Они не обязаны публично подставляться
Что называется, «больно и смешно» читать некоторые комментарии после первой пресс-конференции Кара-Мурзы, Яшина и Пивоварова. Ах, они ничему не научились, они повторяют мантры про прекрасную Россию будущего, они верят в мирные акции и в население России, которое против войны, ах, они не выразили солидарности с борющейся Украиной и не пожелали ей победы…
Хочется всем этим сильным и боевитым слушателям, эталонам политического мужества, дать ровно один совет – литературный, по обыкновению. Перечитайте короткий рассказ Окуджавы «Девушка моей мечты» – как его мать вернулась из лагеря. Там его сосед, тоже отсидевший, советует ему не удивляться, что мать ничего не рассказывает и вообще почти не говорит: «Там не ты спрашивал, кацо. Там – другие спрашивали».
Они не обязаны рассказывать вам, как именно они будут бороться. Они не обязаны публично подставляться, рассказывая, как они сочувствуют Украине и будет помогать в ее борьбе. Они не обязаны делиться своими планами. Они прекрасно понимают, что имеют дело с фашизмом, а рассказывать фашистам (очень внимательно слушающим) о своих планах и убеждениях – последнее дело.
И этот круг российской истории – тоже последний, потому что каждое ее возобновление после очередного краха было скуднее и заканчивалось быстрее. Политическая система была мертва уже в 1916 году, советская власть наносила ей непрерывные гальванические удары, до 1991 года труп ходил, потом расползся и начал разлагаться. То, что предлагает нам путин, – это зомби-апокалипсис, неизбежное последнее появление маньяка в триллере, после того, как ему уже нанесен смертельный удар. «Даже в кино настоящий маньяк не убивается с первого раза, а в результате изысканных драк прежде лишится руки или глаза».
Партизаны и подпольщики не обязаны излагать обывателям свои политические программы и боевые планы. А борьба давно идет в неполитическом формате, ибо политики там нет. Просто в заложниках у режима остаются тысячи политических заключенных и миллионы жертв стокгольмского синдрома.
А по-прежнему ничего не будет. Этот круг русской истории — девятый.