Война пришла в Шкуратовку
Украинское информагентство UNIAN сообщает: “В Сумской области объявлено об обязательной эвакуации жителей еще 11 населенных пунктов. Соответствующее распоряжение подписал начальник Сумской ОГА Олег Григоров. Отмечается, что решение принято из-за постоянной угрозы жизни населения вследствие обстрелов приграничных громад.
Согласно документу, эвакуация проводится из таких населенных пунктов:
▪️ Горобовка (Речковская сельская община);
▪️ Штановка, Вороновка, Янченки (Белопольская городская община);
▪️ Цымбаловка, Шкуратовка (Ворожбянская городская громада);
▪️ Кровное, Николаевка, Рудновка, Спасское, Капитановка (Николаевская сельская громада)…”
Хутор Шкуратовка Белопольского района Сумской области (в 20—30-е годы эти места относились к Харьковской) это родина семьи моего деда, Михаила Пархоменко. Не знаю уж, почему это место традиционно называлось “хутором”, хотя на самом деле это довольно большое село, но в документах моего деда это было записано именно так.
Я никогда там не бывал, но название это часто звучало в семейных разговорах. Правда, в несколько специфическом, я бы сказал, сатирическом смысле: каждый раз, когда мой дед “показывал характер” – упрямился по какому-нибудь поводу, настаивал на своем, перечил жене, сердился на что-нибудь, – бабушка Валентина Борисовна начинала его дразнить: “О! Шкуратовская натура во всей своей красе!..” Смысл был в том, что бабушка, происходившая, как она всем рассказывала, из весьма образованной, состоятельной семьи и получившая изящное воспитание (отец ее, несмотря на еврейское происхождение, был директором женской гимназии в Феодосии), таким образом подтрунивала над деревенским происхождением деда…
Отец Михаила Пархоменко был в Шкуратовке одним из самых зажиточных сельчан: летом он держал пасеку, но основным доходом его была не продажа меда, а “взносы”, которые платили ему владельцы окрестных садов (а садов кругом было много, эти места славились яблоками, грушами, вишней) за работу, которую пчелы проделывали, опыляя деревья и повышая будущий уродай. Зимой пасечник превращался в коммивояжера: он брал в концессию целую телегу швейных машинок “Зингер” и разъезжал по окрестным селам, демонстрируя хозяйкам достоинства этой передовой техники, расхваливая ее пользу. От каждой продажи получал свой процент…
От деда я слышал, что у него было шесть братьев и сестер, но никого из них я никогда не видел, после войны осталось в живых только двое: один так и прожил всю жизнь в Шкуратовке, другой уехал куда-то на дальний север и сделал какую-то вполне успешную чиновничью карьеру в советское время.
В Шкуратовке дед окончил сельскую школу, а потом, после учебы в институте в Харькове, вернулся сюда учителем – сразу всего: словесности, истории, географии, математики и естественных наук… От этого его учительства осталась фотография, где он позирует вместе с учениками из своего класса. Вот он в среднем ряду: в кепке и в бабочке, учитель все-таки, надо выглядеть…
В конце 30-х годов дед уехал в Ярослаль, поступив в аспирантуру педагогического института, там потом и остался преподавать, и на родину уже не вернулся…
Вот такой осталась Шкуратовка в моей памяти. И теперь вернулась в сообщении об эвакуации, из которой становится ясно, что теперь туда пришла война. Россия будет уничтожать Шкуратовку, и люди оттуда уйдут. Так “вообще война” и становится частью нашей частной истории. Рано или поздно это так или иначе ждет каждого из нас.