нам это, конечно, приоритетно. Для меня, например, на данном этапе войны приоритетны, конечно, ракеты повышенной дальности. Потому что концентрация мобилизованных, концентрация дополнительного ресурса российской Армии — это 100 километров и дальше. Если мы берем стратегические склады в том же Крыму — это 250-300 километров. Они находятся даже не на Чонгаре, а гораздо глубже по Крымскому полуострову. Давайте тут детали не будем обсуждать. Просто мы знаем, где что находится. И для того, чтобы процентов на 30-40 уменьшить боеспособность Российской армии, наступательные порывы ее, необходимо, конечно, наносить дальние удары и не допускать максимально объемного сближения для контактного боя. Потому что объем живой силы — пусть она даже мало подготовлена, все-таки это мобилизованные, которые проходили полутора-двухмесячную подготовку на полигонах той же Беларуси, в тех же приграничных районах, но, тем не менее, их много. Для этого нужны ракеты.
И вторая составляющая — безусловно, авиация. Партнеры это прекрасно понимают. Например, штурмовая авиация нужна для того, чтобы прикрывать контрнаступление, то есть ту же бронетехнику, которую они будут передавать. Это, кстати, тоже абсолютно прагматичный смысл. Потому что штурмовик позволяет снизить вероятность потерь боевой техники на существенный процент. А истребительная авиация нужна для того, чтобы обеспечить доминирование в прифронтовых зонах. То есть на Рамштайне как раз военные между собой. Там же не только министры обороны, там есть, соответственно, экспертные военные группы помощников, консультантов. Вот они это обсуждают, они точно понимают то, что нужно. И, мне кажется, что самолеты, авиации — это, в принципе, опция, которая достаточно быстро будет разрешена к употреблению во время боевых действий в Украине.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще один вопрос у меня по поводу того, на что обращают внимание в Украине. Мы знаем, что у Владимира Путина есть такая странная любовь к датам. Все время что-то хотят приурочить к чему-то. На следующей неделе 21 числа будет послание Путина Федеральному собранию. 24 число — это годовщина вторжения. В Украине учитывают эту специфику, ожидают чего-то? Я понимаю, что вы не будете раскрывать стратегические вещи, но хотя бы по подходу.
М.ПОДОЛЯК: У него еще будет третье мероприятия под названием концерт смерти. То есть нужно будет зафиксировать годичный геноцид в Украине, нужно будет его воспевать, осветить, наверное, выступление тех или иных актеров.
Серьезно говоря, безусловно, Путин предсказуем — это первое. Безусловно, Путин для нас не ньюсмейкер. Безусловно, мы понимаем, что будет готовиться и с точки зрения ракетных атак, дроновых атак и с точки зрения интенсификации действий на нескольких направлениях. Мы это прекрасно понимаем, абсолютно точно планируем. Мы же видим передвижение войск, мы видим концентрацию войск. Мы понимаем примерно математику ресурсного истощения, ракетного истощение, сколько ракет еще будет использовано для этих дат и чтобы создавать максимальное неудобство Украине и украинской критической инфраструктуре, прежде всего.
Еще раз подчеркиваю, что это предсказуемо. То есть мы четко понимаем, что такое Путин, каким он является человеком или нечеловеком, неважно. То есть как он мыслит — это все достаточно просто прогнозировать.
Единственная проблема, которая несколько, действительно, смущает — это количество людей, которое он будет отправлять для ведения максимального стрелкового боя, чтобы эти люди умирали. Для нас это, конечно, непостижимо. Потому что на данном этапе войны, вот сегодня где-то 1.5-2 недели среднее количество погибающих российских военнослужащих на разных направлениях от 700 до 1100 человек в день. То есть вы представьте себе этот объем потерь в день, который абсолютно не смущает…
А.ПЛЮЩЕВ: По всей линии фронта вы имеете в виду?
М.ПОДОЛЯК: Да, по всей линии фронта. Но в основном боевые действия ведутся на Луганском направлении, на Донецком — Бахмут, Соледар, Авдеевка, Угледар и так далее. Частично на Запорожском направлении. То есть основные действия боевые, 90-95% идут как раз на этих направлениях. И эта линия фронта гораздо меньше, чем вся линия фронта, потому что где-то есть затишье. И вот такое количество потерь. Вы просто представьте себе объем потерь ежедневный и абсолютную индифферентность российского общества и российского руководства. То есть им все равно. Поэтому немножко это нас напрягает, потому что количество людей, которых надо будет уничтожить, я прошу прощения, что об этом всегда говорю, к сожалению, очень большое. Но даже это для нас загадка, потому что мы считаем, что уничтожение и 50 тысяч и 100 тысяч людей, мне кажется, никоим образом не повлияют на субъекта Путина.
А.ПЛЮЩЕВ: Скажите пожалуйста, много сейчас рассуждают о том, вот оборона Бахмута — это большая тема и долго длится, о том, что осталась одна линия снабжения и, возможно, будет оттуда отход, несмотря на то, что президент Зеленский говорил о том, что принято решение сражаться за Бахмут до конца. Что вы можете сказать по этому поводу?
М.ПОДОЛЯК: Во-первых, президент абсолютно прав. Это наша земля и любой участок, любой населенный пункт предполагает сражение до конца, безусловно. Но я несколько иначе отношусь… Одно дело — политическая составляющая, она очень важна. И, действительно, вы правы, и это огромное многомесячное сражение за Соледар, за Бахмут, оно позволяет перемолотить очень большой объем живой силы Российской Федерации, показать, что с точки зрения давления на нас — да, они могут куда-то продвинуться вперед, на километр-два-три и даже захватить какой-то разрушенный населенный пункт, но, тем не менее, это принципиально не меняет диспозицию на поле боя. Поэтому для меня важная эта третья составляющая. Я считаю, что война такой интенсивности — это не вопрос защиты одного или двух населенных пунктов — это вопрос правильного планирования Генеральным штабом. То есть, если он считает, что сегодня достаточно эффективно можно обороняться в том или ином населенном пункте, к сожалению, эти населенные пункты уничтожаются со стороны Российской Федерации, но, тем не менее, они позволяют эффективно решать оперативно-тактические задачи, а, например, защита Бахмута позволяет решать существенные оперативно-тактические задачи, то Генеральный штаб определяет объемы дополнительных действий, которые будут на этом направлении вестись.
Если Генеральный штаб считает, что нам необходимо для того, чтобы выровнять фронтовую полосу в целом и вернуть ребят немножко назад, он это делает. Потому что, в принципе, все определяется не символизмом того или иного населенного пункта, а определяется важностью стратегической обороны или является предвестником наступательных действий. То есть мы исходим из оперативной целесообразности проведения тех или иных действий на том или ином направлении.
Что касается политического аспекта, безусловно, Бахмут сегодня является символом стойкости украинского солдата. То есть Бахмут показывает, что даже такой населенный пункт, который большой стратегической цели в данном гигантском военном конфликте не имеет, тем не менее, наши ребята эффективно в меньшинстве обороняют этот рубеж, наносят существенный ущерб Российской армии. То есть решается очень много и политических и репутационных задач, и дискредитация Российской армии продолжается. И, соответственно, военные цели, которые ставит Генеральный штаб тоже эффективно решаются.
А.ПЛЮЩЕВ: Меня довольно часто зрители и слушатели спрашивают, как вы можете общаться с Михаилом Подоляком, который рассказал, что российский народ не способен к демократии, и даже если Навальный придет к власти, то это все равно будет имперская… Я, честно говоря, не нашел первоисточник. Может быть, клевещут на вас, не знаю. Хотел просто прояснить по этому поводу.
М.ПОДОЛЯК: Давайте проясним. Надо спокойно относится к общественному мнению, которое инициативно придумывает мифы…
А.ПЛЮЩЕВ: Мне все равно, что говорил человек, я все равно буду с ним общаться, если мне надо выяснить позицию. Меня-то это как раз не смущает. Я просто хотел прояснить ее.
М.ПОДОЛЯК: Очень важное прояснение здесь следующее. Я, действительно, делю современное российское общество сегодня на две неравномерные части. Первая — это 80%, ну, 79%, которые дают статистические данные, которые мы, собственно, видим через свои разведывательные возможности, которые зондируют общественные настроения в России. Вот 79% населения абсолютно недоговороспособны. С ними не имеет смысла разговаривать в тональности, в которой мы с вами ведем диалог. То есть. грубо говоря, эти люди, действительно, верят в право, что могут придти в чужой дом, убивать людей и еще радоваться этому.
С ними, безусловно и с точки зрения эмоциональной составляющей и рациональной не имеет смысла ни о чем говорить, то есть эти люди должны пройти через ужас поражения и покаяния через страх. То есть другой технологии нету. И есть остальные 20%. Вот мы как раз с вами и разговариваем, потому что есть 20% российского общества, которые точно понимают, что происходит, которые понимают исторически неправильный, мягко говоря, выбор России сегодняшней, цивилизационный тупик, в который Россия попадает, те ущербы, которая российская государственность приносит российской же истории. И , соответственно, не только это представители России, я вообще беру русскоязычную среду в целом, которая живет и в других странах и в Европе, в том числе. Поэтому, мне кажется, что такой расклад в современном российском обществе: 80 на 20.
А.ПЛЮЩЕВ: То есть нет однородности такой.
М.ПОДОЛЯК: Безусловно. Просто, к сожалению, если был другой процент: 80 на 20 у пользу правильных акцентов, то, я думаю, и войны бы не было, и, соответственно, гражданина Путина не было в качестве 20-летнего президента Российской Федерации, вы же понимаете.
А.ПЛЮЩЕВ: К сожалению, он 70-летний, а не 20-летний.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, кстати, может быть к счастью, потому что быстрее помрет.
А.ПЛЮЩЕВ: А, может быть, к счастью, черт его знает.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Второй день надеюсь на некролог, второй день мне говорят, что напрасные надежды.
А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое! Благодарим Михаила Подоляка, советника главы офиса президента Украины.