Речь не только о Ближнем Востоке
Если смерть Раиси подтвердится, то исполнять обязанности президента Ирана будет первый вице-президент Мохбер, однако в соответствии с местным законодательством в течение 50 дней в стране должны будут пройти новые выборы.
Они станут тяжелым испытанием для системы. Режим страшно непопулярен, его элиты раздроблены, а верховный правитель Хаменеи – хромая утка, ему 85 лет.
В последние годы проблема консолидации власти решалась за счёт окончательного выхолащивания демократических процедур и устранения из системы всех умеренных. Две последних парламентских кампании и одна президентская (в ходе которой как раз и был избран разбившийся сегодня Раиси) прошли практически без конкуренции. Впервые с момента основания Исламской республики до выборов не были допущены представители так называемого «реформистского» крыла, поэтому при крайне низкой явке на них победили безальтернативные реакционеры. Результатом стал резкий рост антисистемных настроений. Граждане увидели, что прежде учитывавшая их мнение власть полностью окуклилась и ушла в себя. Исследовательский центр GAMAAN недавно спросил жителей страны: «Если бы в Иране провели референдум по вопросу о будущем Исламской республики, что бы вы сказали ей: да или нет?» Утвердительный ответ выбрало 16 процентов опрошенных; отрицательный – 75.
***
Выдвинуть в качестве основного кандидата умеренного реформиста, способного найти общий язык с людьми, Хаменеи сейчас наверное уже не сможет: КСИР и большинство мулл его не поддержат. Выдвинуть кого-то из консерваторов – значит, гарантированно нарваться на взрыв недовольства со стороны народа. К тому же надо понимать, что реформисты просто так на печке сидеть не будут. Независимо от решения рахбара они начнут раскачивать ситуацию: активно выдвигать свои кандидатуры, говорить о необходимости перемен и так далее. Им придётся отказывать, провоцируя новые скандалы и подогревая напряжение.
Выдвинуть упомянутого выше Мохбера? Он всю жизнь руководил крайне закрытой финансовой структурой, считающейся личным кошельком главы государства. Структура эта настолько засекречена, что её бюджета не видят даже депутаты местного парламента. Людей, управляющих подобными вещами, нигде и никогда не любят: элиты им завидуют, а простой народ подозревает в коррупции. Близостью к Хаменеи проблему не решишь: напомню, что тому 85 лет, все понимают, что буквально сегодня-завтра его не будет, поэтому его слово уже не воспринимается как определяющее.
Примерно те же проблемы у сына Хаменеи Моджтабы. Даже находясь в гораздо лучшей форме, чем сейчас, рахбар не считал возможным обозначить того в качестве кандидата в преемники. Он понимал, насколько непопулярным решением это будет. Не далее как два месяца назад один из членов Совета экспертов (структуры, состоящей из 88 членов, которые будут выбирать нового рахбара после смерти старого) публично рассказал, что Хаменеи наотрез запретил кому бы то ни было даже заикаться о том, что кто-то из его детей может ему унаследовать, – дескать верховный аятолла против непотизма…
В общем, неожиданно открывшаяся вакансия кандидата в преемники 85-летнего лидера страны (а президент – первый претендент в преемники; когда-то Хаменеи заполучил высшую власть именно с поста президента) – это колоссальная проблема для крайне непопулярной, даже ненавидимой народом системы. В этом смысле я не исключаю, что до конца лета Исламской республики уже не будет.
Тогда на Ближнем Востоке начнётся совсем другая эпоха. ХАМАС, «Хезболла», хуситы, иракские шиитские ополчения – без Ирана все они окажутся примерно в таком же положении, в каком оказались после начла горбачёвской перестройки коммунистические режимы Восточной Европы.
Да и вообще, речь не только о Ближнем Востоке. Путинский режим тоже останется без стратегического партнёра. Для него это, конечно, будет не так смертельно как для ХАМАС, но тем не менее и он окажется под боем.