Внезапная кончина Сванидзе – часть огромной трагедии
Николая Сванидзе я знал лишь поверхностно. Раскланивались при встрече на заседаниях одного московского комитета, но по-настоящему сотрудничали лишь однажды, когда мне довелось выступить с лекцией, организатором и модератором которой был Николай Карлович. Он прекрасно вел мероприятие: свободно давал высказаться и ставил умные вопросы, требовавшие от меня развития темы.
Внезапная кончина Сванидзе – это, конечно, трагедия. Или, точнее, часть той огромной трагедии, в которую все мы попали. Трагедии, в которой гибнет не герой, а хор, как говорил Иосиф Бродский. Мне кажется, что несмотря на поверхностность нашего со Сванидзе знакомства, я хорошо представляю, что творилось в душе Николая Карловича и что способствовало его сравнительно раннему уходу. В молодости он был хорошим, перспективным ученым, но еще в Перестройку сделал в своей работе ставку на просветительство. Ему Сванидзе отдал все свои силы, но, в конце концов, оказалось, что усилия были напрасны. С ним, кажется, случилось то, что я в прошлом году описал в предисловии к «Русской ловушке». Но ловушка, в которую угодил Николай Карлович, оказалась значительно более страшной и глубокой, чем те ловушки, в которые угодили менее яркие и харизматичные ученые, занимавшиеся просветительством, публицистикой, журналистикой.
Мы все сегодня падаем в пропасть, но Сванидзе пришлось падать с гораздо большей высоты, чем другим. С высоты, на которую он забрался, благодаря яркому таланту и глубоким знаниям. А кроме того, сказалось, наверное, и то, что его сферой деятельности было телевидение, где нет никакого пространства для маневра. Шаг влево, шаг вправо – и ты полностью вылетаешь из профессии. Малейшее сомнение в верности избранного начальством курса – и ты уже не можешь сказать ни слова. У скромного провинциального комментатора, вроде меня, всегда остается возможность писать для небольшого числа всё понимающих друзей. А часто остается еще научная работа. Остаются тексты, рассчитанные, скорее, на очень узкий круг мыслящих людей, чем на массовое восприятие. Но Николай Карлович все свои силы отдал просветительству. И, кажется, полностью выгорел.