Усталость от войны. В России и Украине
На исходе 37-й месяц войны. Две трети от этого срока фронт фактически стоит на месте. Радикальные изменения произошли лишь в масштабах карты-километровки. Две армии перемалывают друг друга на участках совокупного размера в 1% от площади Украины.
В международно признанных границах Украина — это 603,5 тысячи квадратных километров. С 23-го года по сегодняшний день все потери и приобретения воюющих сторон — это считанные тысячи квадратных километров. Максимальное расстояние, пройденное российской армией за более чем два года, буквально равняется марафонской дистанции. Между окраинами Донецка и Покровска как раз 42 километра по прямой. Рекордсмен из Кении Келвин Киптум полтора года назад смог преодолеть такую дистанцию за 2 часа 35 секунд. А мы тут говорим про два года интенсивных боев и о десятках тысяч убитых.
Около двух лет обе стороны рассчитывали прорвать оборону противника. Но за каждой траншеей, взятой ценой огромных потерь, следовала лишь следующая траншея. Рассчитывали и на то, что армия противника физически закончится. Атаки на «Жигулях» и отправка в бой солдат с костылями казались предвестниками скорого краха вооружённых сил России, а бусификация прохожих на улицах украинских городов, казалось, свидетельствовала о неминуемом развале ВСУ. Однако и российская, и украинская армии всё ещё сохраняют потенциал для продолжения борьбы в формате войны на истощение.
Сегодня обсудим настроения и ощущения от войны по разные стороны линии фронта.
В нынешней ситуации нет ничего более разумного, чем немедленно остановить боевые действия по текущей линии фронта. Да, это очень несправедливо и выглядеть будет поражением для обеих сторон. Украина в таком случае не сможет ни вернуть свои законные территории даже в границах начала 22-го года, ни добиться наказания агрессора. Россия же ценой тяжелых демографических, экономических и моральных потерь приобретет лишь некоторое количество земель с отрицательной стоимостью. Где на разбор завалов, разминирование и восстановление инфраструктуры понадобятся годы и триллионы рублей.
Война 21 века устроена так — в ней неизбежно обе стороны потерпят поражение. Победить в ней может только тот, кто не участвует. Несправедливому миру пока альтернатив не видно. Если боевые действия продолжатся в текущем режиме, то и через год, и через два, вероятно, с военной точки зрения ничего не изменится. Но еще сотни тысяч людей погибнут, получат увечья и останутся без дома. Даже если российская армия уничтожит Покровск и Константиновку, затем захватит их руины, а путинская пропаганда оформит такой успех как второе взятие Берлина – даже в таком случае на оперативном и стратегическом уровне ничего не изменится.
В свое время кто-то из Z-блогеров высмеивал мои видео про взятие Бахмута, где я говорил, что эта «победа» влияет на ход войны примерно никак. Напомню, Бахмут был взят Российской армией и ЧВК «Вагнер» в мае 23-го года. Прошло почти два года, и за это время российские войска на этом участке продвинулись лишь на 10 километров к западу. Здесь даже не нужно быть бегуном, средний пешеход может преодолеть такое расстояние за два часа. И подобные дистанции оплачиваются огромной ценой. Причем это не только потери в людях и технике, но и утрата какой-то базовой цивилизованности. Ни одному милитаристскому режиму в человеческой истории еще не приходило в голову отправлять в бой солдат на костылях с травматическими ампутациями конечностей, потерявших слух и почти ослепших. Подобное не рассказывают даже самые радикальные ревизионисты, пишущие о Великой Отечественной. Но вот о таком стали рассказывать современные российские пропагандисты. Потому что такие практики стали в армии России общим местом. Уже нет смысла их замалчивать, все всё знают.
Командир требует явиться в подразделение. Человек не является, варианта два. Сочи, это возбуждение уголовного дела. Суд, срок, штурм, до свидания. Либо человек честный, он приезжает, у него нет ноги, руки, а ему говорят, слушай, а у тебя нет юридического освобождения. Да, нет руки, ноги, глаза. А что тебе мешает штурмовать? Иди штурмуй. Эти недолеченные ребята идут воевать, и они же балласт, от них толку нет. Но все равно они попадают на ЛБС с автоматом.
Никого не будоражит и видеообращения российских военнослужащих. В позапрошлом году каждое видео могло стать предметом обсуждения. Сейчас такие ролики идут потоком. Только за минувшую неделю я видел два прощальных ролика солдат, которых было решено обнулить, как говорят там сейчас, убить. Их записали мобилизованный с третьей группы инвалидности Владимир Кислый и 18-летний контрактник Саид Муртазалиев. Еще один мобилизованный с позывным Колыван рассказывает, он 15 месяцев не был в отпуске. Потери вроде огромные, а снабжения нет.
Мы скоро нахуй развернем автоматы на своих вышестоящее руководство нахуй. Перестреляем их и запиздим домой. Пусть ебутся как хотят.
Коллективное обращение отчаявшихся военных из 85-й бригады публикует у себя блогер Максим Калашников, с которым мы 10 лет назад спорили насчет Украины в эфире «Радио Комсомольская правда», куда иногда тогда звали либералов. Нехорошее видео, пишет Калашников.
Это лишь то, что лично мне попадалось на глаза за последние несколько дней. Ситуация столь плачевная, что родные бесследно пропавших военных стали писать мне в комментариях под роликами. Я так-то иностранный агент в розыске. Помочь, понятно, ничем не могу, хоть и хотел бы. Но людей можно понять. Они уже и не знают, куда еще обращаться. Один из действующих военных зачем-то написал мне в личку про то, что в соседней от него 36-й бригаде солдаты якобы сделали ровно то, о чем сказал мобилизованный Колыван в том видео. То есть расстреляли командира и начальника штаба. Это с чужих слов и никак не проверить, не подтверждено. Но вот такой вот написал.
Украинская армия тоже вымотана до предела. Как и украинское общество. При этом Украина не является инициатором войны, обороняется на своей земле. И не от Киева зависит вопрос заморозки или продолжения войны. Особенно сейчас, когда Владимир Зеленский дал согласие на безусловное прекращение огня. Мы обычно об этой теме на нашем канале не говорим, так как наше дело Россия. Но тут об усталости от войны написал репортер и лауреат профессиональных премий Шура Буртин. На днях он опубликовал два огромных репортажа, один в издании «Черта», другой в издании «Медуза». Эти статьи, особенно «Медузовская», вызвали немалый резонанс среди антивоенно настроенных россиян и украинских читателей. Я оставлю ссылки на эти статьи в описании. Согласно одним откликам, это едва ли не лучшие материалы из когда-либо написанных о российско-украинской войне. По крайней мере, о том периоде, который начался в 23-м году и продолжается до сих пор.
Маневренные боевые действия, за редким исключением, вроде Курской операции, прекратились. Идет война на истощение. Долгий, муторный, кровавый тяни-толкай. Многие из тех, кто читал статьи Буртина, говорят, что в них идеально запечатлены настроения и атмосфера сегодняшнего дня. Другие читатели критикуют автора, обвиняя, что он деморализует украинское общество, а значит, подыгрывает Кремлю. Журналист, кстати, выходец из России, но имеет украинскую аккредитацию и свои репортажи сделал благодаря длительным командировкам в Украину.
«Пропустить нас через мясорубку и лепить по новой. Жизнь прифронтового села Поречье». Так называется материал Буртина, который опубликовал «Черта». Поречье в данном случае название условное. В целях безопасности журналист изменил в тексте все имена собственные, как имена людей, так и топонимы. Село, в котором побывал Буртин, в первый год полномасштабного вторжения оказалось под контролем российской армии, затем его отбили ВСУ. Оно более-менее уцелело в боях, там остались люди, чего не скажешь о селах соседних. Журналист побывал в условном Поречье дважды, с разницей в год, и не только записал рассказы о периоде оккупации, но и проследил, как менялись настроения после.
Я не буду пересказывать прям всю статью, ее лучше прочитать. Скажу лишь, что репортаж читать тяжело. В тексте нет пропагандистского надрыва, мало оценочных суждений, много грубой реальности. И даже тяготы оккупации описаны как какая-то пусть и страшная, но рутина. Российским солдатам надо что-то есть, и они буднично отнимают у местных жителей еду, забирают и забивают их домашнюю скотину. Им также очень нужен транспорт, они реквизируют у сельчан личные машины. Военные боятся и совершенно небезосновательно, что жители села передадут ВСУ информацию и координаты для удара. Поэтому отбирают у людей телефоны. От постоянного страха солдаты постепенно становятся все более агрессивными и жестокими. Жители села ограничены в перемещениях, не могут, например, убрать урожай с поля, что усугубляет проблемы с продовольствием. Отъезд семьи из прифронтового села в безопасное место возможен только по договоренности с постоянно раздраженными и взвинченными российскими военными. В каждом отдельном случае нужно договариваться заново, и это сложно. Малейшее недопонимание, и в микроавтобус, куда погрузились люди на эвакуацию, летят две противотанковые управляемые ракеты. И это реальный случай, описанный Буртиным, по рассказам местных.
Во второй свой приезд в это же село журналист фиксирует не столько ненависть к врагу и жажду справедливого возмездия, сколько тоску, апатию и невыносимую усталость от войны. Желание, чтобы все это хоть как-нибудь бы да закончилось.
Эти настроения отражает и большой материал Буртина на «Медузе». Он называется «Отсюда выход один. 300 или 200». 300 на армейском жаргоне означает раненый, 200 — убитый. Публикация состоит из 11 глав, написанных на основе наблюдений как в глубоком украинском тылу, так и в местах расположения ВСУ. Среди героев встречаются, как там говорится, ухилянты, то есть уклонисты от службы, и бусифицированные, то есть те, кого буквально поймали на улице и отправили в войска. И добровольцы, которых тоже деморализует беспрерывная мясорубка при минимальных движениях линии фронта.
В начале 22-го, когда российская армия на всех парах рвалась к Киеву и столицам регионов — Чернигову, Сумам, Харькову, Николаеву — воевать было на удивление легче. Тогда под вопросом оказалось само существование Украины, и ее граждане сами рвались на фронт, чтобы отразить удар. Сейчас, в отличие от 22-го года, утрата государственности Украине не грозит. Нет настроения в духе «терять нечего, отступать некуда, позади Киев». Фронт в целом статичен. Люди закапываются в землю и днями напролёт не выходят наружу, чтобы их не обнаружили дроны. Раненых не вывезти. 9 из 10 атак заведомо обречены. Как бы странно это ни звучало, отступать в начале 22-го года украинским военным морально было легче, чем держать оборону сейчас, убивая врагов и теряя друзей в боях за окоп и лесопосадку.
Так написано в этих статьях. Я рекомендую прочитать весь материал Буртина целиком. Да, там написаны крайне неприятные для обороняющейся страны вещи. Но невозможно прочитать публикацию и не подумать, что российская армия находится как минимум в таком же положении. Солдат тоже рвут на куски дроны, а тяжелораненые ждут помощи сутками и не всегда ее дожидаются. Только в России никто не даст такому журналисту аккредитацию, чтобы он все честно написал.
В сегодняшней Украине есть спор между сторонниками борьбы до последней капли крови и желающими помириться с врагом. Спор этот пока теоретический. Со стороны Путина всё еще нет шагов, которые однозначно говорили бы о его готовности к примирению. Да и каких-либо шагов нет. Тем не менее спор этот важный, его ведут украинские лидеры мнений. Внутриукраинская дискуссия — дело не наше. Я мало говорю о проблемах Украины, в частности о бусификации. Да, такое явление есть, нельзя делать вид, будто его нет. Но что с этим делать, дело не мое. Свою ответственность я вижу в формировании антивоенного общественного запроса в России, чем занимаюсь на протяжении последних лет. Как могу. Именно сейчас этот запрос может быть сформулирован как никогда конкретно.
Раньше мы говорили: война должна быть немедленно прекращена. Мы исходили из простой логики — кто войну начал, тот в любой момент может ее и закончить. Сейчас же конкретная договоренность лежит на столе — остановка боевых действий на сегодняшней линии разграничения. Дональд Трамп за, Владимир Зеленский согласен. Обе воюющие армии, по всей видимости, тоже более чем согласны. Сложно себе представить, чтобы после двух с лишним лет кровавого рубилова за окопы и лесопосадки вооруженные силы России или ВСУ взбунтовались на тему отнятой победы.
Не согласен сворачивать войну только один человек — Владимир Путин. И эту мысль важно донести до как можно большего числа российских граждан. Да, сейчас очень сложно требовать мира в открытую. Но это требование должно превратиться в запрос. Оно должно висеть в воздухе, ощущаться, как что-то разлитое по всему обществу. И формирование запроса — это то, что зависит от нас с вами. Наши инструменты влияния на действительность всю войну были очень ограниченными. Но какие-то были. Есть и сейчас. В чем-то даже более мощные и точные, чем в 22-м году.
До завтра.
