О стремлении назначить жертву агрессором, а себя жертвой
Насколько же не вытравляем наш русский/российский эгоцентризм! Не успел затихнуть скандал с Горалик, как Маша Гессен наступает на те же грабли. На фестиваль американского ПЕНа приглашают украинских авторов (среди них есть и действующие защитники отечества) которые заранее предупреждают организаторов об очевидной вещи – согласно своим принципам они не могут сейчас выступать на одной площадке с представителями страны, продолжающей кровавые попытки уничтожить их страну, язык и культуру. Организаторы уверяют, что всё будет ок, но прилетев в Нью-Йорк, украинцы узнают, что в программе фестиваля появилась панель «Жертвы тирании» с одним китайцем и аж тремя русскими (почему, к примеру, не с беларусами, или турками, но это ладно), в том числе, с Машей Гессен. Это ошибка организаторов, которые их недопоняли, решив, что принципы касаются только лишь мероприятия украинцев, а не всего фестиваля в целом. Организаторы предлагают украинцам выступить не под шапкой фестиваля, и те отказываются, поскольку, как объясняет потом в Твиттере одна из участниц, они ни в чём не виноваты и не заслуживают такой унизительной сегрегации. То же самое предложено панели Гессен, но те тоже отказываются выступать вне фестиваля. В конце концов, Гессен с товарищами вовсе снимают свое выступление. И всё бы, как и в случае с эстонским казусом, ничего. Случилась досадная ошибка, но её утрясли, можно идти дальше.
Но нет. Начинается скандал. Гессен выходит из правления американского ПЕНа. ПЕН пишет заявление, где выражает сожаление и ссылается на то, что выбирая, кто останется выступать в рамках фестиваля, отдали предпочтение украинцам, поскольку иначе те хлебнут жестких последствий от своего государства, а то и вовсе не будут допущены назад (мне все же не верится, что такое возможно, тут нужно послушать самих украинских писателей).
В журнале The Atlantic выходит статья, выставляющая Гессен и шире русскую культуру в виде жертвы, а украинцев чуть ли не абьюзерами. Гессен рассказывает журналистам о том, как ПЕН подвергся украинском шантажу, и как ей было тяжело, что россиян попросили удалиться из-за большого стола и сесть за маленький, сбоку-припёку.
Но этого мало, вспыхивает очередной огонь в соцсетях, в сторону Украины с российской стороны снова льются обвинения в национализме. Вот, например, что пишет у себя на страничке гарвардский интеллектуал
Михаил Берг:
«…Вообще-то мне Линор Горалик не дочь, а Маша Гессен не сестра, для меня это вполне чужие люди, с которыми меня роднит только то, что мы пишем на русском – в том числе – языке, не любим Путина и дальше по идее должно следовать признание, что мы в этой войне поддерживаем Украину и ждем поражения России.
Да, вроде как так, вот только я хочу сказать, что украинская власть, заставляющая своих граждан дискриминировать писателей и просто людей, пусть и говорящих по-русски по принципу национальности, это мерзкая и отвратительная вещь. Я не знаю, это уже нацизм или только чрезвычайно запущенный случай зоологического национализма, но вставать на эту позицию, значит поступаться принципами, которые лежат в основе всех без исключения демократий и вообще всего того, что в едином порыве встало на сторону Украины, когда на нее напал мерзкий Путин.
Мне отвратительна политика украинской власти, проповедующая национализм подобной складки, но я все равно, безусловно, не встану на сторону Путина, буду продолжать считать его войну агрессивной и неспровоцированной, но мои симпатии к украинской власти на этом кончаются…»
И дальше в том же духе.
Безумие. Украинцы в который раз предупреждают, что не могут участвовать в одном фестивале с русскими – это их законное и совершенно объяснимое право. Организаторы все же случайно приглашают русских. А те (или в случае с Линор не сами они, а их защитники) в итоге превращают себя в жертв тирании украинцев. Ну не смешно ли?
Люди, привыкшие годами доминировать за большим столом, не хотят ни на йоту уступать тем, чьи голоса они веками заглушали. Нежелание пересекаться с представителями культуры страны-агрессора во время продолжающейся смертельной бойни трактуется как зоологический национализм. Откуда у носителей «великой культуры» берётся эта неубиваемая нескромность, стремление назначить жертву агрессором, а себя жертвой? Почему мы так неисправимы? И разве ощущение своего превосходства и отказ нести ответственность за преступления своего государства – разве это не хуже любого национализма?