Погиб президент Ирана. Смерть Раиси — угроза режиму?
19 мая недалеко от границы с Азербайджаном потерпел крушение вертолёт, на борту которого был президент Ирана Ибрахим Раиси. Спасательная операция длилась целый день в условиях густого тумана, и 20 мая стало известно точно: экипаж и все пассажиры вертолёта погибли. Нельзя сказать, что вчера погиб глава государства, ведь со времён исламской революции 79 года главным должностным лицом в Иране является не президент, а высший руководитель, он же рахбар. За всю историю исламской республики рахбаров было всего двое: Рухолла Хомейни и Али Хаменеи, который занимает этот пост с 89 года. Погибший же Ибрахим Раиси – восьмой президент Ирана, он даже не успел завершить свой первый четырёхлетний президентский срок из двух возможных. Казалось бы, неожиданная смерть этого человека, пусть и президента, не должна нанести сокрушительного удара по иранской системе власти, можно же избрать нового просто. Однако произошедшая авиакатастрофа перетряхнула весь баланс сил внутри Ирана, и даже враги исламской республики пока не спешат радоваться случившемуся. Сегодня давайте разберёмся, почему, и как там вообще этот Иран устроен и что там будет сейчас происходить.
Президент Ибрахим Раиси был не просто вторым лицом в исламской республике после верховного руководителя Ирана Али Хаменеи, Раиси был его преемником. Иран представляет собой очень несвободное религиозное государство, но это не персоналистская диктатура. По самой своей архитектуре режим аятолл радикально отличается от известной нам путинской системы. У Владимира Путина не может быть никакого заранее известного преемника. Выстроенная им система власти целиком заточена под него лично и на нём одном и держится. Сам российский президент никак не указывает на своего потенциального последователя и пресекает любые дискуссии на этот счёт, в том числе затем, чтобы никто не переметнулся и заранее не присягнул наследнику.
А вот в Иране в режиме аятолл, тут сам прямо этот термин «режим аятолл» указывает на некую коллегиальность во власти. Даже рахбар, высший руководитель Ирана, обязан учитывать интересы разных групп внутри иранской политической элиты. Рахбар должен думать, что он оставит после себя, ведь с физической кончиной рахбара режим аятолл не должен закончиться. Вопрос, кто будет после Али Хоменеи – не просто легальный в Иране, но вопрос очень насущный, ведь нынешнему рахбару в нынешнем году исполнилось 85 лет. Определить преемника, подготовить его к должности было важнейшей обязанностью Хоменеи. Путём сложнейших кулуарных переговоров он выбрал ту фигуру, которая устроила разные кланы и группировки в высших эшелонах власти, а потом годы напролёт готовил этого человека себе на замену. И вот в результате непредвиденной случайности наследник погиб, а вместе с ним канули и все договорённости, вложенное в него время и усилия.
Чуть меньше проблем было бы, если бы в Иране действовал американский принцип, когда каденцию погибшего президента дорабатывает вице-президент, тогда у аятолл хотя бы был бы в запасе год, чтобы решить будущее режима. Погибший Ибрахим Раиси выиграл президентские выборы в июне 21 года, срок полномочий в Иране – 4 года, следовательно, до лета 25 этот срок по американской логике досиживал бы вице-президент, Мухаммед Мохбер. Он тем самым дал бы аятоллам время подумать, кого выдвинуть на президентскую кампанию 25 года. Однако, согласно конституции Ирана, в случае гибели президента не позднее, чем через 50 дней должны быть проведены новые выборы. Два дня из этих 50 уже прошло, за оставшиеся 48 договориться об удобной для всех кандидатуре президента и преемника рахбара невозможно. Кстати, в нашей конституции написано, что в случае гибели президента или в иной ситуации, если он уходит с должности, выборы должны пройти через 90 дней.
Не будет большим преувеличением сказать, что иранская политическая верхушка в шоке. Пожилой рахбар того и гляди отдаст душу Аллаху, его преемник внезапно погиб, а через полтора месяца выборы, к которым вообще никто не готов. Авиакатастрофа неожиданно поставила перед аятоллами сразу три сложных вопроса: кто будет теперь вторым лицом в государстве, кому придётся стать первым лицом и кто займёт ключевой пост министра иностранных дел, ведь министр тоже погиб вместе с президентом? Неудивительно, что после крушения самолёта аятоллы искренне надеялись, что пассажиров всё-таки найдут невредимыми, потому что вот к такому повороту жизнь их не готовила. Однако в шоке не только соратники погибшего Раиси и не только союзники исламской республики Иран, но и её противники. Дело в том, что на Ближнем Востоке принято поддерживать негласную связь даже со злейшими врагами, принято обсуждать с врагом параметры и рамки вашей вражды. Этот подход недавно продемонстрировала недавняя массированная атака Ирана на Израиль. С одной стороны, уничтожение Израиля декларируется как один из экзистенциальных смыслов существования режима аятолл в Иране. С другой стороны, когда дело дошло до дела, Иран предпринял меры, чтобы удар по израильтянам оказался эффектным, но неэффективным. Об атаке объявили заранее, а в ходе неё были использовали такие средства поражения, которые без особых проблем могут быть нейтрализованы израильскими системами противовоздушной и противоракетной обороны, что всё-таки долетело, так прилетело в пустыню. Всё это дало повод многим зарубежным аналитикам подискутировать о договорном матче между Ираном и Израилем.
Другой враг Ирана – США, но и американцы имеют конфиденциальные каналы связи с иранской верхушкой. Как бы ни ненавидели Ибрахима Раиси в Вашингтоне, лучше иметь дело с хорошо знакомым врагом, чем непонятно с кем. Согласно утечкам в СМИ, только лишь в этом году США обсуждали с Ираном и его отношения с Израилем, и поддержку Тегераном йеменских хуситов, и атаки проиранских прокси на американских солдат в Ираке. Так, издание «Иран Амруз» («Иран сегодня») писало, что официальный Тегеран одёрнул лояльную ему группировку Катаиб Хезболла, которая убила трёх и ранила более 30 военнослужащих армии США на территории Иордании в январе. Это событие вышло за рамки комфортной для Ирана борьбы против Америки. Да, конечно, США – смертный враг, но ведь и меру надо знать. Не убивать же солдат просто так.
Понятно, что гибель любого главы любого государства порождает кучу конспирологии. Ещё не было официально объявлено о гибели Раиси, как нашлись спикеры, назвавшие убийц. Ими стали, конечно, американское ЦРУ и израильский Моссад. Правда же в том, что США и Израиль на уровне своих правительств отнюдь не так уж и рады внезапно возникшей неопределённости.
===========================================
Так что же теперь дальше-то там будет в политическом смысле? В Иране параллельно существует две системы власти, религиозная и светская, причём светские политики не могут претендовать на религиозные должности, а религиозные деятели на светские посты избираться могут. В недавней истории Ирана бывали моменты, когда светская власть хоть немного уравновешивала влияние рахбара, однако на выборах 21 года аятоллы протолкнули на светскую должность президента не просто религиозного лидера, а резко консервативного деятеля с характерным бэкграундом. Стоит сказать пару слов о прошлом Раиси. В 88 году бывший рахбар Рухолла Хомейни инициировал масштабные репрессии против своих политических противников. За считанные месяцы были казнены от 2.5 до 30 тысяч человек. Организацией убийств занималась специальная комиссия, прозванная комитетом смерти. В ней было четверо, и один из них – вот ныне погибший Ибрахим Раиси. В ту пору он был заместителем генпрокурора. Участие в таких делах и вызвало критику многочисленным соболезнованиям, которые лидеры западных стран выразили в связи с его гибелью сейчас.
Впервые Раиси баллотировался на выборы на пост президента Ирана в 2017 году, он тогда проиграл гонку действующему на тот момент президенту и более умеренному политику Хасану Рухани, причём Рухани не был светским лидером, просто среди иранского духовенства есть как радикалы, так и условные либералы. Радикал Раиси стал президентом со второй попытки в 21 году, когда Рухани уже по конституции не мог идти на новый срок, а других более или менее умеренных и либеральных политиков до избирательной кампании просто не допустили. После этого оппозиционно настроенные граждане, в основном, приняли решение бойкотировать выборы. Расстановка сил в Иране, казалось бы, тогда обрела свой законченный вид, и на должности рахбара, и на посту президента исламские ультраконсерваторы, причём первый готовит второго в преемники. Что будет с балансом сил после авиакатастрофы, никто не знает теперь.
Режиму аятолл сейчас вовсе не упал политический кризис, слишком свежа память о широкомасштабных уличных и институтских протестах 22-23 годов после гибели Махсы Амини. Об этих событиях у нас было отдельное видео. Меньше месяца назад за участие в протестах приговорили к смерти иранского рэпера Таумаджа Салехи. Для нового поколения иранцев, как и для прогрессивной части общества из крупнейших городов, Салехи – не просто рэп-исполнитель, а человек, выражающий их настроение, свободный голос людей. Приговор ещё не приведён в исполнение, а учитывая новые обстоятельства и случайно возникшую политическую турбулентность, смерть рэпера может спровоцировать новые волнения. Добавим к этому товарный дефицит и продолжающиеся акции гражданского неповиновения со стороны женщин.
Новый политический протест произошёл совсем недавно, 11 мая, во время довыборов в парламент Ирана. Оппозиция в стране традиционно протестует ногами, просто не приходит на избирательные участки. Назвать такой протест эффективным, мягко говоря. нельзя. Так религиозные консерваторы с лёгкостью набирают большинство голосов, ну потому что оппонент-то не приходит. Но всё же бойкот 11 мая достиг феноменальных масштабов. По данным столичной газеты «Фархих тиган», в Тегеране довыборы проигнорировали аж 92% избирателей. Если хотя бы часть из них отказались бы от заведомо проигрышной тактики бойкота и перешли бы к активным протестным действиям, режим аятолл могли бы ждать серьёзные потрясения.
Смерть потенциального преемника высшего руководителя страны – штука неприятная для любого политического режима. Смерть такого человека неизбежно ведёт к переделу властного ресурса, к войне властных кланов, к внутренней нестабильности. Но важно понимать вот какую штуку: Иран – редчайший пример не персональной, а институциональной автократии. Там всё завязано не на конкретных людях, а на две вертикали: политико-идеологическую под контролем религиозных деятелей, и рационально-бюрократическую – правительство, возглавляемое избранным президентом. Обе вертикали дожили до наших дней со времён исламской революции, рационально-бюрократическая пережила восьмерых президентов, политико-идеологическая успешно прошла смерть своего основателя Хомейни. Одна из вертикалей основана на идеологии, на настоящей идеологии. Прямые наследники исламской революции – это вам не верхушка РПЦ, они действительно во что-то верят и руководствуются не только мотивами личного обогащения, им важно сохранить режим в его фундаменталистском виде. Вторая же вертикаль основана на процедуре выборов, одни начальники сменяют других.
В этом и есть уникальность иранского режима: весь объём власти в нём не сосредоточен в одних руках, а значит, он не рухнет в момент, когда эти руки разожмутся по естественным причинам. Грозит ли Ирану политический кризис? Грозит, но для системы, основанной на институтах, политический кризис – это не равно политический коллапс. Вот в развитых демократиях вообще чуть ли не каждый день кризис – то бюджет принять не могут, то президента посадят, но это не разносит всю государственную систему в щепки. Политический кризис для демократии – совершенно нормальный этап политического развития.
В Иране всё, конечно, гораздо сложнее, однако совершенно некорректно сравнивать Иран с Россией. Путин разрушил все институты, он врос в систему, стал её жизненно важным органом. Вытащи Путина – система прекратит своё существование, никакого Путина-2 в ней быть не может. А вот погиб Хомении-2, явный принц, наследник престола рахбара – политической системе Ирана придётся напряжённо и быстро соображать, кем занять его место, ведь 85-летний нынешний руководитель не вечен. Иранский режим – не демократия, он стоит на бесчеловечных принципах и держится вопреки желаниям и интересам большинства иранских граждан. В отличие от демократических правительств, подобная турбулентность запросто может закончиться для него революцией и полным сносом всей государственной конструкции. Но произойдёт это совсем не гарантированно.
У иранских чиновников, в отличие от российских, есть два очень важных преимущества. Во-первых, официальный преемник в их системе в принципе возможен. Возможно само существование такой фигуры. Во-вторых, какой бы властью ни был наделён верховный правитель Ирана, в его руках не вся власть. Большая её часть – да, но всё-таки часть. Система Ирана не сводится к одному лишь рахбару, а значит, она может выстоять в момент временного вакуума на месте главного начальника. Получается такой вот парадокс. Если ты хочешь, чтобы система устояла в момент жёсткой посадки твоего вертолёта, то придётся построить такую систему, которая тебя и без вертолёта может посадить, и наоборот.
Пара слов для аэрофобов, ну потому что любая такая большая катастрофа с погибшим, тем более высокопоставленным человеком, пробуждает у людей страх летать, а он присутствует у 30% населения. Так вот, не беспокойтесь. Гражданская авиация в целом безопасная штука для всех, но если есть те, для кого она опаснее, чем для всех остальных – то это главы государств и приравненные к ним по рангу граждане. Только пилоты, перевозящие важных персон, могут позволить себе положить с прибором на все регулирования воздушных перевозок оптом: летать в условиях ниже минимума по видимости, летать в горах, снижаться ниже минимума безопасной высоты на посадке, как пилоты Качинского, игнорировать процедуры, не читать чек-листы. Всё то, за что обычного пилота уже трижды лишили бы лицензии, перевозчики випов могут творить сколько угодно, ведь единственный начальник, чьи инструкции имеют для них значение, сидит у них за спиной. Когда решения принимает не пилот, а пассажир, а задача людей за штурвалом – просто выполнять их любой ценой, это очень опасная ситуация. Поэтому главы государств гибнут в авиакатастрофах намного чаще, чем обычные граждане. Тем более эта ситуация становится опасной, когда большого випа из страны, сидящей под глухими санкциями десятилетиями, везут на пожилом американском вертолёте.
Короче говоря, если вы не большой начальник в стране-изгое, если ваш вертолёт не обслуживается добытыми на чёрном рынке запчастями, если ваш пилот не вынужден обслуживать все ваши хотелки – то летайте себе спокойно. А вот если вы довели свою страну до такого состояния, что никто уже за давностью лет не знает, на каких пластырях и суперклее держится президентский вертолёт – то всё равно спокойно летайте, общество только выиграет. До завтра!