Путин на БРИКС. Чем хвастается президент воюющей страны
У нас уже был ролик о БРИКС как об организации, но там мы почти не говорили о текущем казанском саммите, по очень простой причине: о нём действительно очень сложно хоть что-то сказать. Ну да, все обсуждают визит генсека ООН Антонио Гутерриша, но конкретно этот персонаж уже вряд ли может ещё больше испортить свою репутацию, приехал и приехал. Весь саммит – один большой бенефис Владимира Путина, от которого он явно получает огромное удовольствие. Единственный момент, за который можно хоть как-то зацепиться – это финальная пресс-конференция, где Путин хвастается всему миру, как у него всё хорошо идёт с войной.
Начнём с той части, которую можно назвать галлюцинированием. С той, где Путин произносит настолько ошалелые цифры, которые вообще непонятно, где можно выдумать. По словам Путина, Украина потеряла в Курской области около 19 тысяч единиц техники. Понятно, что любая сторона в любой войне сильно преувеличивает потери противника, это нормально – но меру-то тоже надо знать! 19 тысяч единиц означает, что вся Курская область должна быть засыпана уничтоженной украинской техникой. Это больше, чем все потери российских сил от крейсера «Москва» до самого последнего КАМАЗа, которые насчитал ОРИКС за всё время войны. Никакие поставки западной техники Украине даже в сравнение не идут, это просто другой порядок величин. Всем, кто за 2.5 года войны понял, какими цифрами оперируют современные армии, совершенно очевидно, что для таких потерь не иначе, как Вермахт должен воскреснуть и наступать на Суджу.
Почему этот момент нам интересен? Потому что даёт понять, насколько всерьёз можно воспринимать любые цифры из уст Путина. Есть охотники какие-то выводы из этих цифр делать, сравнивать их между собой, искать несоответствия. Но в упражнениях этих нет ни малейшего смысла, такие величины не могут быть результатом неверных докладов, искажённой статистики. Они могут быть только выдуманы в моменте. Это даже на оговорку не спишешь. С чем можно спутать 19 тысяч? С 9 тысячами? С 1900? Любая из этих цифр лежит в пространстве между сильно завышенной и невозможной.
Можно нисколько не сомневаться: если завтра или через 2 месяца Путин будет говорить о том же самом, цифры будут другими, нисколько не похожими на 19000, ни по порядку, ни по звучанию, потому что это выдумка одноразовая, вряд ли он её вообще запомнит. К таким же выдумкам можно отнести разговоры о темпах экономического роста, о людских потерях. Их не имеет смысла всерьёз опровергать, это просто свободное творчество в прямом эфире. Путин говорит то, что, как ему кажется, понравится аудитории. Единственной же, пожалуй, сущностной частью разговора был вопрос о северокорейских военных на российской территории.
Вопрос этот, понятное дело, не был согласован, его задавал журналист NBC, но вопрос такой был ожидаем вне всяких сомнений, потому что это самая очевидная сейчас тема. Вопроса не могло не быть, а значит, и ответ был подготовлен сильно заранее. Помните, у нас было несколько гипотез относительно целей, для которых Путин может заимствовать у Кима солдат? Цели эти не такие уж очевидные, как может показаться на первый взгляд. Во-первых, корейский солдат, будь он хоть трижды рэмбо ко всему подготовленный, будет сильно хуже любого вчерашнего сторожа из «Пятёрочки» из-за языкового барьера. Российский и корейский – это не украинский и белорусский. По контексту носители друг друга не поймут. Понятное дело, что рядовой, сержантский и младший офицерский состав никаких языков, кроме родного, не знают, общение возможно только с военспецами и старшим начальством. А значит, корейцы могут существовать на фронте только как обособленные подразделения или соединения, которые невозможно интегрировать в основную армию.
Во-вторых, из тех сведений, которые имеют подтверждение, речь идёт о 10-12 тысячах, совершенно ничтожная цифра на войне, где Россия теряет около 1000 человек в неделю, если судить только по некрологам, которые в состоянии подсчитать «Медиазона». Кажется, что такие несущественные пополнения как-то не сочетаются с прилагаемыми титаническими усилиями и помпой вокруг происходящего. Позвать к себе иностранные войска в размере одной стрелковой дивизии – явно эскалировать конфликт и дать западным союзникам повод нарастить помощь ещё больше, так это вот зачем, чтобы что? Обсудим это после рекламы, посмотрите, пожалуйста.
***
Продолжим. Раньше одной из гипотез для нас было, что помпа здесь – ключевое слово. Происходящее – пиар ради пиара, этакое лишнее доказательство, что Путин готов не просто продолжать войну бесконечно, но будет расширять её на новые территории и страны. Такой способ ещё раз подчеркнуть свою отмороженность и готовность идти до конца, дескать, бесполезно считать, сколько и чего у меня осталось – снарядов, денег, людей – я в эту войну втяну вообще весь мир и буду вести её бесконечно. Судя по ответу Путина на вопрос NBC, ровно так и есть. Это кокетливое бахвальство в стиле «Ну да, что вы мне сделаете? Ну теперь у меня есть ещё и корейцы». Это типичный путинский стиль издевательства над собеседником. Из самого такого ответа, в принципе, ясно, что, как говорилось в одной известной серии «Ералаша», что в коробке – то и на коробке. Что войска КНДР нужны ровно потому, что это войска КНДР, Северной Кореи. Путин привлекает иностранную армию не потому, что она поможет каким-то реальным целям, а потому, что она иностранная. Пока западные союзники Украины, которые на порядок порядков могущественнее и богаче Путина, месяцами обсуждают, не дать ли ещё ящик снарядов, за это время Путин может зарубежную армию на фронт безо всяких анонсов пригнать.
Остальная часть ответа Путина значения не имеет. Да, он в очередной раз увидел военных НАТО, которые напрямую участвуют в конфликте, эта брехня вполне стандартная, а вот слова, подтверждающие участие северокорейских сил в войне, противоречат прежним стандартам и явно говорят о целях участия войск северокорейских в войне с Украиной, чтобы было.
Пассаж про корейских военных – пожалуй, единственный момент, который имеет смысл комментировать. Единственный момент, который что-то раскрывает, а не является отвлечённым словоблудием. Но само словоблудие тоже довольно характерно. Рассказывая про БРИКС, мы говорили, что это организация без внутреннего содержания. Невозможно объяснить, в чём заключается общий интерес Бразилии и ЮАР кроме того, что Путину нравится играть в международные организации, а правительства этих стран не против ему подыграть.
Весьма характерно, что, отвечая на вопросы по результатам саммита БРИКС, Путин про сам БРИКС толком ничего не сказал. Да, он светился от счастья, но это потому, что к нему приехали – но вот зачем приехали, загадка. Что мы точно понимаем по настроению и по формату ответов на вопросы? Путину происходящее очень нравится, в его картине мира всё идёт хорошо и лучше бы никогда не заканчивалось. Даже самые большие оптимисты не найдут в путинских ответах ни единого намёка на то, что ему интересно прекратить войну, хоть в форме окончания войны, хоть в форме перемирия, хоть в форме фактической заморозки.
Он упивается разговорами о том, как с Россией несправедливо поступили западные страны и как Россия этим западным странам справедливо мстит. Его война – череда сплошных побед с уничтожением невероятного количества техники и личного состава противника, и это полезно понимать. Описывая любые перспективы окончания войны, любые к этому побудительные мотивы – потери в людях, в технике, в деньгах, все всегда исходят из реальности. Реальности, в которой всё наступление российской армии оборачивается гигантскими потерями, а экономический рост отражает лишь бешеный темп раздувания экономики бюджетными деньгами и ведёт к такой инфляции, что даже ставка ЦБ в 19% не способна её остановить.
Но мы с вами говорим о персоналистском режиме, где только один человек принимает решения и слишком многое зависит от того, как он воспринимает реальность, а он светится от счастья. К нему приехали главы крупных государств, у него гостит генсек ООН, которому можно рассказать о продвижении на одних фронтах и окружении противника на других. У Путина украинские танки лопаются, как зёрна кукурузы в микроволновке. У него совсем другая война, не тот ужас, о котором даже воют z-каналы каждый день, не грязь и смерть – а увлекательное шоу, которое он хочет дальше смотреть.
Любые теории о возможных переговорах исходят из того, что все стороны хотят всё закончить и обо всём договориться, просто на своих условиях, хотят выйти с максимальными бенефитами и минимальными издержками. Нет сомнений, что нужно Украине. Нет сомнений, что нужно западным союзникам, но чего хочет Путин? Мы все знаем, как он выглядит, когда ему что-то не нравится. Во время кризисов и катастроф он старается максимально исчезнуть из публичного поля, бубнит себе под нос, когда Пригожин идёт на Москву. Сейчас точно не тот случай, сейчас похоже на то, что он искренне наслаждается ситуацией, будто считает, что настал-таки его звёздный час, что в этой ситуации нет минусов. Так зачем ему мир? Война несёт огромные издержки для страны, Россия её не тянет ни по деньгам, ни по людям, но эти издержки до Путина пока не докатились, он живёт в очень стерильном мире. Там нет сбежавшего от ВСУ «Ахмата» в Курской области, нет мародёров, выносящих дома и автомобили на своей же территории, нет вернувшихся со страны убийц, нет ипотеки от «Сбербанка» по 25% – но есть движение от победы к победе.
Для Путина, которого мы видим на саммите, мир – это риск, а война – очень комфортный статус-кво, в котором можно жить бесконечно. В реальности жить так бесконечно нельзя, это хорошо понимает и Минфин, и Центробанк, но они не принимают решений. Разговоры о мире с человеком, который не то, что желает его на своих условиях, а не желает его вовсе – это очень сомнительная идея, как и любые прогнозы по этому поводу. Можно что угодно прогнозировать, глядя на цифры и факты, но всё это как об стену горох для того, кому десятки тысяч некрологов даже улыбку со рта не сотрут.
Кстати, тем же самым объясняется и дисфункция, которую мы всё чаще видим у российского государства. Ответ на вопрос, как так вышло, что вооружённые люди у всех на глазах делят «Вайлдберриз» – есть, и он очень простой. Для человека, который является единственным арбитром в этой системе, не существует никакой перестрелки в центре Москвы. У него есть свои грандиозные наступления и победы, с утра до вечера. Тот кабинет, где раньше решались вопросы о власти и собственности, превратился в ставку верховного главнокомандующего, где тот, воображая себя то ли Сталиным, то ли Петром Первым, чертит новые границы и думает о разделе мира.
Самая большая проблема таких режимов, как наш – не в том, что власть находится в одних руках, а в том, что, когда их обладатель совсем теряет связь с реальностью, некому привести его в чувство. У системы возникает единая точка отказа, не работает центральный узел и нет никаких институтов, чтобы его заменить. Сейчас мы видим Путина, который с одинаковым удовольствием рассказывает и о боях в Курской области, и о союзе с Северной Кореей, напрочь забыв про необходимость обращаться к реальности. Это тот самый случай и большая проблема режима.
Конструкция, на верхушке которой сидит Путин, совсем не такая крепкая, как ему кажется, но некоторый запас прочности у неё есть. Запас этот оказался больше, чем ожидали на Западе, он не бесконечный – но это только в реальности. В голове Путина, в том мире, в котором он живёт, воевать можно хоть ещё лет 10 – и всё будет только лучше. Как скоро Путин столкнётся с реальностью и что тогда будет, мы не знаем, но время сейчас максимально опасное. До завтра!
Купить книгу Максима Каца «История новой России. От коммунизма через демократию к автократии» на сайте «Эхо Книги»