Оставлю как наблюдение
Возможно, я круто ошибаюсь.
Или же, напротив, через какое-то время напишу о том, как качественными методами, находясь на расстоянии от объекта исследования, оказалось возможным зафиксировать перелом в общественном мнении.
Все это в ситуации, когда количественные опросы никакой позитивной динамики не демонстрируют. Что, на мой взгляд, в целом нормально. В ситуации автократии и репрессий они отлично демонстрируют социально одобряемые мнения; с их помощью удобно давить на людей, мол, вы в меньшинстве и нет смысла плыть против течения; махать этими данными во вне, подтверждая взгляды тех, кто уверен – в России все безнадежно.
Повторюсь, быть может, что я сейчас круто заблуждаюсь и передо мной эффект ошибки выборки или какой-нибудь еще ошибки, но в марте 2025, по моими ощущениям, что-то случилось.
1. В предыдущие годы формулировки несогласных с режимом респондентов были более обтекаемыми. Иногда я чувствовала себя Алисой: «Как она ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны». Теперь эти формулировки более резкие, четкие и насыщены яркими метафорами.
2. Раньше было больше страха в выражении своего мнения с незнакомцами. Теперь респонденты описывают, как они «прямым текстом посылают куда подальше» те провластные инициативы, которые до них дотягиваются (сбор банок для окопных свечей и т.п.). Также мне рассказывают про тех, кто отказывается вставать под гимн, слушать выступления первого лица и т.п., идя на конфликт с госструктурами.
Это распространяется и на виртуальные пространства, в локальных и тематических чатах стали возможны конфликты по политическим вопросам.
3. Если речь идет про школьников, то все больше упоминается не пассивные, а агрессивные практики сопротивления. Они бывают разные, от отказа ходить на уроки «о важном» до, например, провокации драк, чтобы за плохое поведение наконец-то выгнали из юнармии.
4. В 2023 и 2024 почти не было рассказов о смене взглядов с провластных на оппозиционные. Теперь такие упоминания часты, звучат они в том духе, что «у матери наконец-то открылись глаза».
5. Изменилось отношение к тем, кто возвращается с фронта. В первые годы речь шла только про страх перед ними. Сейчас респонденты подчеркивают, насколько важно случайным образом не оказаться внешне похожим на них (например, едет работяга с обветренным лицом из порта в Москву, его нечаянно могут принять за фронтовика), поскольку «отношение в обществе, мягко говоря, неоднозначное».
6. В публичных сферах, в театрах, в метро, в парках всё чаще можно наблюдать «недвусмысленные намёки» (как их интерпретируют респонденты), включая визуальный протест. Где-то выставлены киоски с надписью: миру – мир; где-то звучат шутки, тонко троллящие режим.
7. Пугалка про «коллективный Запад» стала выглядеть менее убедительно в глазах многих.
8. Больше разговоров про поездки на отдых за пределы страны (желательно – вместе с родственниками, «чтобы они своими глазами увидели»).
9. Больше разговоров про ощущение переломности момента и возможности перемен от самих респондентов, описание схожих чувств у их знакомых и друзей.
10. Снижение напряженности в отношениях с теми, кто поддерживает режим, поскольку все чаще и чаще они оказываются в ситуации, когда дать контраргументы невозможно. (Пример с Америкой в некотором смысле помогает в этом вопросе, но и многие другие тоже).
В ответ на этот текст, уверена, сможете привести массу негативных примеров, честно скажу, у меня самой их вагон и маленькая тележка, некоторые из них просто жуткие.
Но и все же я считаю важным не игнорировать собранные наблюдения и не обесценивать их. Когда какую-то часть реальности выкусываешь, картина перестает быть целостной.