В словах Дадина много неудобной для нас правды
На войне погиб Ильдар Дадин. Для меня он всегда был примером человека, который никогда и ни за что не станет мириться с несправедливостью. Слово «совесть» наверное чаще всего встречается в его интервью. Вот он рассказывает про последствия Болотного дела:
«Меня поразило то, что вместо того, чтобы возмутиться и еще более массово выйти, люди разбежались. Мы видели, как людей, которые вместе с нами выходили и требовали честных выборов, их взяли в заложники и сажают, их сломанные судьбы будут в том числе и на нашей совести. Но к концу 12-го года нас выходило человек 30, не больше. И я видел, что да, люди разошлись, и практического смысла уже нет, но я продолжал выходить, потому что совесть мне не давала поступить по-другому».
Дадин настойчиво повторяет мысль о том, что все россияне ответственны за то, во что выродилось правление путина. Страна еще в начале нулевых стала превращаться в одну гигантскую пресс-хату, а после 12-го года на это уже было невозможно закрывать глаза, но нам удавалось. Жители условной глубинки не замечали, потому что чалились на киче с рождения и не понимали, что может быть по-другому, а жители условной Москвы, – потому что не замечать было удобно, тем более что пресс-хата была поначалу вполне комфортной. Но от того не переставала быть пресс-хатой.
В 2014 году российская власть, в очередной раз подтеревшись собственной конституцией, запретила повторно выходить на несанкционированные собрания (речь к тому времени шла уже преимущественно про одиночные пикеты). Конечно же первым, кто нарушил этот запрет и получил за это уголовку, стал Дадин, после чего статью стали называть «дадинской». В российской тюрьме, устроенной так, чтобы максимально унизить и растоптать человеческое достоинство, Дадин, к сожалению, был обречен пройти через пытки.
«Я тогда увидел, что Россия не только страна убийц, потому что она напала на чужую страну, но это еще и страна пыток и садистов. То есть эта страна убийц и садистов. Думаю, меня пытали за несломленный дух. Я должен был стать примером того, что будет с теми людьми, кто принципиально отстаивает свое право на мирные собрания, не молчит о преступлениях Кремля, для кого совесть превыше всего. Им нужно было втоптать меня сапогами в грязь, чтоб другие увидели и поняли, что с вами будет то же самое».
Дадин кричал о том, что Россия ведет против Украины преступную войну, начиная с 14-го года. Когда путин начал полномасштабное вторжение, вопрос перед Дадиным стоял не так, как перед большинством из нас (я про читателей моего фб): уехать или остаться. Для Дадина вопрос стоял намного жестче: сесть с тюрьму или воевать на стороне Украины:
«Я не могу жить, ощущая себя соучастником этих преступлений. Единственное, что мне осталось, – это либо выходить в России, и пусть меня там уже убивают или сажают, либо ехать в Украину и с оружием в руках противостоять этому страшному злу. Вот только два выхода, третьего – отойти в сторону и просто жить – для меня не существует, я не понимаю, как так можно».
Надо признать, что в словах Дадина много неудобной для нас правды. Он постоянно подчеркивал в интервью, что он гуманист, жизнь и права человека для него – это самое главное. И он доказал это всей своей довоенной жизнью. И парадоксальным образом именно поэтому он принял сложное для него решение воевать со злом с оружием в руках. О чем-то похожем размышлял пастор Бонхефер, человек глубоко верующий, прежде чем решиться примкнуть к заговорщикам, замышлявшим убийство Гитлера. Иногда, если ты хочешь оставаться этичным человеком, приходится разделять небесное и земное. Приходится выбирать между заповедью, запрещающей убийство, и совестью, которая говорит тебе, что зло можно остановить только силой. Идеального пути, чтобы остаться над схваткой белым и пушистым, не существует. Все остальные стратегии с точки зрения борьбы бессмысленны – и мы, к сожалению, видим это сейчас на примере того, в какой клубок змей, пожирающих друг друга, превратилась оппозиция в изгнании. Дадин вместе с Навальным показали две крайние, но вместе с тем самые последовательные стратегии борьбы со злом. Их неудобство в том, что они указывают нам, сбежавшим от зла в безопасные страны, на наше малодушие. Без всякого укора, без прямых нравоучений, просто личным примером, ну так от этого только дискомфортнее. Мы выбрали, как это определила в одном из интервью Юлия Галямина, стратегию личного спасения. Понятно, семья, дети, пацифизм, творческая реализация, но все-таки давайте признаемся, что так оно на самом деле и есть.
Фигура Дадина остается недооцененной. Думаю, со временем Дадин попадет в тот же пантеон героев нашего времени, что и Навальный. Они оба станут символами сопротивления злу путинизма (Дадин предпочитал термин «рашизм»). Оба героически погибли в этой схватке. Только один выбрал путь сатьяграхи, ненасильственной борьбы, другой – бусидо, путь воина. Возможно, этот путь тоже когда-нибудь назовут дадинским, назвали же его именем репрессивную статью. На этой высокой ноте можно было бы закончить некролог, но в дадинской истории есть последняя глава, такая же неудобная и колющая лаза, как и вся жизнь героя.
Так получилось, что совсем незадолго до гибели Дадина мой хороший приятель, немного знавший его лично, связался с ним в одном из мессенджеров. На рядовой вопрос, как твои дела, Дадина прорвало. Мне кажется, все про него как будто подзабыли, и он обрушил на моего друга все, что у него накопилось. И это была страшная и беспощадная правда про войну. Дадин чудовищно страдал. Его честь, совесть и человеческое достоинство столкнулись с «окопной правдой» и примирить эту правду со справедливостью у него не получилось. А правда заключается в том, что в украинской армии творится такой же ебаный пиздец, как и в российской. Унижения, коррупция, тупость, жестокость и показуха командования, скрывающего правду от вышестоящего начальства, словом, тот же «совок» (Дадин именно это слово использует), что и с вражеской стороны, с той только принципиальной разницей, подчеркивал Дадин, что украинцы ведут освободительную войну, а россияне – захватническую. У меня есть скрины этой переписки, но публиковать ее по ряду причин я сейчас не могу., вот лишь одна цитата:
“Сражаться с рашизмом надо. Потому что не сражаться со злом – это значит содействовать злу через бездействие, это значит сдаться злу. Но мое человеческое достоинство говорит мне, что я не могу сражаться в качестве раба”
Наверное, самое трагическое – это то, что Дадин в конце жизни сожалел о том, что вступил в ряды Легиона и отправился на эту войну. Да, это для многих неприятная, горькая правда, разрушающая стройную картину мира, где свет борется с тьмой, но из уважения к Ильдару это правду надо озвучить. Больше года он был на передовой в составе штурмовых групп. Он безусловно был эмоционально истощен и находился в депрессии, в чем он признается в переписке, возможно, это искаженное восприятие действительности, как это часто бывает в подобных состояниях, но я бы не слишком полагался на это. Думаю, что врожденное чувство (не)справедливости не изменяло Дадину никогда.
