Пузырь перегрелся — что происходит с экономикой России
Несколько дней назад Центробанк России в попытке сдержать растущую инфляцию поднял ключевую ставку на 2 пункта, 18%. Эксперты в один голос утверждают: с одной стороны, у ЦБ особо не было выбора, других инструментов борьбы с инфляцией ему не завезли, с другой стороны, это ещё мало подняли, возможен рост ставки до 20 и до 22 даже процентов. С третьей стороны, рост ключевой ставки всё равно не поможет, сколько её ни поднимай. Сегодня поговорим обо всех этих попытках Центробанка и о том, почему они больше не получаются, почему именно сейчас инфляция в России выходит из-под контроля и чего это всё сулит.
Для начала обозначим очевидную причину роста инфляции в России: дело, конечно, в войне. Война вызвала бешеный рост расходов государства. Бюджет тратит деньги на снабжение армии, на зарплаты солдатам, на оружие, на боеприпасы, на пайки, носки, подсумки и на прочую дрянь, которая никому не нужна в нормальной мирной жизни. Деньги за это всё приходят в экономику, и те, кто их получил, создают спрос на товары и услуги: на молоко, автомобили и лечение зубов. Швея, которая шьёт бушлат, электрик на заводе, который производит ракеты, и вдова солдата, который погиб на войне. Чем больше у этих людей денег, тем выше платёжеспособный спрос в экономике. Чем выше спрос. Тем выше цены, связь очень простая. Тем не менее, в первый год войны Центробанк успешно справился с ростом цен, манипулируя ключевой ставкой. В какой-то момент её пришлось поднять аж до 20%, и это помогло. Давайте разберёмся, как именно.
Начало войны стало триггером для множества людей, которые хранили деньги на депозитах в банках. Если вы не хранили, поставьте себя на место хранивших. Ваше государство развязало войну. Никаким блицкригом тут не пахнет, чем закончится, неясно, устоит ли экономика – бог её знает. А у вас в банке деньги. Тут буквально спинным мозгом чуять начинаешь, что тут лучше всё снять и купить что угодно: золотые серьги, стиралку, квартиру или наличные доллары. Такой быстрый рост спроса вызвал рост цен, с которым пришлось работать Центробанку. Подняв ставку, они буквально предложили паникующим вернуть деньги в банк под очень высокий процент, и не все, но многие вернули. Расчёт сработал: инфляция снизилась. Так почему сейчас то же самое предложение «граждане, несите деньги в банк» не работает? Почему никто больше не несёт лишние для экономики деньги на депозит, теперь можно получить высокий процент? Потому что это совсем другие люди, и деньги у них совсем другие.
Сколько стоил первый месяц войны? Ну, грубо говоря, он ничего не стоил. Да, это было время самых активных и масштабных боевых действий. Да, там техники пожгли, ракет повыпускали и снарядов отстреляли в количестве достаточном, чтобы вооружить несколько европейских армий. Гипотетически февраль-март 22 года стоил миллиарды долларов, но то гипотетически. Все эти танки, горевшие целыми батальонами, не были построен специально для нынешней войны, они уже были в наличии у войск в боеготовом состоянии. Какая разница, ну, с экономической точки зрения, сколько стоит ракета, летящая в украинский город, миллион или 10 миллионов долларов, когда эти деньги уже давно потрачены и ракеты можно просто взять со склада? Инфляцию это не вызывает.
То же касается и людей. Отдельным образом никто на эту войну новых солдат не рекрутировал. Во вторжении участвовала действующая армия, укомплектованная контрактниками и, как позже выяснилось, частично и срочниками. Да, им довольно быстро зарплату подняли в разы, ввели большую компенсацию за гибель и ранения, но факт в том, что они уже были. Им за подписание контракта по 2 миллиона не платили, их не нужно было с нуля экипировать и обучать. Но война идёт, и вдруг в процессе выясняется, что техника, которая была условно бесплатной в распоряжении воинских частей, закончилась. Что теперь нужно поднимать технику с хранения. Да, сначала это будут лучшие экземпляры, но их расконсервация всё равно стоит денег. И если танк, подбитый в мае танк, уже стоит несколько миллионов рублей, ушедших на приведение его в состояние боеготовности. Эти несколько миллионов рублей отправляются в экономику. Одновременно выясняется, что и люди больше не бесплатные, что этим добровольцам, из которых летом 22 года формировали Третий армейский корпус, нужно сразу же на руки деньги выдать, что их нужно вывезти из деревень, хуторов, посёлков городского типа, и доставить на подмосковный полигон, где необходимо содержать и обучать. Тут-то и бросается в глаза парадокс: пропитый 50-летний сторож овощебазы с букетом заболеваний обходится армии в разы дороже, чем опытный десантник, участвовавший в первых днях и неделях вторжения. В начале ни о каких миллионах рублей речи, конечно, не шло, но уже ощущалась разница между готовой боевой единицей и той, которую ещё нужно найти, соблазнить деньгами и подготовить.
Далее в резерве заканчиваются те танки, которые можно было довести до ума силами ремонтной базы, остаётся только такая техника, которую нужно грузить на платформу и везти через полстраны куда-нибудь в Нижний Тагил на ОВЗ, где приводить в боеготовный вид уже в промышленных условиях. Стоит такой танк уже не несколько миллионов, а несколько десятков миллионов, которые опять же текут в экономику. Параллельно оказывается, что закончились и ракеты, причём закончились запасы, произведённые за последние сорок лет.
А теперь, чтобы успевать за темпом войны, нужно производить в разы больше. Нужно закупить много оборудования, достать в обход санкций кучу комплектующих, а главное, найти немало людей. Причём платить им смехотворные копейки, которыми раньше рассчитывались в российской оборонке, не получится. Инженер, который обслуживал ракету до войны, стоил 40 тысяч в месяц. Сейчас таких специалистов нужно искать уже тысяч за 200, и тут же оказывается, что все, кто готов был пойти на войну за большую зарплату, уже на неё ушли, что просто много платить уже недостаточно, теперь нужно уже устраивать конкурсы между регионами за размеры единоразовых выплат и вводить реферальные программы за привлечение друзей. И всё это, опять же, течёт в экономику.
Теперь представим себе обычную фронтовую сцену. 24 февраля позапрошлого года солдат-контрактник с месячной зарплатой тысяч в 25 заряжает в гаубицу заряд, который токарь вытачивал аж в 1989 году, ещё за советские рубли. Токарь этот за премией вряд ли придёт. А сейчас что? Сейчас снаряд этот выточил токарь с зарплатой в сотню и более тысяч на станке, ввезённом по тройной цене в обход санкций. А в гаубицу его заряжает доброволец, который, ещё до учебки не доехав, получил больше денег, чем до войны в армии мог получить лишь за несколько лет, и то, будучи генералом.
Лучше всего эта пропасть в растратах видна по безумному росту единоразовых выплат, но пропасть есть в каждой расходной статье этой войны. Каждый новый танк стоит дороже подбитого вчера, каждый новый снаряд – дороже отстрелянного. Искандеры 21 и 24 годов выпуска технически идентичны, но по стоимости их производства и эксплуатации разница между ними бесконечна. Расходы на войну растут неудержимо, непрогнозируемо, как снежный ком. Когда прошлой осенью принимали бюджет нынешнего года, регионы-рекордсмены платили за подписание контракта по 200-300 тысяч рублей. Теперь Москва платит 2 миллиона, остальные неизбежно подтянутся. Когда рассчитывали деньги на войну в прошлом году, вербовка целого стрелкового отделения стоила столько, сколько сейчас стоит один солдат. И всё это, опять же, течёт в экономику.
Понимают ли экономические власти, что настолько интенсивное накачивание экономики лишними рублями ведёт к всплеску инфляции? Ну конечно понимают, это вообще любой понимает, кто вообще как-то с этим связан, просто сделать ничего не могут. Тут нет костов, которые можно порезать. 2 миллиона за подписание контракта платят не широкого жеста ради, а чтобы набрать хоть кого-то, ведь за меньшие деньги люди закончились. Из-за острейшего дефицита кадров зарплаты у токаря сейчас как у начальника небольшого цеха три года назад, и дешевле его труд не станет, только дороже.
То же касается и остальной экономики. Жизнь «Аэрофлота» не стала дороже на второй день после введения санкций, но с течением времени запчастей остаётся всё меньше, самолёты требуют всё больше комплексных циклов обслуживания, а убытки «Аэрофлота» – это убытки государства, их покрывают бюджетными деньгами. Накопительный эффект проявляет себя во всём. Инженер «Уралвагонзавода» с 30-летним стажем будет какое-то время будет какое-то время продолжать работать за привычные 50 тысяч рублей, но совсем скоро это изменится. Скоро уже нельзя будет взять новых людей на большие деньги, зарплату придётся поднять всем, даже тем, кто давно работает. Ну потому что до всех дойдёт: они станут супер-ценным ресурсом, они-то щелчком пальцев найдут себе работу, а вот завод на их место хрен кого найдёт.
Спираль расходов раскручивает сама себя. Бушлат, сшитый ивановской швеёй с зарплатой в 25 тысяч в месяц и бушлат, сшитый швеёй с зарплатой в 100 тысяч рублей в месяц – это два разных бушлата, и это только половина проблемы. Ведь мужа этой швеи, которая приносит домой 100 тысяч, уже гораздо сложнее соблазнить идеей рискнуть башкой на фронте за 200. Теперь нужен бонус покрупнее.
Любые действия Центробанка же носят чисто паллиативный характер. Да, кредит в экономике запретительно дорогой, но он таким стал не когда ставка дошла до 18%, ведь по 14 тоже не факт, что можно брать кредит, даже если деньги вам нужны на строительство сверхприбыльной метамфетаминовой лаборатории. Деньги в сегодняшней российской экономике берутся не из банковского кредита. Они туда закачиваются бюджетом, и будут закачиваться во всё больших количествах. Наивно полагать, что люди, живущие от зарплаты до зарплаты, сидевшие в долгах и считавшие каждую копейку, изменят поведение в новых условиях. Что, получив пятикратную зарплату на заводе, бонус за подписание контракта или выплату за погибшего родственника такие люди понесут их прямиком в банк хоть под какой процент. Они не на том уровне потребления, чтобы задумываться о долгосрочной перспективе, они тут же пойдут улучшать свою жизнь, приобретут новую квартиру или сделают ремонт в старой, купят машину, одежду, технику, мебель, хорошую еду. Поедут в отпуск и сделают зубы в частной клинике.
Так уж устроена экономика этой войны, что огромные деньги потекли в те карманы, где раньше денег не было вообще. И нет такой дамбы, нет ставки такого размера, таких привлекательных депозитов. Которые поток этот отгородят от реального сектора экономики. Живущая в аварийной общаге с тремя детьми женщина, получив похоронные за мужа, тут же пойдёт покупать квартиру. Даже 100% сверху через год ей не нужны, ей нужна квартира прямо сейчас, пока потолочная балка на детей не рухнула. Вы не заставите людей, которые 20 лет нефтяного изобилия охотились за жёлтыми ценниками на гречку, отказаться от покупки настоящего мяса вместо бумажной колбасы на всю семью. Это безумно разгоняет инфляцию, давит на курс, заставляет ещё больше тратить на войну, ведь в конечном итоге нужно догонять инфляцию. Но Центробанк, работа которого – удержание инфляции, с этим ничего сделать не может, как ни пыжится. Не бывает такого в нормальной жизни, что бюджетная политика и монетарная у вас идут в разные стороны и из этого происходит что-то хорошее. Что Минфин работает насосом, вбрасывая бесплатные деньги всем и с каждым днём всё больше, а Центробанк как пылесос, наоборот, пытается эту необъятную рублёвую массу как-то засосать на банковские депозиты. Так не бывает и так не получится.
Нужно сказать, что для второго участника этой карусели, для Минфина ситуация тоже совсем непростая. Центробанк уже достиг предела. Его инструменты не работают. Минфин пока ещё может что-то делать, чтобы выполнить главный приказ: обеспечить деньги на войну. По всем сусекам помели, все копилки разбили, собрали оброк дважды, запасы в российской экономике иссякают, и все усилия Минфина имеющиеся проблемы только усугубляют, разгоняют инфляцию и истощают ресурсы. Бюджет России всегда планируется на три года, и мы видим, что в прошлом году Минфин планировал сокращение доходов и расходов на 25 и 26 годы. В Минфине прекрасно понимают: эта музыка не может быть вечной, ресурсы заканчиваются. Взбесившееся руководство России может как угодно грозить бесконечной войной, взятием Праги и разгромом Вашингтона, но самая вменяемая часть российской власти, экономический блок, намертво связана с реальностью, и он упирается в простой вопрос: а где на это всё брать деньги?
Положение, конечно, незавидное, но представим, что у Минфина закончились деньги, а параллельно у Минобороны закончились люди, готовые себя продать за 2 миллиона. И что же, российская власть опомнится и закончит войну? Нет, это так не работает, просто придёт время других непопулярных решений. Придёт время гиперинфляции и быстрого падения уровня жизни, ну и людей нужно будет где-то брать, раз уж за деньги больше не купишь. У этой проблемы нет неполитического решения, никто не скажет: «Ну, 200 тысяч людей угробили, и хватит». Красные линии российского руководства не пролегают через инфляцию. Не выйдет Путин и не объявит, мол, так, инфляция 20%, куда годится? Придётся замириться.
Но кое-что таки случится. Нынешнему балансу, в котором война как будто бы никак не влияет на жизнь большинства граждан России, придёт конец. Вырулит ли система в новый баланс, сможет ли удержать контроль, когда война придёт по кошельки и души большинства россиян, когда она будет идти не на краю империи, а в каждом доме, мы не знаем. Может быть, и вырулит, но такое положение очень способствует прилёту «чёрных лебедей», а значит, что перемены станут вполне вероятными. Будем наблюдать, комментировать и участвовать. До завтра!