Путин у Карлсона. Адекватный диктатор или дед из гаража
Давайте для начала ответим на простой вопрос: почему явно программное предвыборное интервью российский президент даёт американскому журналисту? Путин вообще очень редко даёт интервью, что может показаться странным, ведь из телека он не вылазит. Но если вы попробовать вспомнить формат именно что интервью, глаза в глаза, на двух креслах, то этот формат составляет ничтожную долю реалити-шоу «Стареем вместе», непрерывно идущего уже четверть века. А тут ещё и повод такой, раз в шесть лет поговорить о вечном. Почему не глава «Russia today» Маргарита Симоньян? Почему не начальник «России сегодня» Дмитрий Киселёв? Почему не главный телефюрер Владимир Соловьёв? Почему интервью российского президента эксклюзивно выходит на заблокированном в России твиттере, а не разом на всех федеральных каналах?
Ответ тут прост до безобразия: потому что Путин всю свою информационную прислугу презирает. Давать интервью им – для него это всё равно, что отчитываться перед собственной кухаркой. Путин прекрасно знаем тим цену, они тоже знают своё место в пищевой цепочке. Они именно что обслуга, а Такер Карлсон для советского бюрократа Путина – полномочный представитель вашингтонского обкома, разговор с ним – это статус, это игра с большими мальчиками во взрослой песочнице. Обслуга не берёт программные интервью у шефа, роль обслуги – смотреть в рот, ловить каждый взгляд и жест статусного туриста. Обслуга расстилает ковровую дорожку не для того, чтобы самой по ней идти.
Теперь перейдём к сути. Всем, кто не вчера родился в России, этот разговор с Карлсоном не открыл ничего нового. Любой из нас уже давно знает путинские любимые темы. И вот этот, тот факт, что перед нами всё тот же дед из гаража, вообще-то необычно.
Сколько бы мы ни наблюдали за Путиным, у него всегда сохранялось одно важное качество: поразительная пластичность. Кем сегодня будет Путин, зависело от того, кто его слушает. На экономическом форуме, выступая перед бизнесом, Путин либерал и даже почти либертарианец. Он за приватизацию, защиту прав собственности, сокращение государственного давления на экономику. Милтон Фридман им был бы доволен, гордился бы. На ежегодной прямой линии, отвечая на вопросы провинциальных пенсионеров, Путин – государственник, этатист и добрый царь. Вручную отапливает подъезды и выплачивает пособия, раздаёт поручения, наказы и требования всем подряд, давая всем понять, что в России существует не только частная собственность и разделение властей, но и один-единственный частный собственник, держащий всю власть безраздельно.
Внутренней публике он проповедовал угрозу извне, внешней же – открытость, сотрудничество и стремление к интеграции. На коллегии ФСБ и за трибуной Бундестага перед нами были два абсолютно разных человека. причём второй ещё и по-немецки говорил, не беспокоясь, что выступление перед чужим парламентом на чужом языке как-то умаляет скрепы.
Отсутствие убеждений как таковых, веры хоть во что-нибудь, свойственное советскому человеку в целом, а уж тем более – советской номенклатуре, позволяло Путину подстроиться под любую аудиторию самым нативным образом. Он всем говорил то, что они хотели услышать. Теперь же Путину как будто без разницы, с кем он разговаривает: с силовиками, разделяющими его картину мира, с чиновниками, студентами или иностранцами – его комплект тем и мнений не меняется. Это важная перемена последних двух лет.
Разговор с Карлсоном тем и интересен, это ж насколько нужно зациклиться на собственных исторических бреднях, чтобы выдать заморскому журналисту двадцатиминутную лекцию о Рюрике, крещении Руси, Богдане Хмельницком, развале СССР и Польше, вынудившей Гитлера начать войну. Да, Путин уже несколько лет говорит ровно это слово в слово, путает даты, фамилии, топонимы, границы, войны и их участников. Помещает персонажи во времена, когда они либо ещё не родились, либо уже умерли. Цитирует переговоры тех, кто никогда не встречался. Всё как положено историку-любителю. Вот только обычно он это рассказывает людям, которым некуда деваться. Несчастным бюрократам, которые застыли в позе усидчивого школьника с прямой спиной на послании Федеральному собранию – ни уйти, ни заснуть, ни в телефон залипнуть. Он это говорит по телевизору, который сегодня единственное окно в мир для миллионов людей. Говорит подневольным студентам, заводским рабочим, говорит на заседании правительства, говорит всем, у кого нет опции закрыть вкладку или поставить заунывный бубнёж на паузу. Но здесь-то он обращается к американской аудитории, к аудитории, которая будет смотреть это в интернете. То есть, американцам предлагается во всех подробностях узнать о крещении Руси и раздаче земель большевиками, американцы должны проникнуться темой и разделить точку зрения Путин после того, как им в уши налили отдалённых дат и неизвестных фамилий, безо всякой связи и структуры. Для нас с вами это поток исторической нелепицы, для американской аудитории это просто поток слов через запятую.
Такер Карлсон, по идее, должен быть для Путина не простым, а очень простым собеседником. Он вообще не интервьюер, он не брал интервью в классическом смысле, вытаскивая из собеседника то, что тот не хотел показывать. В его задачи не входило представить Путина зрителям какой-то новой страны. Карлсон – шоумен, он всю свою карьеру построил на скандальных высказываниях и возмутительных утверждениях. Он приехал делать шоу, он приехал снимать апологетику Путина в пику демократической администрации США перед выборами. Карлсон лучше всех усвоил нехитрую истину: хорошо любое упоминание, кроме некролога. Он прекрасно понимает: чем больше его будут ненавидеть оппоненты, чем больше яда выльют на него либеральные СМИ и политики от демократов, чем больше будут полоскать в Твиттере, тем сильнее сплотится его целевая аудитория – республиканцы-трамписты. Записать комплиментарное интервью с Путиным, который развязал самую страшную за 80 лет войну в Европе, который через слово угрожает Соединённым штатам ядерной войной – это, понятное дело, хит, троллинг высшей пробы, гарантированный скандал. Никто мимо такого не пройдёт, это шоу соберёт все просмотры всего интернета. Карлсон не задал ни единого вопроса, который даже с натяжкой сошёл бы за острый, позволял Путину вести интервью, причём так, как тому удобно, не получил ни одного внятного ответа, ни разу на этом ответе не настаивал. Если отдельно распечатать вопросы Карлсона и ответы Путина, то они образуют два разных текста про разное.
Карлсон дал Путину полную свободу высказываться о самом наболевшем, но внезапно это оказалось лучшим приёмом, внезапно шоу превратилось в настоящее интервью, мы увидели совсем не консервативного лидера, который должен понравиться ортодоксальным трампистам, с рассуждениями о традиционных ценностях, крепкой семье, вере в бога и старых добрых временах, когда трава была зеленее, гендеров было меньше, а белых мужиков средних лет не отменяли за приставания к сотрудницам на месте работы. Когда можно было всю жизнь грузить ящики в порту и содержать дом, семью и детей, когда заводы не переезжали в США, шахты не закрывались, а простой человек не конкурировал с роботом и мексиканским иммигрантом одновременно. Казалось бы, Путин – идеальный лидер бунта против часовой стрелки, он официально объявил будущее и все его приметы своими врагами, он дед из плацкарта, чья ностальгия по советскому величию и вкусному мороженому как родная ложится на сердце тех, кто хочет вернуть Америке былое величие. С ним можно побазарить о славных временах Холодной войны, когда всё было так просто и привычно, а главное – девушки любили, и было, чем им ответить взаимностью. Никто не боялся глобального потепления, все больше переживали о ядерной зиме. Никто не строил третьих туалетов в школах, никакие сопляки с крашеными волосами не зашибали сотни тысяч в своих интернетах, пока заслуженному сталевару приходится продукты в Волмарте раскладывать.
Для Путина ведь комфортен не только собеседник, Карлсон, для него комфортна аудитория собеседника, типичные трамписты. У них общая боль, как у них сейчас, у Путина к сорока годам на глазах рухнула система, в которой он кем-то был, а на смену ей пришла реальность, в которой он стал никем – полковником КГБ, таскающим портфель за вчерашним университетским профессором. Просто посидеть поворчать на молодёжь по-стариковски – всё, что от него требовалось. Дровишки для него под это дело Карлсон бы подкинул, не было же какой-то сверхзадачи. Тот Путин, которого мы видели раньше, это бы вне сомнения понял. Понял бы, что у него со зрителями Карлсона и избирателями Трампа есть общие темы для разговора, есть поле разгуляться. Улови Путин эту очевидную параллель – получилось бы искомое шоу.
Но вышло настоящее интервью, Путин раскрыл себя с той стороны, с которой явно не смотрится выигрышно. Он показал нам, что больше не притворяется, что эта бессвязная каша, поток самооправданий, густо замешанный на псевдо-истории и лженауке – теперь не игра на публику, теперь он такой и есть. Дальше поговорим о том, как Путин раскрылся в интервью, а пока небольшая реклама, посмотрите, пожалуйста.
***
Так вот, Путин смотрелся в интервью совсем не выигрышно, выяснилось, что он больше не притворяется. Что все эти самооправдания, основанные на псевдо-истории и лженауке – это больше не игра, это теперь настоящий Путин. Отсюда это не проходящее офигение на лице Карлсона. Да, Карлсон фрик, он сделал карьеру на публичной неадекватности. На конспирологии, на отрицании науки, на пропаганде городских легенд. Он поощрял в своих зрителях худшие качества: ксенофобию, бытовую агрессию, невежество, агрессивное неприятие любой точки зрения. Он подрывает доверие к выборам, к институтам государства, его зрители пошли громить капитолий. Он лично внёс огромный вклад в поляризацию общества, которая доходит уже до настоящей вражды. Его шоу – настоящие пятиминутки ненависти. Его умению доводить себя до истерики позавидует Соловьёв. Карлсон – обидная карикатура на консервативного спикера, в его репертуаре имеется всё, что можно себе представить: от нетерпимости к мигрантам до ковид-диссидентства. Но он именно что шоумен, он фрик в рабочее время. Его мнимая ненормальность превращается в десятки миллионов долларов дохода от проектов, в огромные тиражи книг, в продукты мерча. Вовремя прочухав перспективную нишу, Такер превратил себя в корпорацию по производству неадеквата, но сам он при этом совершенно адекватен. Для него, видимо, стало полной неожиданностью обнаружить напротив себя совсем не то, что он ожидал.
Предполагалось, что собеседником будет прожжённый циник-диктатор с абсолютно гибким позвоночником, способный принять любую позу и понравиться любой аудитории. Вместо этого Карлсон увидел прямо настоящего деграданта, который за четверть века настолько заврался и заигрался, окружил себя такими лизоблюдами, готовыми внимать любой ахинее, что транслирует эту ахинею по кругу, не различая собеседников. Наша проблема в том, что Путин сходил с ума у нас на глазах. Это как с людьми, которых видишь каждый день: сложно заметить в них какое-то постепенное изменение. Только расставшись на какое-то время и встретившись снова, понимаешь: офигеть, нам, оказывается, уже не по 20 лет. Так же и с Путиным: если посмотреть видео начала нулевых, на них бодрый молодой западно-ориентированный бюрократ, больше похожий на финансового менеджера, чем на чекиста. Он как будто даже не родственник тому мурлу, что сегодня извергает из себя только клинический бред. И это случилось не в один день, речь Путина и его поведение наполнялись идиотизмом постепенно. Сначала за его бредом виделась чистая политтехнология, подстройка под аудиторию. Но мы упустили тот момент, когда бред перестал быть бантиком, каким-то украшением речи и просто впитался в личность Путина, когда Путин стал бредить безо всяких на то причин.
На наш взгляд, на интервью Путин как Путин, бредит вроде не больше обычного. Но у Карлсона-то взгляд свежий, он эту ряху каждый день не видит – и сидит в полном офигении, дескать, дядя! Ты что, чёрт побери, такое несёшь? Я приехал делать из тебя адекватного лидера, бессовестно оболганного либеральными СМИ по указке Байдена. Ты зачем мне суёшь письма Богдана Хмельницкого? Ты зачем нас обоих топишь? Почему всё выглядит так, что либеральные СМИ, оказывается, очень сдержаны в оценках? Ведь разговаривать с тобой должен не претендент на президентское кресло с США, а санитар. Я тут изо всех сил кручусь, думает Карлсон, удобные темы тебе подсовываю, но ты ж буквально шанса не даёшь, ты ж шпаришь монологами. Я всю свою карьеру построил на бесконечно агрессивной околесице, на эмоциональных бессвязных спичах – но даже мне приходится сидеть с лицом лица и жалобно скулить, дескать, я потерял нить повествования, о каком сейчас веке вообще говорил господин президент, и почему не о двадцать первом, блин?
Такер Карлсон – феноменально неприятный персонаж, но вот то выражение лица, как у ленивца Сида из «Ледникового периода», нам нужно запомнить, потому что Карлсон – человек со стороны. Он не притёрся и не обвыкся со странностями президента России. Он видит перед собой сумасшедшего и с непривычки не спасает даже многолетний опыт – он реагирует на Путина как на сумасшедшего. Это очень важное осознание должно бы сейчас прийти не только к американскому шоумену, который как приехал, так и уехал. Этим пониманием должно осенить путинское окружение, всех, кто видит Путина на новые шесть лет. Потому что все вы, граждане чиновники, силовики, олигархи, теперь имеете дело не с хитрожопым рациональным автократом, который если и строит из себя буйного – то строит в свою пользу и мыла не ест. Теперь вы имеете дело с тем, что в результате то ли безнаказанности, то ли изоляции, или просто из-за возраста в сочетании с неограниченной властью, он действительно зациклился на одной идее. Он живёт там, где потерялся Карлсон, между Рюриком и Лениным. Бесполезно гадать о завершении войны и вообще хоть о каком-то возвращении к норме, апеллируя аргументами из реального мира. Что Путину выгодно, а что нет, каким образом он может выйти из ситуации – теперь этот пенёк говорит с вечностью. В мире, где поляки спровоцировали Гитлера на Вторую Мировую, не имеют значения ваши статусы, миллиарды, свобода и жизнь, их нет в старческих фантазиях. А всем, чего там нет, легко можно пожертвовать.
Шесть лет назад, когда вы его вели на прошлый срок, Путин таким ещё не был. Срок этот заканчивается так, как заканчивается – огромной войной, которой не видно ни конца, ни края. Теперь вы хотите продлить это ещё на 6 лет, за которые Путин не станет ни моложе, ни умнее, ни ближе к ментальной норме. Понятное дело, что вам глубоко плевать на Россию, как на территорию, так и на государственное образование, и на людей, которые в ней живут, но вот, что вам нужно помнить. Теперь вся ваша жизнь зависит от того, кто смог привести в полное замешательство Такера Карлсона, вся карьера которого – разговоры с людьми повышенной гнусности, которого, казалось бы, невозможно удивить – но Путин смог. Для вас уже дело не в России, дело в персональном выживании. Самые радикальные перемены в стране не так страшны, как радикальные перемены и прогрессирующая деградация в голове человека, в чьих руках абсолютная власть, а вместе с ней – и ваши тонкие шеи.
До завтра!