Успех ВСУ — провал Путина. Провал военный и политический
Подводя промежуточные итоги украинского наступления, важно поговорить о значении успеха в политике и на войне. Об успехе и неудаче, которые очень часто гораздо значительнее измеряемых величин вроде количества солдат, техники и денег. Так уж устроен наш мир: мы любим успех и стремимся к нему присоединиться. Когда что-то выглядит успешным, на второй план уходят вопросы как прямой выгоды, так и морали. Есть такой кассовый фильм «50 оттенков серого», который многие справедливо критикуют за то, что, будь главный герой не молодым красивым миллиардером, а сорокалетним пузатым жлобом без определённого рода занятий, живущим в маминой квартире, то тот же самый сюжет превратился бы из красивой истории соблазнения в мрачный триллер про стрёмного маньяка.
Это может быть 10 раз несправедливо, но так уж мы устроены: мы любим успех и успешных людей. Чем больше человек преуспел, тем больше общество готово ему простить. То, что для грузчика психическое заболевание, для голливудской звезды или участника списка «Forbes» – изюминка сложного и многогранного характера. Успешный злодей всегда будет привлекательней провального праведника.
Чем занимался Путин почти целый год, начиная с осени 2023 года? Показывал, что может наступать. Наступать в никуда, чудовищной ценой, захватывать руины хуторов и посёлков, но это детали. Детали эти известны тому, кто хоть мало-мальски погружён. Это нам очевидно, что со стратегической точки зрения единственным переломом этой войны стало харьковское наступление ВСУ. С тех пор территория под контролем сторон де-факто не менялась. Но для остальных, в частности, для западных политиков и общественности, всё выглядело иначе. Выглядело всё так, что Путин продвигается вперёд примерно со скоростью континентального дрейфа: дойдёт до Киева не раньше, чем Австралия столкнётся с Индонезией, но таки дойдёт, и остановить это никак. На такой почве начались разговоры, а не слишком ли дорого нам обходится помощь Украине, а не стоит ли нам позволить Путину откусить палец, чтобы сохранить руку? Дело не в том, что помощь такая дорогая, для самих союзников Украины, США и крупных европейских стран военная помощь Киеву – не более, чем ошибка округления в бюджетных расходах. Дело всё в том, что люди очень не любят участвовать в чём-то неуспешном. Не любят инвестировать деньги, время, публичный и политический капитал в поражение, причём не важно. Сколько они инвестируют. Важно, что люди хотят быть в команде победителей, а ассоциироваться с проигравшими вовсе не хотят, ни за сколько.
Так уж устроен человеческий мозг: чтобы к тебе выстроилась очередь из желающих помогать, ты должен наглядно продемонстрировать, что безо всякой помощи всех победишь. Это работает в бизнесе, в политике, в войне – где угодно. Тот, кто смог всех убедить, что сможет выиграть – выиграет. Увидеть, как это работает, можно на примере американских выборов. Успех в опросах увеличивает успех в следующих опросах. Чем больше люди чувствуют, что кандидат победит – тем выше шанс его победы. Едва ли Путин за этот год кому-то доказал, что может выиграть, но точно многих убедил, что не может проиграть, что он буквально как гидра: рубить ему голову – только зря потеть. Убьёте одного солдата – а Путин наймёт ещё 10. Сожжёте 5 танков – его заводы сделают 25. А если не получилось взять райцентр за 3 дня – возьмут за 3 месяца, но возьмут обязательно.
Вам, показывал Путин, чтобы произвести тысячу снарядов, нужно нехилый такой камень в гору затолкать. Полгода совещаться в парламенте, чтобы выделить деньги, подключать СМИ, чтобы повлиять на общественное мнение, торговаться с владельцами заводов, чтобы те расширили производство. А ему достаточно просто распорядиться. Кто распоряжение не выполнит, будет выполнять хотелки надзирателя в колонии строгого режима. Да, вы можете потратить деньги и произвести вооружения в сто раз больше, чем он, но пока вы из-за лишнего миллиона долларов и десятка танков будете языками молоть и политический кризис на полгода устроите – он потратит 10 миллиардов долларов и отправит на фронт 1000 танков.
Каждое ваше поражение – это поражение. Любое отступление Украины, потеря любого населённого пункта больно бьют по общественному мнению как в Украине, так и в ваших странах. Если анонсированное летнее наступление ВСУ не дало результатов, то оно их не дало, этого не скрыть. А у Путина поражений не может быть в принципе. ВСУ вернули Херсон? Так его телевизор о том забыл за сутки. Возьмут Крым – забудут ещё за трое. И так же, как забыть что угодно, российскому начальству ничего не стоит объявить руины древнерусского коровника столицей русского мира и месяцами водить хороводы вокруг этой победы.
Осознание этой тупой бесконечности, всесилие Путина, заключённое в его неубиваемости, знатно ударило по моральному духу его противников. По солдатам, воюющим на фронте, по их семьям. По всем, кого украинское государство мобилизует на службу. По украинскому руководству, по избирателям и политикам в западных странах. Парадоксальным образом Путин своим походом в никуда, лишь бы продвинуться ещё на километр любой ценой, смог многих убедить: это они идут в никуда, это они продлевают и финансируют кровавую бессмыслицу, у которой не может быть позитивного исхода. Причём работало это и внутри России тоже. У респондентов в опросах снижался уровень тревожности, а уверенность, что СВО идёт по плану – росла.
Что же мы видим теперь? С момент вторжения ВСУ в Курскую область прошло меньше двух недель, но признаки крутого ментального разворота заметны везде. Из многочисленных публикаций мы знаем, что пораженческие настроения украинской армии как рукой сняло. Сенатор Линси Грэм, довольно специфический республиканец, в разгар кампании Трампа приезжает в Киев и вместо переговоров предлагает надрать Путину задницу. «Политико» пишет, что в администрации Байдена обсуждают передачу дальнобойных крылатых ракет для F-16. В заявлениях западных чиновников царит такой оптимизм, какого мы не слышали уже минимум год, причём чем дольше ВСУ стоят на российской территории, тем оптимизма больше, потому что всё очевиднее: плана у непобедимого Путина нет никакого. Его можно хлестать по мордасам совершенно безнаказанно. Самое первое и самое непосредственное следствие этой атаки ВСУ – рост поддержки Украины со всех сторон.
Те, кто занят сбором помощи для украинских подразделений, говорят, что сборы, на которые раньше уходили недели, теперь заканчиваются за часы. Украине будет явно проще и вербовать солдат на фронт, и обеспечивать их всем необходимым, потому что передать танк, который сгорит в очередной кровавой возне за очередную рощицу в чистом поле, и передать танк, который пойдёт в прорывное наступление – это два разных политических решения. Сейчас прервёмся на небольшую рекламу и быстро продолжим.
===================================================
Ещё один итог, который мы тоже точно увидим – это проблема Путина с пополнением армии. С этим и раньше было не слава богу, всё-таки заманивать людей на такое баблище и в критический момент остаться без резервов – это сильный результат, подводящий черту под всеми спекуляциями об успехах рекрутинга. Но сейчас ситуация усугубляется, в первую очередь, со срочниками. Совсем скоро, с 1 октября, осенний призыв, и тот очевидный факт, что табу на использование призывников в войне снято, что они воюют, гибнут и массово попадают в плен, не успеет выветриться из голов. Для многих будет очевидно: единственная разница между контрактниками и призывниками сейчас заключается в том, что призывники не воюют в зоне СВО, а значит, никаких зарплат в 200 тысяч, никаких баснословных выплат за ранение и смерть им не полагается. С призывом и так всё чёрте как из года в год. И так уже прошли облавы и винтилово призывников в Москве, которая такого очевидного беспредела давно уже не видела. Как будут выполнять план призыва сейчас, когда вся граница с Украиной стала линией фронта, когда смерти и плен срочников уже не единичны, и это скрыть невозможно – загадка.
Вообще главная проблема заключается в том, что людей теперь нужно сильно больше, ведь всё не ограничивается территорией, которую смогла захватить Украина, теперь явно нужны силы вдоль всей границы, потому что завтра ВСУ зайдут в Белгородскую или Брянскую область, а пространство для рекрутинга стало сильно уже. 50-летние сторожа автостоянок, которым хоть на фронт, хоть на Луну, лишь бы подальше от своей жизни с нищенской зарплатой и злыми коллекторами – они закончились ещё в первые месяцы войны. Все, кто готов был повоевать инициативно, либо уже воюют, либо отвоевались. Призывники, осознающие, что главная проблема теперь – не своя дедовщина, а чужой плен или цинковый гроб, будут бегать вдвое быстрее, даже если родители насобирали им такие справки, по которым можно только в барокамере лежать. На отлов каждого уклониста придётся потратить вдвое больше ресурсов и получить в 10 раз больше скандалов. Родители не подписывались отпускать детей на войну.
С деньгами всё тоже не так радужно. Гонка зарплат между регионами чем дальше, тем меньше смысла будет иметь. Те, кто не пошёл служить за 200 тысяч, возможно, пойдут за миллион – но тем, кто не пошёл за два миллиона в армию, которая захватывала чужие территории, нет особого смысла предлагать три миллиона за службу в войсках, которые с трудом сдерживают наступление на своей земле. Рассчитывать на какую-то общественную мобилизацию и приток новых солдат, мотивированных патриотизмом и защитой родных рубежей, тоже до предела наивно. Чтобы понять, насколько, достаточно почитать z-блогеров, те уже неделю стенают о жителях Курской области, стремящихся спасти свою жизнь вместо того, чтобы строить баррикады и заправлять бутылки горючей смесью.
Наступление Украины сильно увеличило нагрузку на путинскую армию, ведь теперь ресурсы нужны не только на наступление, которое никто не отменял, но и на защиту флангов длиной во многие сотни километров, одновременно сократив возможности по пополнению войск. С одной стороны, совершенно очевидно, что на Суджинский район Курской области по фиг всем, кроме его жителей, иностранных агентов всяких типа нас и не очень многочисленных волонтёров, помогающих с эвакуацией. Никакой национальной оторопи и ужаса нет и в помине.
С другой стороны, явная неспособность что-то решительно предпринять, блеяние по бумажке на совещаниях бьёт по тому образу, который Путин создал себе и этой войне. Его война снова, как и почти два года назад, выглядит провальной. Что-то снова пошло не так, и хрен знает, что с этим делать. Про Балаклею и Изюм тоже никто слыхом не слыхивал и вряд ли знал, что российская армия в них стоит вовсю – но, когда их сдали. Над всей войной повис гнетущий запах неуспеха. Всеобщее ощущение, что начальство не контролирует ситуацию, не понимает, что делает сейчас и что делать дальше. Причём настроения эти в равной степени покрывали все стороны баррикад.
Пока мы не без удовольствия глумились над херовыми геостратегами, на z-фланге взошли звёзды Стрелкова и Пригожина, они говорили примерно то же, что мы, только с обидой и злостью – дескать, возомнили себя Сталиными, генералиссимусы комнатные, взяли груз не по себе и упали при ходьбе. Больше года и невероятные инвестиции в войну ушли на то, чтобы переломить само ощущение провала, не потому, что территория Харьковской области хоть кому-то на фиг была нужна в России, а потому, что никто не любит лузеров. Никто не любит тех, кто отступает.
Война, на которой сверкают пятки солдат, бегущих, побросав технику, никогда не популярна и не вызывает энтузиазма. Харьковский коллапс 2022 года не только заставил Путина идти вперёд любой ценой, чтобы смыть горестное чувство, не только заставил его пойти на мобилизацию, самый опасный шаг за эти 2.5 года для его политической ситуации. Этот провал закончил карьеру Сергея Шойгу и всего его окружения. Репутация Шойгу была окончательно разрушена именно тогда, осенью 22 года, и в дальнейшем все проблемы российской армии концентрировались на его фигуре. Разгром Минобороны после президентских выборов был встречен в провоенной среде с восторгом.
Можно вообще не вспоминать о Курской области, у пропаганды для этого могучий инструментарий, но скрыть гадостное послевкусие, ощущение, что всё опять пошло по одному месту и начальник обтекает, как побитая собака – не получится. Итальянские журналисты спокойно ездят по оккупированному российскому городу, какой словесной эквилибристикой ты ни занимайся, это позор, причём позор гораздо больший, чем возвращение украинских флагов в освобождённые города Харьковской области. Позор, какого не знала история ни этой войны, ни Российской Федерации за все 33 года её существования. А позор, публичная слабость – это политическая категория. Они будут иметь последствия, и это результат украинского наступления, который останется вне всякой зависимости от того, что случится дальше. До завтра!