Ожидание инфляции
Тут опять надо вспоминать Милтона Фридмана. Российский центробанк оставил ключевую ставку в 16%, а инфляция – 8%. Это, казалось бы, даёт довольно фантастическую “реальную” ставку в 8%. “Реальная ставка” – это разница между “номинальной” (то, чем управляет ЦБ) и уровнем инфляции. Такая реальная ставка должна сильно подавлять деловую активность.
Фридман (и его современники) правильно понимали, что для уровня инфляции очень важны “инфляционные ожидания” – то, какой инфляции ждут граждане. Судя по тому, что делает ЦБ, он считает, что инфляционные ожидания высокие. Возможно, они и вправду высокие и этим и объясняется кредитный бум, который наблюдается в данных. Легко брать кредит под высокий процент, если ожидаешь, что инфляция его обесценит.
Кроме того, рост кредитов, видимо, связан с всё большим распространением субсидированного кредитования. Надо понимать, что субсидированный кредит (трансфер государственных денег владельцам какого-то бизнеса) – это вовсе не обязательно кредит по льготной ставке. Это может быть кредит по полной ставке, но при этом с негласным пониманием, что он будет пролонгирован в будущем.
Наконец, подавления деловой активности за счёт высокой реальной ставки не происходит и из-за того, что особой активности нет. Высокая активность в ВПК и связанных секторах – из-за мощнейшего увеличения расходов. Тут даже и субсидированные кредиты не нужны при субсидированном спросе.
Кроме того, в отраслях “регрессивного импортозамещения” выросла доходность – барьеры на международную торговлю увеличивают спрос на внутреннее производство. Конечно, этот процесс убыточен для страны “в целом” (импортозамещение – это трансфер от миллионов потребителей владельцам предприятий), но повышает реальную доходность в защищаемых барьерами секторах.
В итоге высокая, при такой инфляции, номинальная ставка ЦБ понижает активность в тех секторах экономики, которые правительство не волнуют. По той же причине она и против инфляционных ожиданий особо не действует.