Российский удар по Сумам и разговоры о перемирии. Что делать Трампу
Вчерашний день начался с ракетного удара по центру города Сумы. В результате, по состоянию на момент записи ролика, погибло не менее 34 человек, в том числе двое детей. Еще 115 пострадали, среди них 11 детей.
Удар по городу вдвойне показателен. Во-первых, он случился ровно за неделю до того самого дедлайна — за неделю до 20 апреля, когда предполагалось, что Путин должен принять какую-то формулу перемирия. Нигде официально эта дата не была и не могла быть зафиксирована. Ведь ни единого официального документа идущие уже ровно два месяца переговоры так и не породили. Но, если мы с вами вернемся на пару недель назад, то именно эта дата, пасхальное воскресенье, муссировалась как точка, где должна появиться какая-то конкретика. Ведь Трамп, по словам его администрации, не собирается попадать в ловушку вечных переговоров. Значит, должна быть дата, где станет ясно – да или нет.
Во-вторых, сегодня вербное воскресенье. Завтра великий понедельник, первый день Страстной Седмицы. Вряд ли можно считать, что в православном календаре существует более важный период, чем эти дни между Великим постом и Пасхой. Невозможно в более явном виде всем показать, на каком в точности месте пожилой чекист вертел все эти христианские ценности. Что у него нет ничего святого, и он просто в такие вот дни грохнул ракетами по мирному городу, убив десятки человек.
Судя по всему, то ли в самом здании конгресс-центра Сумского государственного университета, по которому был нанесен удар, то ли где-то в его окрестностях действительно было скопление военных. Как утверждается, там проходило собрание военнослужащих 117-й бригады теробороны. Что вообще никак не оправдывает нанесение удара по центру города. Тем более уже сейчас мы знаем: находившиеся в укрытии военные вообще никак не пострадали.
Факт заключается в том, что ракетный удар по центру города, где непременно погибнет много гражданских, вообще никак не совместим со стремлением к каким бы то ни было переговорам.
20 апреля — дата для Трампа символическая. Там много чего сойдется вместе. Это Пасха, что для консервативной части его избирателей – звук совершенно не пустой. Это также три месяца в должности, а значит – символические сто дней не за горами. Манера оценивать президентов по первым ста дням пошла с Франклина Рузвельта, и хоть параметр этот чисто символический – смысла он не лишён. Как правило, президенты в первые три с хвостиком месяца находятся в самом комфортном из возможных положений. По крайней мере, одну из палат парламента уверенно контролирует президентская партия, в нашем случае – вообще обе. До промежуточных выборов пока далеко, и даже отдельных конгрессменов и сенаторов еще не повыбивало по разным причинам. Избиратели не успели устать и разочароваться, поддержка новоизбранного президента еще очень высокая, а значит – политический класс, даже если формально находится в оппозиции к новому лидеру, не склонен напрямую ему антагонизировать. Политически дороговато атаковать реализацию обещаний, за которые только что проголосовало большинство. Не бессмысленной является мысль, что если ты в момент наибольшей концентрации власти, максимальной лояльности избирателей и всего политического класса не смог сделать ничего, что можно считать реальным – то потом и подавно не сможешь. Раз уж не смог в момент максимального карт-бланша на реализацию своих обещаний превратить хотя бы одно из них в достижение. Ведь дальше, просто с течением времени и охлаждением предвыборного ажиотажа, поддержка неизбежно будет падать. Оппоненты, которые воздерживались от атак на свежего победителя, проснутся – и будут клевать тебя за каждое слово, за каждый шаг и за каждую ошибку. Кто-то из лояльных тебе парламентариев умрет, кого-то поймают на свидании с несовершеннолетней, кто-то перейдет на другую работу – и устойчивое большинство превратится в шаткое. Это шаткое большинство уже не будет в полной мере тебе лояльным. Одно дело, безусловно, следовать за лидером, которого поддерживают 80% твоих избирателей. Другое дело – если поддерживают только 40%.
Спустя же полтора года после вступления нового президента в должность проходят промежуточные выборы, где, по старой американской традиции, президентская партия оказывается парламентской оппозицией. Где для каждой президентской инициативы нужен двухпартийный консенсус, что было непросто в гораздо более спокойные времена. А с нынешней степенью поляризации осуществление такой инициативы уже перейдет в область фантастики.
Окончание российско-украинской войны – не самая важная часть программы Трампа, но в отличие от многого другого – могло бы стать неоспоримым достижением. Сугубо виртуальные цифры сэкономленных государством средств на счётчике департамента правительственной эффективности, победа Илона Маска над трансгенными мышами, запрет программ инклюзивности и ролики о высылке мигрантов в кандалах – это всё понятно и хорошо, конечно, но неважно, как избиратель относится к чему-то из этого. Ведь ничто нельзя из этого всего назвать каким-то финальным достижением. Как и торговую войну со всем миром, которая то с большой помпой объявляется, вызывая панику на рынках, то тут же откладывается, вызывая облегчение. Даже если избиратели поддерживают какие-то из этих действий, то всё равно это процесс, а не результат.
Окончание же российско-украинской войны, хоть сюжет для Трампа и побочный – но с результатом спорить было бы невозможно. Ведь можно сказать: при Байдене стреляли, а при Трампе – нет. Несомненно, если бы тут хоть что-то срослось, хоть какое-то кривое перемирие на каких угодно условиях – то администрация Трампа повесила бы огромную неоновую вывеску над первыми ста днями: «Трамп — великий миротворец. Вернул Америке былое величие, обещал, что Путин его послушается – и Путин послушался. Потому что вот Байдена в хрен не ставил, а Трампа уважает».
Но это таймлайн Дональда Трампа. Всё, о чем мы говорим, важно для Дональда Трампа. И чем ближе к сроку, когда бесконечный процесс должен бы прийти хоть к какому-то результату – тем яснее становится: Путин живет в совершенно иной действительности.
Путину явно комфортно находиться в ситуации перманентных переговоров. Переговоров не с целью о чем-то договориться, а с целью их вести. Переговоры эти ни в коем случае не нужно проваливать. Американская администрация не должна почувствовать себя вселенским простофилей, которого водят за нос вокруг глобуса. Над переговорами этими всегда должна висеть надежда, будто что-то может срастись. В рамках таких переговоров можно чего-нибудь для себя выторговать попробовать. Снятие отдельных санкций, разморозку активов, ограничение военной помощи Украине. Главное, что пока переговоры идут – администрация самой богатой и могущественной страны на свете пусть и не является таким уж близким союзником, но точно не является врагом. Совершенно не факт, что пока переговоры идут, американская администрация пойдет на большие уступки, но хотя бы не пойдет на обострение. Причем, чем дольше такие переговоры удается тянуть – тем более слабым и уязвимым становится положение Трампа. Тем сложнее ему признать, что все публичные анонсы, все ультиматумы и обещания, все яркие перформансы, скандалы, интриги и расследования — всё это было пустым звуком и не закончилось вообще ничем, что он не получил даже номинальных уступок.
Тут уместно вспомнить про теорию невозвратных потерь, как в казино. Чем больше Трамп вложил публичного капитала, чем больше раздал обещаний – тем сложнее ему признать себя проигравшим. Чем больше Трамп рассказывал, что Путин его уважает – тем сложнее будет расписаться, что тот Трампа кинул.
Для Путина переговоры со Штатами и война с Украиной — это явно два не связанных между собой процесса, у которых нет общих мотивов и сходных целей. Переговоры ведутся с целью держать американскую администрацию в подвешенном состоянии. В состоянии призрачной надежды, что удастся добиться своей этой вот быстрой победы и звания миротворца. А война тем временем ведется ради того, чтобы ее не заканчивать. Потому что при ней Путину комфортно и стабильно. Песков в комментарии Павлу Зарубину, кстати, эту переговорную стратегию формулирует с подкупающей откровенностью. «Всё на самом деле движется очень хорошо, воссоздается атмосфера взаимного доверия, но безусловно ждать каких-то сиюминутных результатов невозможно».
То есть не нужно ждать от переговоров мира. Переговоры ведутся, чтобы поговорить.
Мы с вами об этом говорили, когда вся переговорная движуха ещё только начиналась, ещё в середине-конце февраля. Что о наличии реального движения к миру станет ясно, если в ближайшие недели начнётся встречное движение слов и действий. Снизится интенсивность боевых действий, прекратятся удары по гражданским объектам, сократится набор новых солдат. Если произойдёт хоть что-то, свидетельствующее о связи между переговорами и реальностью.
Если ты хочешь с кем-то о чем-то договориться – ты точно не продолжишь совершать непростительные поступки. Свежие трупы гражданских, убитые накануне дети — очень плохое подспорье, чтобы с кем-то разговаривать. Кто хочет договариваться – тот не сжигает мосты. Тот не отрубает своему визави политические возможности для уступок и компромиссов. Не стремится почаще показать окровавленные трупы и разрушенные дома.
Мы с вами разговариваем 14 апреля. Уже невозможно не признать, что у переговоров никакого отражения в реальном мире не случилось. Боевые действия идут как никогда интенсивно. По городам летят баллистические ракеты. Гражданские от этих ударов гибнут десятками. Взаимный отказ от ударов по энергетической инфраструктуре оказался вообще каким-то номинальным концептом, вилами писаный по воде.
Если же мы откроем поимённый список погибших «Медиазоны», то обнаружим там Александра Петлинского, юношу из Челябинской области, который родился 31 января 2007 года, а погиб 9 марта 2025-го. Таким образом, это первый погибший с некрологом, которому исполнилось 18 лет уже после того, как Трамп во второй раз вступил в президентскую должность. Из чего можно сделать вывод, что конвейер рекрутинга никто и близко не замедлял. Что как не было никакого зазора между подписанием контракта и отправкой на смерть – так и не возникло. Новобранцев не переводят в резервы, на тренировки или в запас. Их сразу бросают на фронт. Даже если представить, что погибший юноша подписал контракт в день своего рождения, то прожил он после этого 37 дней. И контракт он подписал уже точно после того, как пошли все эти гнилые разговоры о скором мире. Ты, дескать, только успей с государства стрясти бабла.
Одному только богу известно, сколько таких, кто думал деньги получить, а до фронта не доехать. Сколько таких уже лежат в могиле. И пока это единственная связь между переговорами и войной. Видимо, все эти разговоры действительно повлияли на привлечение наемников. Видимо, сейчас действительно гибнут те, кто и воевать-то не планировал, кто думал, что с российским государством можно поиграть на деньги. Россказни о переговорах успешно запудрили мозги некоторым людям, успешно конвертировались в рекламу в духе «скоро победа, успей подписать контракт». Российская армия пополнилась больше, чем могла бы при иных обстоятельствах. На этом, в принципе, все результаты двух месяцев переговорной движухи исчерпываются.
И чем ближе условный дедлайн, тем становится очевидней: прогнозы, сделанные еще до вступления Трампа в должность, сбываются. Кавалерийский наскок не получился. И чем яснее это будет становиться – тем меньше Трамп будет говорить о мире. Не получив результата, Трамп потеряет интерес.
Если вы следите за Дональдом Трампом в его публичных выступлениях и соцсетях, то не могли не заметить, как он этот интерес уже начал терять. Насколько реже он говорит и пишет о грядущем перемирии. О том, что уже вот-вот, совсем завтра война, которая при нем ни за что бы не началась, им будет закончена.
У Трампа уже совсем другие войны, которые он хочет выиграть. Торговая – со всеми странами на свете. Реальная – с террористами в Сомали и Йемене. Внутренняя – с американской судебной системой и с мигрантами. Ядерные переговоры с Ираном. Короче говоря, нет недостатка врагов, которых можно торжественно победить на свой 100-дневный юбилей. А говорить о войне в Украине к этой дате – ну как-то странно. Если нечем хвастаться, лучше просто забыть. Слишком уж сложно хвастаться успехами в переговорах с Путиным, когда рядом висит заголовок об убитых в Украине детях.
Трамп не любит проигрышных тем, и уж это про него известно точно. И чем меньше в этой теме будет лично Трампа, тем больше в ней будет обычных американских бюрократов, аппарата партии, тем больше там будет обычной американской политики. Нельзя сказать, что политика эта особенно внятная, но, грубо говоря, всё продолжится так, как шло. Какая-то помощь поступает, никакие санкции никто не снимает, оружейные лоббисты отстаивают свои интересы, согласованные пакеты помощи действуют, никаких значимых новых, видимо, не согласуют, но и старые не отменят.
Понятно, что от усилий США перспектива окончания войны не становится ни ближе, ни дальше. А значит, вероятнее всего, мы вернемся к инерционному варианту. К вялому наблюдению, вялым санкциям и вялой же поддержке.
Нет сомнений, что Трамп действительно хотел стать миротворцем. Но пока, к сожалению, мы вынуждены признать – результат его усилий нулевой. Мы вернулись в кровавый статус-кво, которому пока не видно ни конца, ни края.
До завтра.