Танкиста в губернаторы? Будут ли СВОшники новой элитой
Владимир Путин назначил своим представителем в Уральском федеральном округе Артёма Жогу по прозвищу «Колыма», командира днровского батальона «Спарта», которым в прошлом руководил его сын, Владимир Жога, а до него Арсен Павлов, он же «Моторола». Оба погибли. Назначение Жоги-старшего полпредом президента – не единственный пример, когда участники СВО заступают на государственные должности. По меньшей мере трое ветеранов, если так можно выразиться, стали сенаторами в СовФеде, десятки получили посты в региональных органах власти, в основном, это позиции с приставкой «зам». Что же, Путин не соврал? Те, кто вернулся с фронта, действительно становятся новой элитой? Россия совсем скоро окажется под властью бывших пехотинцев и танкистов или нет? Разберёмся.
Прежде всего, проговорим очевидную истину. Воюющая в Украине российская армия остро нуждается в новых рекрутах. Совсем недавно мы говорили, что единовременная выплата за подписание контракта превысила два миллиона рублей, а теперь Белгородская область первой преодолела планку в три миллиона. Перед системой стоит задача зазвать граждан на войну и придумать для них какие-то стимулы, как денежные вроде тех самых единовременных выплат, так и нематериальные: награды, уважение, значимый статус в государстве и обществе. С подачи Путина в политическом языке появился термин «новая элита», его подхватили самые разные спикеры от главы Калмыкии Бату Хасикова до Никиты Михалкова. Запуская в обиход понятие «новая элита», Путин решил две задачи. Во-первых, в очередной раз провернул старый фокус, как бы отделил себя от старых элит. Вот есть, значит, вороватые чиновники, финансовые воротилы и звёзды шоу-бизнеса, а я, мол, не с ними, я с вами, кто пороху понюхал, типа, значит, кандидат от народа.
Во-вторых, Путин обращается к телезрителю, который контракт ещё не подписал. Подписывай, мол, элитой станешь. И зрителю представляют яркие истории успеха: вот один ветеран стал полпредом президента на Урале. Ну, то, что полномочий у представителя такого никаких – это уж дело десятое. Например, вы когда-нибудь слышали про Владимира Якушева, предшественника Артёма Жоги на посту? Даже в Википедии про все четыре года полпредства Якушева написан лишь один только факт: в этой должности он переболел ковидом. Да и сенатор в российском парламенте – совсем не то, что сенатор в Конгрессе США. В нашей стране это аналог почётной пенсии, что уж говорить про муниципальных депутатов и замов в регионах.
Для рекламы службы по контракту система вполне может позволить себе назначить десяток-другой военных на должность начальника стакана и графина. Даже сотню-другую может. В огромной стране с раздутым бюрократическим аппаратом это гомеопатические величины. В реальной же жизни на каждого военного, с которого власть стряхнула пылинки и кому дала должность, без реальной власти, конечно, но с окладом и личным кабинетом, а может, даже и с водителем – на каждого такого счастливчика приходятся десятки тысяч других военнослужащих, тех, у кого из всех прав осталось лишь право погибнуть на фронте. А стоит тебе заявить о каких-то иных своих правах – тут же возникает Владимир Соловьёв, который в свойственной ему манере объяснит, что ты никакая не элита, а трус, слюнтяй и ничтожество, который хочет уклониться от священного долга. Твои жена и мать, пишущие обращения в военную прокуратуру, чтобы тебя вызволить – не родственницы героев и элитариев, а полезные идиотки, значит, как говорит он, на службе у бандеровцев. Соловьёв такой не один, вот для разнообразия реплика другого z-спикера, Дмитрия Гоблина-Пучкова.
«Внезапно начинают приходить письма в каких-то промышленных количествах, знаешь, там по 50, по 100 штук. «Вот мой сын, муж, отец, он, значит, служит, мобилизован, а их не выводят с линии боевого соприкосновения, не молчите, помогите, значит, надо что-то делать». Ну, когда приходит одно письмо – это одно, а когда сто – ой-ой-ой, кто, собственно говоря, кто вас направляет?»
А вот так в интервью Стасу Васильеву Гоблин описывает своё общение с одной из матерей мобилизованных. Напомню, те, кого пригласили или насильно привели в военкомат для сверки документов, воюют уже два года.
«А потом пишет мне какая-то дама «ВКонтакте». Что типа вот, то же самое, слова только меняются, а так то же самое. Я говорю, вы откуда? Бывает, отвечаю. На почту не отвечаю. А ВКонтакте бывает. Вы откуда? – Я вот просто мать. – Кто вас направляет, под чьим руководством? – Я сама, я там ничего. – Ну, вы либо врёте, либо дура».
Те военные, кто возвращается домой с настолько тяжёлыми ранениями, с которыми их уже обратно в окоп не отправишь – такие люди тоже не получают никаких привилегий новой элиты. Даже положенного по закону они добиться не могут. Ни выплат за ранения, ни протезов, ни реабилитации. Заштопать в военном госпитале – да, могут, но вот поставить на ноги тех, кого можно, если не упускать драгоценное время, вернуть им зрение, слух, подвижность – в этом система не заинтересована. А зачем им это, если боец больше не боеспособен? Пусть его семья теперь занимается своим инвалидом. Никакой новоиспечённый ветеран-сенатор такого положения дел не изменит. Может быть, он сможет помочь какому-то отдельно взятому боевому товарищу, но сделать что-то большее система ему просто не позволит. Он посажен на пост, чтобы светить улыбкой и наградами, не затем, чтобы быть представителем каких бы то ни было граждан с их проблемами.
Слова о том, что участники путинской войны – это кандидаты в новую элиту, такая риторика напоминает очень историю прокремлёвского движения «Наши». Во второй половине нулевых десяткам тысяч нашистов внушали, что для них членство в организации – это социальный лифт, который обязательно довезёт их до вершин политической системы и солидных государственных должностей. Им тоже говорили: «Вы – новая элита». Но, как только нашисты заикнулись о какой-то реальной политической субъектности, Кремль их тут же разогнал. Из тех, кто ходил на массовые акции движения «Наши» и участвовал в работе летнего лагеря «Селигер», кто нападал на оппозиционных активистов и вообще оппозиционеров и блокировал зарубежные посольства – из них к успеху пришли единицы, остальные потратили зря время и силы. Результат для них оказался не нулевой, а отрицательный, косые взгляды со стороны знакомых. У движения была отвратительная репутация даже среди сторонников власти. За ними закрепилось прозвище: «ликующая гопота». Даже вчерашние их союзники, сотрудники федеральных телеканалов. Считали нужным обязательно уколоть нашистов.
«Префектура Северного округа во главе с Олегом Митволем взялась за выселение молодёжного движения «Наши» из здания бывшего детского сада. У них там штаб, и уже 10 лет.
По документам, на этой площадке должна быть песочница, но «Наши», вместо того, чтобы забавляться с куличиками, увлеклись другими, политическими играми, и не заметили, что срок аренды истёк ещё в июле. Детский сад в таком виде московские власти больше не устраивает».
Разумно предположить, что участники спецоперации, кто переживёт войну, окажутся в подобном положении, только для них ситуация будет гораздо хуже. На войне эти люди зазря потеряют не только время, но и здоровье – физическое и психологическое. При этом репутация в обществе у ветеранов СВО уже сейчас хуже некуда. Война ещё не окончена, с фронта обычных граждан пока ещё не отпускали, тех ,кого мобилизовали два года назад. Зато домой вернулось множество матёрых уголовников, получивших помилование и снятие судимости. Возвращаются также бойцы негосударственных добровольческих формирований, у которых нет срочных контрактов с Минобороны.
Те, у кого есть собственные отряды, кто находится на фронте по своему желанию и сколько сам захочет, это всё очень специфичные люди, для которых война и убийство – что-то вроде хобби. И помилованные уголовники, и члены добровольческих формирований. И те, и другие сейчас кошмарят и свои семьи, и семьи соседей. С приходом таких «ветеранов» некогда тихий район превращается в место, где опасно ходить одному. Где в тёмное время суток лучше не выходить из дома. Ветераны СВО докапываются ко всем. Причины могут быть разными: причёска не та, одежда не оп уставу или вообще лицом не вышел. В Волгоградской области ветеран (слово-то жалко сейчас использовать) обстрелял из боевого оружия играющих детей, одному прострелил ногу. Те раздражали его шумом. СМИ по настоятельной просьбе из Москвы ограничивают поток новостей о преступлениях вернувшихся участников СВО. Но даже по очень неполным данным они убили около 250 наших сограждан.
Среди совершённых преступлений есть убийство сразу нескольких членов одной семьи, убийство малолетних детей. По меньшей мере, сотнями измеряется число других преступлений против личности. Помимо убийства – побои, грабежи, изнасилования. А уж примеры антисоциального поведения вроде пьяных воплей под окнами и вовсе не измеряются никакой статистикой. С войны вернулся пока что крохотный процент воевавших, но уже есть истории, как женщины наотрез отказываются ехать в одном купе с свошником. К тому моменту, как домой вернётся основная масса участников войны, в России уже окончательно сформируется паттерн: ветеран СВО – источник опасности, от которого стоит держаться подальше. Что бы ни говорил телевизор, им рады не будут. Да, кого-то угнали на фронт насилием и обманом, мы на нашем канале отмечаем разницу между мобилизованными и теми, кто ушёл воевать по собственной воле.
Вероятно, после войны поведение у разных групп ветеранов будет разным. Одни спустя годы на фронте, может быть, всё-таки смогут вернуться к любящей семье и привычной работе. Другим возвращаться не к чему. Но далеко не факт, что вся страна, насмотревшись на убийства, грабежи и изнасилования, будет разбираться, кто есть кто среди бывших свошников. Скорее всего, мы ещё увидим объявления: «Сдаю квартиру, кроме бывших военнослужащих». Такая же формулировка, возможно, появится и в анкетах на сайтах знакомств. Вероятно, многие работодатели введут негласное правило: свошников не брать .И наверняка мы ещё увидим в провинциях стихийные народные дружины, призванные защитить детей и женщин от ветеранов спецоперации.
Проблема ли для России назначение каких-то отдельных участников войны на государственные должности? Да, проблема, но ничтожная в сравнении с другой бедой: в России формируется новый социальный класс отверженных, в который рискуют угодить сотни тысяч людей с боевым опытом и с обострённым чувством обиды на тех, кто просто жил свою жизнь, пока они ходили в штурмы и горели в танках, теряли здоровье и друзей. Те единицы, кто после фронта пробьются в высокие кабинеты, едва ли будут представлять интересы большинства бывших военных, ведь полноценное политическое представительство возможно лишь при демократическом устройстве государства. Путинская же система героя СВО запросто вышвырнет из кабинета, если он возомнит, будто он взаправду голос ветеранского сообщества.
Сценарий, при котором путинская система позволит участникам войны стать хоть сколько-нибудь значимыми политическими акторами, консолидироваться, обрести реальную власть – такой сценарий крайне маловероятен. Не то, чтобы совсем невозможен: на примере ЧВК Вагнер и других частных вооружённых формирований мы увидели, что инстинкт самосохранения у системы срабатывает не всегда: руководство способно на ошеломляющие глупости и регулярно их совершает. И всё-таки сложно представить, чтобы бюрократический аппарат вдруг решил потесниться и добровольно уступить жизненное пространство каким-то совершенно чужеродным для него людям. Скорее всего, новости о назначении того или иного героя СВО на малозначительную должность без полномочий, такие новости призваны маскировать совершенно обратный процесс. Сотни тысяч человек, нуждающиеся в физической и психологической реабилитации, останутся на обочине жизни. На словах система их чествует, а на деле не очень-то будет довольна их возвращению. Лучше бы, с точки зрения властей, все они приняли геройскую смерть где-нибудь под Покровском, чтобы чиновники имели дело не с проблемами граждан, а с аккуратными обелисками, мемориальными досками и аллеями славы, которые открывать под телекамеры легко и приятно.
«Вернулось нас действительно мало, многие из нас являются инвалидами и не могут получить нормальную военную пенсию, оформить военную инвалидность. Получается, как будто бы он с лестницы упал. Человеку ногу оторвало или руку, а он, получается, гражданский инвалид. Мы столкнулись с откровенным хамством кабинетных начальников и чиновников, которые смотрят на нас как на дождевых червей».
Общество тоже не встретит чиновников, как встречали фронтовиков в сорок пятом. У кого до войны были крепкие семейные и дружественные связи, тех, возможно, примут семьи и друзья. Это относится к мобилизованным, которых армия вырвала из нормальной жизни. А вот у кого и до войны жизнь была далека от нормальности, эти люди рискуют моментально стать объектами резкой неприязни для всего своего окружения и общества в целом. Ситуацию, когда в стране возникнет целый класс отверженных, изживать придётся десятилетиями. И парадокс в том, что именно те, кто воевал за Путина, должны быть заинтересованы в изменении политического строя, в приходе либералов.
Кстати, недавно вышло очередное обращение раненых солдат, которых кинули с выплатами и отказываются лечить. Ролик записан в стиле челобитной Путину, но примечательно в нём то, что в начале видео военнослужащие ссылаются на конституцию Российской Федерации, прямо как, опять же, либералы.
«Уважаемый Владимир Владимирович, используя своё конституционное право в соответствии со статьёй 33 Конституции РФ…»
Здоровая демократическая система будет вынуждена прислушиваться к запросам и требованиям граждан, хочет она этого или нет. Ей придётся заниматься ветеранами прошлых войн, лечением и интеграцией в социум. И я считаю, что в постпутинской России должен установиться принцип: для участников СВО никаких почестей – но и никаких унижений. Сейчас принцип действует обратный: максимум почестей и максимум унижений. Вернувшиеся с войны испытывают диссонанс: на словах их чествуют, а на деле относятся как к отбросам. Назначение некоторых ветеранов СВО на символические должности при скотском отношении ко всем остальным лишь усиливает этот диссонанс. Ситуация взрывоопасная, это уже не мина, это термоядерная бомба, заложенная под Россию, её необходимо будет обезвреживать. С одной стороны, нужно будет исключить всякий флёр героизма и патриотизма вокруг факта участия нападения на Украину. Ничего героического и патриотического в этом нет.
С другой стороны, участники войны должны получить полноценную помощь от государства в вопросах лечения и адаптации к мирной жизни, если, конечно, они не совершали военных преступлений. Они граждане России, их не следует героизировать, но маргинализировать – тоже не годится. Это не только неправильно, но и очень опасно, а лучше всего для нашей страны, чтобы таких людей, которых придётся лечить и интегрировать обратно в общество (при условии, что они вообще останутся в живых и не совершат военных преступлений) – так вот, лучше, чтобы их было как можно меньше. Поэтому ни в коем случае не соблазняйтесь на миллионы рублей. Ни на них, ни на истории про отдельных свошников. Которые, типа, выбились в люди. С вероятностью, близкой к 100%, персонально для вас война станет лифтом, который идёт только вниз. Даже если вы выживете и останетесь не инвалидом, после войны понадобится много времени и сверхусилия, чтобы вы просто вернулись к тому жизненному уровню, который был у вас до подписания контракта. Так что обходите военкомат за версту, не портите жизнь ни себе, ни своей семье, ни окружающим. До завтра!