Разница между войной в Европе и на Ближнем Востоке
Весьма ожидаемо, по следам ирано-израильской войны с участием США, российская пропаганда и официальные спикеры бросились сравнивать происходящее с войной российско-украинской. Дескать, почему им можно, а нам нельзя? Чем отличаются бомбежки Тегерана от бомбежек Киева? Почему никто никому карты не блокирует, санкции против Израиля никто не вводит? Ведь оказывается, в современном мире воевать — это, мол, не что-то из ряда вон. Это типа, мол, нормально?
Не будем подробно останавливаться на этом нарративе. Вы с ним и так, скорее всего, уже сталкивались. Но попробуем ответить на вопрос: а в чем же действительно разница? Чем отличается российско-украинская война от войны ирано-израильской?
Отличие тут настолько же простое, насколько может быть неочевидным. Россия и Украина до войны были дружественными странами, а Иран и Израиль – врагами. И это не просто слова, за ними стоят две совершенно разные реальности.
***
Реальность враждующих стран устроена вполне конкретным образом. И дело не в том, что вы не можете напрямую прилететь из Тель-Авива в Тегеран, и вам предстоит делать крюк через Стамбул. Не в том, что, будучи гражданином Израиля, вам немного сложнее получить визу в Иран, и придется за ней ехать, ну, не знаю, в Багдад. Не в том, что если вы будете говорить в тегеранском ресторане на еврите, то, может быть, один из ста официантов что-то недовольное фыркнет. Не в том, что гражданину Израиля нужно какую-то бумажку с иностранным резидентством завести, чтобы ему открыли счет в иранском банке. Всеми этими сценариями российская пропаганда пытается доказать, что там-то и там-то не любят русских. На самом деле, нелюбовь выглядит совсем иначе.
Если обладатель израильского гражданства каким-то образом, например, по второму российскому паспорту, окажется в Иране и о его израильском паспорте станет известным местным чекистам, то человек этот без разговоров поедет в кутузку, и хрен кто его оттуда вытащит. После исламской революции единственный способ израильскому гражданину посмотреть на Персеполь своими глазами — это стать агентом Моссада с 16 слоями легендирования. Между Израилем и Ираном не существует торгового оборота. Он не маленький, его вообще нет. С Фиджи — государство в полутора десятках тысяч километров на другом конце глобуса — у Ирана внешний торговый оборот аж 70 тысяч долларов. А с Израилем, до которого тысяча километров — ни цента.
Иран — не тот случай, когда отдельные политики что-то не вполне приятное говорят про другую страну. Уничтожение еврейского государства — это буквально цель существования Ирана — официально декларируемая государством. Где никто не делает тайны из того, что ХАМАС и Хезболла – дочерние Ирану предприятия. Никто не говорит, что они в Военторге ракету купили. Там государство не просто озвучивает угрозы, а вполне себе их реализует.
Иран в отношениях с Израилем ведет себя абсолютно в соответствии со статусом врага, ведь стороны находятся в состоянии войны, которая может приобретать разные формы, может даже идти только на словах. Но невозможно представить себе, чтобы в Иране было хоть что-то похожее на происходившее в Украине между 14-м и 22-м годами. Невозможно представить, чтобы кандидат в президента Ирана шел под лозунгами примирения, дружбы и любви с Израилем. Невозможно представить иранскую оппозиционную платформу, чтобы открыто произраильская партия заняла второе место на парламентских выборах. Равно как невозможно представить и в обратную сторону. От словосочетания «иранская партия в Кнессете» у израильской контрразведки случился бы обширный инфаркт. Не бывает в природе парламента, где заседает вражеская партия. Такое можно вообразить только в одном случае: если страна физически подверглась оккупации. Именно такой формат взаимоотношений враждующих государств ожидаем. Именно так оно всегда и выглядит. Враждебные государства не торгуют между собой и всячески стараются пресечь контрабанду. Не пытаются увеличить экономический потенциал своего противника.
Понятно, что любой, даже не то что гражданин, а вообще любой человек, связанный со страной-противником, имеющий там родственников, недвижимость, счета, становится потенциальным врагом, диверсантом или шпионом. Действия, которые относительно дружественной стороны будут совершенно нормальными и полезными – перемещение людей, товаров и капиталов, например – с врагом невозможны. Что логично, ведь нет такой таможни, которая проверит 100% поступающих грузов, а прислать врагу бомбу под видом промышленного кондиционера, который куда-нибудь в ядерную лабораторию уедет, так это вполне себе план.
Любая деловая активность с врагом, с точки зрения воюющей страны, равносильна финансированию подполья на её территории. Так враждующие страны вели себя всегда и везде. Так ведут себя и сегодня. В первую очередь, состояние войны всегда означало полный разрыв всех связей. Не обязательно связей формальных или национальных. Но если в одной из бесчисленных войн Франции и Англии вы бы оказались на островах, вы бы наверняка не стали бы ходить и громко всем рассказывать, что вы католик.
А теперь перейдем к описанию нормального состояния во всех отношениях близких стран, которыми были Россия и Украина до того, как Россия напала.
***
Продолжим. Мы обсудили, как ведут себя воюющие страны, а теперь перейдем к описанию нормального состояния близких стран.
Во-первых, примерно все страны, которым повезло не просто граничить, а делить общую историю и культуру, относятся друг к другу с известной долей скепсиса, где-то – иронии, а где-то – и неприязни. Это совершенно естественное дело. Чем больше люди похожи друг на друга, чем чаще они друг друга видят и взаимодействуют – тем пышнее друг о друге стереотипы и тем длиннее шлейф взаимных претензий и обид. У нас с вами едва ли могут быть стереотипы б ирландцах, какое-то специальное отношение к республике, занимающей южную часть острова. А у англичан такие стереотипы очень даже есть. Чехи и поляки тоже имеют сложившиеся друг о друге мнения, а об уругвайцах – вряд ли. Диалекты одного языка или просто близкие языки на слух могут развеселить их носителей. Китайский язык нас веселить мало может, там нет ни единого общего с русским звука. А вот слово «пидрахуй», которое означает всего-то «подсчитай» по-украински, действительно для носителя русского языка звучит забавно.
Все эти чудесные интернет-срачи славных нулевых в духе споров о предлоге «на» или «в» Украине, псевдоисторические баталии в обе стороны, откуда есть пошла Киевская Русь и кто кому больше задолжал, кто внес больше вклад, а кто больше пострадал — таким занимаются примерно все соседи, способные говорить друг с другом без переводчика. Посмотрите, например, чудесную французскую комедию «Таможня дает добро». Обнаружите, что бельгийское национальное чувство, крайне недружественное французам, – вполне реальное явление. Настолько, что на этом можно построить кассовый сюжет, который и со стороны-то довольно смешной, а уж для самих бельгийцев и французов, способных улавливать нюансы, вероятно просто уморительный. Как в американском «Южном парке» изображают канадцев, поклонники сериала не забудут. Конечно, это мета-юмор, стёб над стереотипами. Но так можно смеяться только над очень близкой страной. Нельзя в американском мультике таким образом вывести условных шведов, например. Потому что об условных шведах у среднего зрителя нет плюс-минус никаких стереотипов.
Обзывать друг друга в одну сторону имперцами, а в другую бандеровцами — это не акт агрессии и даже не враждебность. Это то, чем можно заниматься хоть сотнями лет, активно при этом торгуя, перемещаясь, обогащая друг друга без какого-либо взаимного вреда. То, чем в нашей благословенной Европе радостно и занимаются примерно все соседи, благо взаимной кровищи, несправедливости и обид у каждого в истории с избытком. Каждый каждому может счет предъявить без проблем. Но все эти претензии могут вдохновить разве что на сценарий комедии о том, как русские и украинские националисты перепутали вышиванку с косовороткой, поменялись телами и пошли зарабатывать большие бабки по обе стороны границы.
К тому же речь идет о соседстве очень разного масштаба стран. А в случае Украины – еще и большие и ресурсные соседи сразу с двух сторон. При таком раскладе совершенно естественным образом складывается политическая культура не двухпартийная, а двунаправленная. Естественным образом, для такой страны важным политическим маркером будет позиция не только по налогам, расходам, абортам и всему прочему, но и по вопросу: мы скорее с кем? Скорее ориентируемся на Евросоюз или на Россию? Скорее обособленное общество с отдельной историей и культурой или интегральная часть большого постсоветского мира?
В здоровой ситуации, ровно такой, как было до 2014 года, силы эти находились в балансе, а сама страна и оба ее соседа получают от такого транзитного положения только выгоды.
Конечно, существуют крайние точки. Какой-нибудь депутат от Севастополя обязательно закричит «давайте немедленно станем субъектом Российской Федерации!», а депутат из Львова выступит с идеей запретить русский язык даже в кухонных разговорах. Эти двое будут чистить друг другу рожи, разбавляя скучный парламентский процесс. И в целом никому не помешают.
Существование в Украине с ее историей и особым положением на карте довольно заметного националистического крыла, представители которого с точки зрения российского гражданина несут несусветную ахинею – это совершенно естественно. Как естественно и то, что силы эти в Украине даже рядом не стояли к чему-то похожему на власть. Такой-то чиновник то-то сказал. Такой-то закон кто-то внес. Кто-то там на митинге крикнул, что кто не москаль, тот прыгать должен. А за разговоры на русском предложили сажать на 20 лет. Вот это всё не акт агрессии, а вполне естественное устройство нормального политического процесса, который касается только Украины и больше никого.
Владимир Жириновский всю свою политическую карьеру построил на горечи от поражения в холодной войне. Если бы хотя бы один процент от того, что он на радость своему избирателю нес про США, в Америке интерпретировали бы так же, как наша пропаганда интерпретировала украинских спикеров, как некую агрессию – мы бы уже все пропитание по ядерной пустоши искали.
В реальности до аннексии Крыма Украина и Россия были странами, которые едва ли могут стать друг другу еще ближе. По официальным данным, в 2013-м в России находилось больше 2,5 миллионов граждан Украины. Ежегодно совершалось более 20 миллионов пересечений сухопутной границы туда-сюда. Больше 2 миллионов взаимного пассажирского воздушного трафика. До 35 рейсов в день по маршрутам из Москвы и Питера в Киев и Харьков. Из столиц пограничных городов типа Курска или Белгорода до Харькова гоняли просто пригородные электрички. То есть фактически это была одна агломерация. Про смешанные семьи, про то, что почти у каждого есть родственники по другую сторону границы, я вам рассказывать не буду, это очевидно.
В политическом истеблишменте обеих стран тоже наблюдается такая трансграничность, причем до сих пор. Глава Совфеда Валентина Матвиенко родом из Хмельницкой области, а главком ВСУ Сырский – родом из Владимирской, где прямо сейчас живут его родители. На 2013 год Украина – в первой тройке торговых партнеров России. Оборот – 38 миллиардов долларов. Причем обгоняют Украину тут только совокупно весь ЕС и целый Китай. Если пересчитать по масштабу на душу населения, то никого по этим значениям даже и близко к Украине не будет.
Страны связаны настолько, что даже аннексия Крыма не привела к разрушению контактов. Да, Украину стало невозможно посетить по внутреннему российскому паспорту. Какое-то время, пока Донбасс не затих, были нюансы с въездом мужчин боеспособного возраста. Прямое авиасообщение закончилось, поезда типа Нижний Тагил – Харьков прекратили свое существование, на вокзале Киев-Пассажирский уже не рябило в глазах от вагонов в ливрее РЖД. Но функцию воздушного транзита быстро перехватил Лукашенко, и все стали просто летать через Минск, а сухопутный трафик ушел к автобусам, которые курсировали до Киева из городов западной части России, практически из всех. Упала взаимная торговля. Украина перестала быть для России ведущим торговым партнером, но с 12 миллиардами торгового оборота на 2021 год осталась как минимум важным торговым партнером. Имущество российских граждан и компаний после 2014 года не было национализировано.
Развод, конечно, был, но мягкий. Просто обе стороны продали активы. Офис студии Лебедева продолжал работать в Киеве, как ни в чем не бывало, хотя сам Лебедев почти сразу попал под персональные санкции Украины. До 2017 года в Украине продолжал работать российский Сбербанк под своим собственным брендом. Не абы какая компания, а «дочка» главного российского Госбанка. Офигеть просто не встать, воюющие страны.
Русская Православная Церковь Московского Патриархата спокойно себе работала вплоть до начала прямо активной войны, вторжения в 22-м году. Это уж вообще себе непредставимо в агрессивно настроенных друг к другу странах, во враждебно настроенных. Первое, что всегда пресекали на собственной территории — это религиозную активность потенциального противника.
Тут мы подходим уж к самому очевидному. В 2019 году с абсолютным триумфом, с небывалым единодушием во всех кроме одного регионах Владимир Зеленский в одни ворота второго тура выносит Петра Порошенко на президентских выборах. Зеленский — уроженец русскоязычного региона, карьера Зеленского теснее некуда связана с Россией. Сериалы «Квартала 95», «Сваты» и «Байки Митяя» шли по «России-1» все десятые годы. «Слугу народа» купил «Кинопоиск».
Дело не в том, что кандидат в президенты Израиля, как и кандидат в президенты Ирана на выборах с аналогичной для этих регионов биографией не смог бы победить. Дело в том, что человека, который ведет дела в Израиле и дружен с половиной местного шоу-бизнеса и доброй четвертью политического истеблишмента, такого человека просто не могло в Иране появиться. Даже сама фигура Зеленского, а уж тем более его электоральный успех, демонстрирует: даже после Крыма, даже после донбасской мясорубки, Украина России была дружественна. Причем до такой степени, какую не всегда увидишь даже у самых преданных союзников. Чрезмерно близкие связи с иностранной державой ни в какой политической модели особо не приветствуются.
Украина была дружественной для России страной. Россия напала на друга.
Понятно, что для российских официальных лиц и пропаганды брать войну Израиля, да еще с участием США, против Ирана и сравнивать ее с российско-украинской войной — это такой дефолтный демагогический прием. Но вообще-то разница гигантская. Она в том, что Израиль и Иран — враги, а Россия и Украина оставались ворчливыми друзьями до 24 февраля 2022 года.
Враги от друзей сильно отличаются. Первые всегда имеют в виду, что начнут воевать не сегодня, так завтра. А вторые – торгуют, ездят друг к другу в гости, создают совместные предприятия, смотрят общие фильмы и читают общие новости.
На друзей, конечно, гораздо проще напасть. Ведь они – и граждане, и руководство – до последнего не поверят, что ты настолько съехал с глузда, что реально начнёшь бомбить российскими бомбами Киев и пришлёшь российские танки на Харьков. А подготовка к обороне до последнего будет выглядеть как сумасбродное паникерство и попытка нафармить политических очков на отражение несуществующей угрозы. Ведь не может же такого быть.
Украина хотела вступить в НАТО? Так Россия тоже в свое время хотела. Причем при Путине. С какого переляку НАТО нам враг? На четвертом году большой войны в Европе от правительств стран НАТО физически пострадало ноль российских граждан. Да, теперь европейские страны НАТО дают россиянам визы не в супер-упрощённом порядке, а как всем. Дают не сразу на 5 лет, а сначала короткие. Теперь в страну НАТО Францию нельзя слетать напрямую, нужна пересадка в стране НАТО Турции. Даже сейчас мы только в европейскую часть НАТО экспортируем на полсотни миллиардов долларов в год. Российские граждане, если они не под персональными санкциями, свободно владеют недвижимостью и бизнесом в странах НАТО. Того самого, у границ которого идет война, которому российский телевизор и лично Путин ежедневно угрожают ядерной войной.
Даже с учетом войны плюс-минус никто россиян из цивилизованного мира не выписал. При виде нашего паспорта у пограничников и сотрудников авиакомпаний не округляются в ужасе глаза, как при взгляде, например, на пакистанский. Никто нас на пронос бомбы просто по признаку гражданства не проверяет. Да, нам немного сложнее открыть счет в европейском банке, и следят за нашими счетами чуть строже. Но если вы с паспортом Ирана, который действительно воспринимается как враг, явитесь в отделение европейского банка, отделение это, от греха подальше, целиком возьмет бессрочный отпуск.
По состоянию даже не на 13-й, а на 23 февраля 22-го года у России нет врагов вообще. Из Украины получилось сделать врага совершенно нетривиальным образом — прямым сухопутным вторжением. Из западного мира и НАТО не получилось слепить врагов до сих пор, хотя очень стараются.
Изначальная реакция и все действия западного мира по ходу войны – не про ненависть и агрессию, а про изумление и горечь. Дескать, ау, граждане, ну мы ж свои, европейские, вы зачем так себя ведете? Ну прекратите, давайте опять торговать и дружить.
Разница между Россией и Израилем – ровно в этом. Израиль находится в самом агрессивном регионе планеты, где никого не придется дважды просить повоевать. Иран сейчас, пожалуй, самый агрессивный и самый реальный враг Израиля. Россия находится в самом благополучном регионе планеты, где никого на войну калачом не заманишь. Где, чтобы превратить друга во врага, недостаточно без конца ему угрожать и даже недостаточно отжать кусок его территории. Нужно для этого прям танки на столицу отправить.
Израиль воюет с врагом, Россия – с другом. Нам, привыкшим жить в информационной автократии, где новые друзья и враги назначаются каждую неделю, непросто бывает понять разницу между этими понятиями. У нас весь режим построен на принципе, что всё не так, как на самом деле. Но вообще-то говоря, между понятиями «друга» и «врага» пропасть. Между ними нет ничего общего, как ничего общего нет между российско-украинской и ирано-израильской войной. Не нужно нападать на друзей.
До завтра.