Вторая «холодная война»: истоки и перспективы. Часть I
По распространенным экспертным оценкам, присоединение Крыма к России и зарождение вооруженного конфликта на Донбассе весной 2014 года знаменовали собой начало новой «холодной войны», а после старта СВО восемь лет спустя деградация отношений между РФ и объединенным Западом достигла уровня, беспрецедентного даже для времен биполярного противостояния. В российской либеральной среде принято считать единственной причиной этого злонамеренную и неадекватную политику покойного Владимира Путина и его “ближнего круга”.
Такой подход выглядит значительным упрощением, потенциальная опасность которого в том, что невозможно прийти к верному решению, опираясь на неверные вводные данные. К нынешнему противостоянию вели не только личные амбиции и комплексы “дедов из Совбеза”, но и политика Запада.
“Миной замедленного действия”, предопределившей многие негативные события следующих 35 лет, стала принципиально разная трактовка итогов Первой «холодной войны» политическими элитами США и России. Российский истеблишмент исходил из того, что противостояние двух равных соперников должно эволюционировать в сотрудничество двух равноправных партнеров. В политико-экспертном сообществе Соединенных Штатов же доминировало восприятие России как потерпевшего поражение врага, который, подобно Японии и Германии после Второй мировой, должен принять международные правила, сформированные победителями, соблюдать их и держать при себе неуместные амбиции.
Первые “тревожные звоночки”, указывающие на кризис взаимопонимания, прозвучали еще в конце 1990-х, когда случились первая волна расширения НАТО и военная операция против дружественной России Югославии. Основные же узлы противоречий оформились в период нахождения в Белом доме Джорджа Буша-младшего.
За первые восемь лет нового века США вторглись в Ирак (это было сделано вопреки позиции большинства союзников и любым международным нормам), признали независимость Косова, вышли из договора по противоракетной обороне и расширили НАТО за счет сразу семи новых стран, включая граничащие с Россией прибалтийские республики. Мало кто из нейтральных экспертов в самих США спорит сейчас с тем, что внешняя политика администрации Буша-младшего была иррационально агрессивной, чрезмерно идеологизированной, велась без оглядки на позицию ключевых партнеров и международных организаций, и в итоге привела к деградации, а не к укреплению ведущего положения Соединенных Штатов в мире. Опасения и претензии со стороны Кремля, консолидированно высказанные в Мюнхенской речи Путина в феврале 2007 года, имели под собой объективную основу и выражались в тот период в адекватной в целом форме.
Особенно болезненную реакцию Москвы вызвали “цветные революции” в Грузии и Украине. В параноидальной чекистской картине мира они выглядели организованными извне “спецоперациями” по смене пророссийских правительств на прозападные с целью еще большего ограничения экономического и военного влияния РФ в постсоветском пространстве. Кроме того, на фоне усиления внутри страны авторитарных тенденций рос и страх того, что рано или поздно стратегия “смены режимов” может быть применена непосредственно против Путина и его окружения.
Кульминацией нарастающей с обеих сторон неадекватности стала пятидневная российско-грузинская война в августе 2008 года. В отличие от СВО, та ситуация действительно была сложной и неоднозначной. Россия имела и юридическое, и моральное право на военное вмешательство, однако решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии, похоже, было избыточным и дополнительно осложнило ситуацию в регионе и в мире.
Попыткой найти выход из тупика стала объявленная новой американской администрацией политика “перезагрузки”.
Продолжение следует.