Купить мерч «Эха»:

Who is Mr. Пригожин?

Александр Морозов
Александр Морозовруководитель Института свободной России, политолог
Мнения23 марта 2023

Пригожин является одной из главных медийных фигур войны. Причем такой фигурой, чьи действия ставят вопрос о том, как вообще функционирует система власти в РФ. Сейчас многие и внутри страны и снаружи задают вопрос, а что это вообще означает? В частности, Татьяна Становая в начале февраля в тексте под названием «Союзник или угроза» пытается ответить на вопрос: Пригожин — это «аватар» Путина или это разбухший баг в системе, который угрожает парализовать ее всю?

У Пригожина налажена собственная информационная система вокруг войны: ФАН, телеграмм-каналы, военкоры. Эта экосистема конкурирует с государственными медиа в освещении военных действий. У него развернут собственный «международный отдел», который давно и энергично работает в десятках стран и многие оперативные контакты в Африке, Азии и Латинской Америке теперь идут через «пригожинцев», а не через МИД или парламентскую дипломатию. У Пригожина действует собственная киберслужба, причем она уже публично засветилась взломом ящиков с материалами про министра Лаврова. Пригожин претендует быть «идеологическим штабом» войны, он выступает как бы ее основным политическим стратегом — он объясняет, как должен себя вести бизнес, губернаторы и как должно быть устроено патриотическое воспитание (юношеское движение «Вагнеренок»). Он формирует и список так называемых «Героев Z», не только на сайте ФАНа, но и создавая захоронения «вагнеровцев», которые в дальнейшем должны стать культовыми для военно-патриотической работы.

И это еще лишь «гражданская сторона» всей его Администрации. А военная раздулась настолько, что в мировых медиа Бахмут штурмуют не регулярные части, а вагнеровцы. На публичной панели Пригожин требует снарядов от Министерства обороны, обвиняет руководство армии в некомпетентности, ведет массовое автономное рекрутирование бойцов, создает учебные базы, заказывает технику и снаряжение, минуя государственные поставки, при этом близкие ему по духу депутаты Госдумы охотно выдвигают законы в пользу «добровольцев», т. е. бойцов «частной военной компании». При этом пригожинский бизнес встроен в систему госзаказов, причем, статус Пригожина таков, что его фирма является самым надежным и защищенным от любой проверки посредником при распиле бюджета войны.

За последние шесть месяцев войны вокруг Пригожина развернулся практически весь спектр «параллельного государства». А его публичные действия таковы, что в телеграм-каналах, близких к разным ведомствам, прямо пишут о том, что у Пригожина конфликт с руководством ФСБ, с руководством Министерством обороны, утверждается, что этот «франкенштейн», созданный когда-то Ковальчуками, давно вышел у них из-под контроля. Играет ли Пригожин какую-то роль, написанную ему Путиным? Высказывались предположения, что Пригожин поставлен играть роль «вот у кого может оказаться ядерная кнопка в руках, это страшнее Путина».

Но на мой взгляд, это слишком большая рационализация кремлевской политики. Пригожин — и это хорошо видно — резко и опасно играет сам. Он играет роль «бешеного пса войны», который своей стилистикой создает и образ этой войны в целом. Он совершенно открыто демонстрирует, что эта война — грязная и циничная. «Мясные штурмы»? Да, завалить трупами. Воюем за деньги? Да, и не скрываем этого. Забили кувалдой? Да, и гордимся этим. И вручаем кувалду-premium тем, кто готов присоединиться к нам. Легко заметить, что «пригожинство» оказывается той подложкой, на которой связно звучат все экстремальные голоса — и риторика Медведева, и риторика Симоньян, и клоунада Соловьева, и крики депутатов «Возьмем Константинополь!», «Даешь конфискации имущества предателей!» – вся эта клоунда получила другое звучание, когда за спиной у нее хамский и игнорирующий все государственные иерархии голос Пригожина.

Вопрос: символом чего для населения и для внешнего наблюдателя является этот образ? Он явно напоминает приближение крушения монархии. Что-то между Распутиным и черносотенцем Марковым-вторым. Историк Владислав Аксенов в своем фундаментальном исследовании массовых настроений в годы Первой мировой войны показывает, как патриотический подъем 1914 года сменялся скепсисом, усталостью и недоверием к правящим кругам. Он напоминает: «Хотя информация о зверствах русских солдат начала появляться в частной корреспонденции с первых же месяцев войны, ситуация усугубилась после того, как в 1916 году начали призывать в войска уголовников-каторжан». Он пишет и о том, что к этому же времени государственные чиновники уже находились в дезориентированном состоянии из-за того, что не верили в официальную линию и были охвачены конспирологией. Поскольку не могли объяснить себе растущую роль факторов аналогичных сегодняшней «кувалде». Сегодняшняя российская социология фиксирует массовое настроение: «мы устали от войны, мы хотим мира, но раз уж война началась, надо ее вести до победы» и это очень близко к осыпающему патриотизму 1916 года, который быстро двигался к дискредитации всех иерархий.

Пригожин сегодня символизирует именно этот надвигающийся крах. Кувалда колотит в стенки империи изнутри, рушит перегородки, несущие стены. Кувалда уже пошла сама.