Пропаганда: с войны вы не вернётесь, зато будете «святыми»
Чем дальше идет война, тем более безумные темы мне приходится обсуждать тут на канале. Те, кто смотрит меня давно или следил за моей политической деятельностью до Ютуба, знают, что я пришел изначально в общественно-политические дела как урбанист. Мне интересно было ставить лавочки в моем районе Щукино, разговаривать про трамваи и тротуары, про деревья в городе и так далее. Чтобы бабушкам было удобно по району ходить пешком, а молодым людям удобно было по нему ездить на велосипеде. В целом, интересно было пытаться сделать жизнь лучше в моем городе и в моей стране.
Совсем не думал я тогда, что дело закончится необходимостью разбирать федеральный телеэфир, где ведущие призывают моих сограждан участвовать в бессмысленной войне и убивать себя на поле боя, чтобы не попасть в плен. Сама эта идея – призывать людей убивать себя по каким бы то ни было причинам – настолько безумна и настолько противоречит всему вообще, на чем построена моя картина мира, что я даже не до конца понимаю, как о ней дискутировать. Причем говорят о ней люди, якобы верующие в бога. В своей вот этой вот ежедневной передаче я стараюсь поднимать важные темы, которые не обсуждаются сейчас в российском телеэфире. И я ничего не могу поделать с тем, что сейчас там обсуждается вот это. Самоубийство на поле боя. Придется нам в этом сегодня с вами разобраться.
Итак, несколько дней назад мы разобрали выпуск передачи «Война и мир» на телеканале «Соловьёв live», посвященный так называемым «Чёрным вдовам» – женщинам, которые выходят замуж за участников боевых действий, дожидаются их гибели, получают за них миллионы рублей «гробовых», а потом выходят замуж за следующих. И так по кругу.
Чёрные вдовы обманом женят на себе одного, второго, третьего. Есть случаи, когда одна на себе женила трёх бойцов, они по очереди погибли, она по очереди получила за них выплаты.
Телеведущие Сергей Карнаухов и Анастасия Кашеварова и гости их эфира обсуждали моральный облик «чёрных вдов» и дискутировали о том, как бороться с таким, типа, по их мнению, постыдным явлением. Я же призвал переключить фокус внимания с второстепенного на главное. Если за три с небольшим года «спецоперации» некоторые предприимчивые россиянки успели похоронить по несколько мужей – может быть, не надо России таких «спецопераций»?
Так вот, один из двух ведущих той программы Сергей Карнаухов посмотрел мой ролик и написал пост. Но, к сожалению, речь вновь пошла не о главном, а о побочном. В начале поста Карнаухов посетовал на своих коллег по цеху, которые занимаются плагиатом и недобросовестно цитируют его программу, не давая ссылок на первоисточник. А затем вдруг поставил им в пример меня. Цитирую:
Даже оппозиционный Кац оказался более интеллигентным и корректным, 30 минут показывая выдержки из эфира. И это верно. Будьте как Кац, будьте лучше Каца.
Эту публикацию затем перепостил в своем канале-миллионнике Владимир Соловьев.
Но я-то показал цитаты из эфира, чтобы те, кто посмотрит мой ролик, могли получше вглядеться в предмет обсуждения, задуматься. Речь же о жизнях людей. Сотен тысяч людей, наших сограждан, которые погибают без цели и без причины. И главное – погибают без конца. Именно это важно. А тем временем соведущий благодарит меня за корректное цитирование.
Между тем, по телеграм-каналам и по z-каналам и по антивоенным разошелся фрагмент из другого выпуска той же передачи. Авторам даже пришлось говорить, что недобросовестные блогеры вырвали цитату из контекста. Давайте посмотрим этот фрагмент. Он длится чуть больше минуты. Посмотрим его, а потом обсудим контекст. Единственное, хочу предупредить, что вставка эта тяжелая и, не знаю, может быть, вам стоит ее не смотреть.
Была такая история, я её впервые расскажу публично. Мне позвонила мать одного бойца и сказала, что… Ну, это, конечно, многих шокирует. Сказала, что его не хотят отпевать. Я говорю: а что случилось? Она говорит: он лежит в гробу, когда мы увидели – у него сквозное отверстие. Он застрелил себя сам на поле боя. Я позвонил священнику и спросил, что случилось. Он говорит: ну так оно, ну вот то другое. Я после этого вывел в эфир богослова, священника, и задал ему вопрос. Я говорю: как так может быть? Парень, который там, на поле боя, в ожидании, что его, не дай бог, возьмет противник в плен, заканчивает свою жизнь как герой, вдруг его признают суицидником и не отпевают. Аид, вы знаете, священник в нашем эфире, он сказал следующее, он сказал, и я это хочу всем нашим бойцам сказать, всем близким, всем, чтобы все это знали и понимали. Он сказал следующее, что этот боец уподобил себя Христу, Он поступил так же, как Господь, потому что Господь тоже мог не идти на крест, но он пошел. Поэтому он не просто герой. Он святой, и потому его должны были отпевать как святого.
21 сентября 22-го года Путин подписал указ о мобилизации. На фронт в принудительном порядке были призваны по меньшей мере 300 тысяч россиян в возрасте от 18 до 65. В то же время у всех контракты с минобороны – у тех, кто по ним служил – стали нерасторгаемыми и бессрочными. Тогда, осенью 22-го года, резко изменилась информационная политика властей. «Спецоперация», которую российская армия проводила якобы ограниченными средствами и вполсилы, внезапно, буквально одним днем превратилась в общенародную войну за выживание нации. Само слово «война» перестало быть запретным для сотрудников госканалов. Сменилась установка. От телезрителя вдруг потребовали не просто следить за локальной «спецоперацией» по телевизору, как за хоккейным матчем, а самолично принять участие в большой войне.
Однако для крупнейшей войны после 45-го года у официоза как тогда не было, так и сейчас нет никакой выверенной и непротиворечивой идеологической базы. И в будущем ее не будет, потому что этой войны нет никаких реальных причин. Но есть большой ассортимент самых разных и взаимоисключающих обоснований для войны, придуманных для того, чтобы каждый пассивный наблюдатель мог выбрать что-то приемлемое лично для себя и продолжить обычную жизнь более-менее в ладах с собственной совестью.
Но разноцветный набор лозунгов не очень-то работает, когда требуется активное вовлечение граждан в войну. Нацисты и наркоманы, подлётное время натовских ракет, биолаборатории и генетическое оружие против этнических русских, заражённые перелётные птицы, необходимость освободить Харьков, потому что это русский город, или стереть Харьков с лица земли, потому что это город украинский, беспощадное месть одесситам за смертью одесситов 2 мая 2014 года, уничтожение русскоязычных городов Донбасса, чтобы никто не смог их притеснять. Все эти тезисы, может быть, и годятся для того, чтобы зритель кивнул телевизору и продолжил заниматься домашними делами. Да и то не очень-то годятся. Но ни один из тезисов не дает зрителю ответа на вопрос: а почему, собственно, я должен рисковать своей жизнью в этой байде?
Тогда, в конце 22-го, официоз решил подойти к этому вопросу с обратного конца. Мол, а кто сказал, что отдать жизнь — это, в принципе, что-то плохое? Кто сказал, что у человеческой жизни есть цена? Чтобы кто-то спрашивал, за что её отдавать или не отдавать. Конец этого года был ознаменован короткой репликой Соловьёва, прозвучавшей на телеканале «Россия-1». Жизнь, — говорит, — сильно переоценена. Перед этим Соловьёв произнёс что-то вроде программной речи на своём собственном телеканале.
Это война. Нет высшей доблести и счастья для мужчины, чем жизнь отдать за Родину, за товарищей своих.
На свой лад этот монолог стали повторять и другие телеведущие, в том числе и Сергей Карнаухов. Тут фрагмент уже весны 24-го.
— Вот некоторые военные говорят даже: мы не хотим с кем-то дружить и привыкать к людям, потому что уже невыносимо, ну, столько людей потеряли, я не хочу никому привыкать. Тоже такая вот есть история.
— Я насколько понимаю, что мы преувеличиваем значение смерти. Сейчас мне кто-нибудь может сказать, что Сергей, да хватит, ты сидишь в студии, а там ребята в окопах. А я настаиваю на этом. Мы преувеличиваем значение жизни. Люди, особенно мужики, всегда рождались и воспитывались с единственной мыслью. Главная доблесть, главная цель мужика. Так меня учили с 17 лет. Это отдать свою жизнь за Родину. Величайшее счастье.
В том же эфире ведущий поднял и тему самоубийств в боевой обстановке. Опять осторожно, может быть, вам стоит это видео не смотреть.
Мы сейчас приняли решение, мы напишем катехизис воина. Потому что парням надо объяснить, что когда он лежит и ждет прилета в fpv-дрона, то пусть стрельнет в себя, пусть не ждет, чтобы он был инвалидом. Это в лучшем случае. А в худшем — мучительная смерть. Зачем? А бояться почему? Потому что пацанам не объяснили, что это не суицид. А это не суицид. Христос тоже мог не идти на крест. Это жертва. Высшая была жертва. Отдать свою жизнь за други своя, за страну, за наш народ, за Бога, за церковь. И поэтому это всё надо написать и объяснить пацанам.
Сейчас тут прервемся на небольшое и актуальное некоммерческое объявление.
***
Продолжаем. Вернемся в нынешнее время.
Сергей Карнаухов и Анастасия Кашеварова приглашают в эфир бойца отряда «Ахмат» с позывным «Аид». Вместе они обсуждают тему военнопленных и быстро переходят к дискуссии о том, в каких случаях российский солдат должен не в плену оказаться, а убить себя, застрелиться или подорвать себя гранатой. Опять тяжелое видео. Опять, может быть, не всем стоит его смотреть.
Отдать жизнь за други своя — это самое высшее, что может сделать воин на поле боя. Это никогда не будет являться грехом, самоубийством. Это, наоборот, путь праведника. Праведника на пути Бога.
Карнаухов настаивает, что ни он, ни его коллеги не призывают российских военных к самоубийству, что являлось бы уголовным преступлением. Они, дескать, не призывают, а дискутируют. Вместе разбираются в тонкостях. Когда, мол, такой поступок необходим, а когда нет. И действительно, приглашённый этот «Аид» предлагает некоторую дифференциацию. Дескать, есть бойцы «Ахмата» — это особая когорта военнослужащих, которые наносят наивысший ущерб украинской армии, и ахматовцам нельзя ни под каким видом попадать в плен. Их там ждёт только жестокое расправа, говорит он. Якобы за всю войну не было ни одного случая, чтобы ахматовец оказался в плену.
Он, подпустив противников, совершил самоподрыв. Он знал, что он попадет в плен, он не мог этого допустить, он совершил самоподрыв, и он для нас герой. Он герой для всего подразделения, потому что он пошел до конца по своему пути войны. Аналогично позывной «Шахид» получил ранение, наступил на мину, понимая, что он может попасть в плен, понимая, что он может стать инструментом пропаганды противника, будут издевательства. Он остался верен присяге до конца. Он достал гранату из жилета и себя подорвал. Это не один, не два, не три случая. Потому что мы себе такого позволить не можем.
В то же время, по словам «Аида», обычные мотострелки и десантники, в отличие от ахматовцев, в плен попадать могут. Сами сдаваться – ни в коем случае, говорит. Всех таких, мол, нужно выявить и карать по статье 352.1 Уголовного кодекса. Но если попали в плен, будучи ранеными или контуженными, или оставшись без патронов – то, по словам «Аида», ничего страшного. Кстати, гость эфира прямо специально ставит чеченский «Ахмат» на ступень выше обычных российских десантников. Проговаривает это не один раз. Даже интересно, что об этом думают бойцы ВДВ, которые вроде как всегда считались элитным родом войск.
Существуют разные подразделения. Понятно, что обычный мотострелок или обычный десантник, который попадает в плен – он, скорее всего, плен спокойно пройдёт. Но те подразделения, которые наносят колоссальнейший вред противнику, которые просто 24/7 за ними идет охота – таких подразделений на фронте много героических. Спецназ «Ахмат» — одно из них. Если мы попадем в плен – он нам не светит. Мы не доживем даже до фильтрации или до доставки в СИЗО. Нас просто замучают еще на поле боя. И мучить нас будут очень тяжело. Нам плен не светит, поэтому мы даже не рассуждаем о том, чтобы в него, не дай бог, попасть. Поэтому попасть в плен обычному рядовому солдату с ранением, который героически исполнял свой долг – в этом ничего такого нет. Это героический мужчина, который сражался до конца, получил ранение, боролся за свою жизнь – и в итоге вернулся и может вернуться на поле боя.
Последнее, что озвучил «Аид», незаконно и ненормально. Согласно международным конвенциям, участницей которых является Россия, никто из освобожденных и репатриированных из плена не может быть использован на действительной военной службе. Но эту норму никто не соблюдает. Военнослужащих после обменов пленными снова отправляют в бой. Да, конвенцию нарушают обе стороны, но российским солдатам и их семьям от этого не легче.
Ведущий Карнаухов — человек верующий и воцерковленный, ну или во всяком случае он поддерживает себе такой публичный имидж. В своем телеграм-канале он рассказывает о многочасовых молитвах за российских солдат, в которых участвует якобы и он сам. Он не раз высказывался о теме мученичества, не раз вызывал смешанные чувства даже у своей аудитории. Вот, например, один из ярких случаев. Хотя тут Карнаухов ведет рассказ от лица знакомого военного священника. Опять контент, может быть, не всем стоит смотреть.
Вот он стоял, и вдруг он говорит: я на рассвете встал, восходило солнце, было совсем раннее утро, начало пятого, и он говорит: я вижу, что земля блестит. Я говорю: как блестит? Он говорит: буквально. Он говорит: кости ребят наших, которые в разные дни погибали, а война же идёт уже третий год, мы про это забываем, они наполнили всё это поле. И, говорит, прошли по ним танки. И мы, когда эту землю уже освободили – вот эти косточки беленькие, они поблёскивают на солнце. Я в какой-то момент понял, что каждый из этих пацанов, многих из которых он помнит – они не просто погибли, они святые. И они святые не фигурально, как вот мы любим вот это… Нет, они в церковном смысле святые.
В одном из своих недавних постов в Телеграме телеведущий, оправдывая свои слова о жизни и смерти, решил рассказать, как он сам когда-то проходил тактико-специальную подготовку. И там инструкторы, мол, в подробностях объясняли, как правильно себя уничтожить с помощью разных видов оружия, включая даже штык-нож от автомата. Этот пост я не показывать, не пересказывать не буду, потому что там прям инструкции. Приведу лишь вывод, который делает в посте Карнаухов после описания этих всех инструкций.
Я, пишет, хорошо понимаю либерду, которая трясётся от слова «смерть». Мы и они два разных мира. Отсюда столько репостов блока нашей передачи, где «Аид» говорит о том, что в его подразделении в плен не сдаются. Думаю, путь самурая — это и наша дорога.
Хм, самурая. Хуерая!
И да, я пишу это без бравады, говорит. Просто пытаюсь пояснить ситуацию. Почему так по-разному все воспринимают тему жизни и смерти. Для многих жизнь – это то, за что они готовы пошло цепляться до последнего. Даже ценой потери своего достоинства.
В этой публикации автор развил мысль, которую ранее высказывал в телеэфире.
Тяжелая же тема. И вот сейчас, когда ты это слышишь – ты понимаешь, что резонанс будет жуткий. У нас огромное количество людей в обществе, которые своими грязными корявыми руками цепляются за жизнь настолько пошло, что иногда даже смотреть неприятно. Ты понимаешь, что и жизнь их недостойна, и смерть будет ещё более позорной.
К сожалению, соведущая Карнаухова Анастасия Кашеварова не дополнила тот телеэфир историей, которую рассказала в прошлом году в своем телеграм-канале. О том, как солдат выполнил заветы телевизионщиков – а потом его семье на этом основании отказали в выплатах, потому что военнослужащий, дескать, был убит не противником. Такие, согласно публикации Кашеваровой, и без церковного отпевания остаются, ведь самоубийц не отпевают. И родных могут оставить ни с чем тоже. Для полноты картины стоило бы это проговорить и в телестудии тоже. Но другую мысль доносят.
До сих пор в ролике я просто цитировал то, что они там говорят в федеральном телеэфире. Такой формат в каком-то смысле мне подсказал сам Карнаухов. Просто изучить телевизионные эфиры и некоторые посты в провоенном телеграме. Посмотреть, как и о чем там люди разговаривают. И добросовестно их процитировать, не вырывая фразы из контекста, упоминая первоисточники. И вот мы цитируем. В федеральном телеэфире вроде как воцерковленный персонаж рассказывает, что в некоторых случаях человеку нормально себя убить. И ругает заодно либералов, которые, мол, слова «смерть» пугаются.
Как либерал, о котором, видимо, там шла речь, хочу сказать в конце следующее. Нет на свете ничего ценнее человеческой жизни. Вашей жизни, жизни других людей. Конечно, государству выгодно, чтобы вы думали, что ваша жизнь ничего не стоит – и тем более, что ничего не стоят жизни других. Потому что так проще подвергать людей огромному риску, отправлять их на войну, заставлять их там убивать других людей – и не обсуждать при этом, зачем все это нужно.
Многие люди рискуют своей жизнью на работе. Это делают пожарные, полицейские, которые борются с реальными преступниками, врачи, которые лечат опасные и заразные болезни. Есть много людей, занятых героизмом на ежедневной основе. Иногда необходимо заниматься героизмом и военным, когда нужно защищать свою страну, свои города от нападений иностранной армии или от террористов. Однако российская армия сейчас ничего не защищает. Она нападает. Ценой огромного количества человеческих жизней, она очень медленно меняет флаг над руинами городов и сел. Смена флага ничего особенно не означает. До того, как эта война началась в 2014-м, никто и документов-то не проверял при проезде чисто формальной границы.
Все эти жизни теряются совершенно просто так. Когда сильное государство сходит с ума, это страшно и тяжело. Именно это сейчас произошло с нашей страной, которая через свой федеральный телеэфир призывает людей на войну за деньги и там же призывает их убить себя, чтобы не попасть в плен. Ну или не призывает, а намекает.
Время тяжелое. И если вы хоть как-то находитесь под риском оказаться на этой войне – ваша задача выжить. Не попасть в армию под любым предлогом, отговорить всех, кого можно. Ну а если уж так вышло, что попали – выжить там. Выжить и никого не убить. Не только себя, но и других людей. Не нужно слушать людей, которые за огромную зарплату из просторных студий в центре Москвы призывают вас жертвовать собой ради ничего.
До завтра.