Новояз — оружие пропаганды
Хлопок, прилёт, задвухсотить, линия соприкосновения, специальная военная операция. Даже если вы не читаете и не смотрите российские СМИ, вы, скорее всего, всё равно выражения эти знаете. Они могут раздражать, кого-то могут смешить, могут звучать как белый шум, а, возможно, вы даже и используете их, пусть даже с сарказмом. В любом случае, вы к ним привыкли и научились читать между строк, видеть за словесными формами их настоящее значение. Зачем тогда ходить вокруг да около, спросите вы? Почему бы тогда не называть вещи своими именами: войну войной, убийство убийством, а фронт фронтом?
Эвфемизмы, или слова-нейтрализаторы, разумеется, есть не только в русском языке, они существуют с тех пор, как человечество решило, что некоторых тем касаться не стоит: секс, естественные отправления организма, смерть – таких табу огромное множество, и они разнятся от культуры к культуре. И, конечно, пропаганда тоже давно пользуется эвфемизмами, чтобы искажать действительность. Нацисты, например, называли Холокост решением еврейского вопроса или окончательным решением еврейского вопроса, и не просто так. Они прекрасно понимали, что заявление «мы собираемся уничтожить всех евреев» недопустимо и едва ли встретит мировую поддержку.
Язык пропаганды хорошо изучен. Джордж Оруэлл в романе-антиутопии «1984» назвал это явление новоязом. Кстати, за основу он взял официальные документы Третьего рейха и сталинского СССР, двух известных на тот момент тоталитарных режимов. Впрочем, не брезгуют эвфемизмами и вполне себе демократические режимы. Например, нападение Хамас на Израиль 7 октября прошлого года некоторые левые западные идеологи называют актом сопротивления, а год назад в Твиттере разразился скандал, когда премьер-министр Ирландии написал про освобождённую девочку-заложницу, что она потерялась, а потом нашлась.
В русскоязычной среде в последние 2.5 года новояз развивается настолько быстро, а его использование выглядит настолько диким и абсурдным, что этим явлением заинтересовались учёные – лингвисты, психологи, антропологи, и социологи. Причина проста: язык не только отражает и описывает окружающую реальность, он формирует наше отношение к ней. По тому, какие слова мы используем в официальном обращении и в повседневной жизни, можно многое о нас понять. Давайте разберёмся, что такое российский новояз, как он изменился за годы полномасштабного вторжения, как им манипулируют российские власти и пропаганда и можно ли противостоять этому влиянию.
В 19 году накануне пандемии коронавируса администрация президента разработала для СМИ целую методичку: набор указаний, как освещать те или иные события. Не то, чтобы раньше можно было говорить всё, что угодно, но тогда эта методичка приобрела свой финальный вид, ею пользуются до сих пор. При подготовке ролика мы опирались на наблюдения Александры Архиповой, социального антрополога. Она изучает язык российской пропаганды, причём настолько успешно, что её удостоили звания иностранного агента. Новояз – явление неоднородное, в нём есть слои или категории, направленные на разные цели и задачи. Архипова выделяет четыре основные категории новояза: супер-эвфемизмы, нейтрализацию, тотальное избегание и дисфемизмы.
Первая и больше всего полюбившаяся властям категория – нейтрализация. Допустим, происходит что-то очень плохое, например, террористы открывают стрельбу в черте города, как случилось недавно в Дербенте. В данном случае мы видим хотя бы реакцию представителя власти на теракт, когда его комментирует глава Дагестана Сергей Меликов, цитирую: «Сегодня вечером в Дербенте и Махачкале неизвестные предприняли попытку дестабилизации общественной ситуации. На их пути встали сотрудники дагестанской полиции. По предварительной информации, среди них есть пострадавшие. Все службы действуют соответственно инструкции, объявлен план «Перехват». То есть, в городе творится чёрт знает что, в городе убиты люди, священнику перерезали горло, а Меликов описывает ситуацию так, будто пьяные хулиганы подрались. Попытка дестабилизировать ситуацию! Кстати, обратите внимание на слово «попытка», мы к нему ещё вернёмся.
Или вот: украинский беспилотник попадает в склад боеприпасов под Воронежем, склад взлетает на воздух, начинается пожар, который наблюдают и снимают сотни очевидцев. Что в это время делает губернатор Александр Гусев? Расчехляет методичку прямо у себя в телеграме. «Ночью произошло происшествие с украинским БПЛА. Пока детонация взрывоопасных объектов продолжается, но пожар уже ликвидировали, пострадавших нет». Произошло происшествие – это такое масло масляное. При этом произошло вроде бы как само, но в инциденте каким-то образом непонятным поучаствовал украинский беспилотник – то ли мимо пролетал, то ли привет передавал. Но ни в коем случае не атаковал склад боеприпасов. Последствия, говорит губернатор, уже ликвидированы, хотя взрывоопасные объекты всё ещё почему-то детонируют. Но вообще всё в порядке, граждане, спите спокойно.
Другой популярный термин – прилёт. Не атака, не удар – а просто что-то прилетело, поэтому были слышны громкие звуки. Но не могли же жители Саратова и в самом деле слышать взрывы от украинской атаки ракетами или дронами. А в центре Курска построили бомбоубежища, назвали их, правда, иначе. «Куряне уже осматривают новые сооружения безопасности в центре Курска. Уход за ними войдёт в обязанности городских спецслужб». В конце заметки чуть ли не издевательство над читателями, делитесь, мол, мнением, как вам – как будто речь идёт не о бетонных коробках, в которых жители будут укрываться от обстрелов, а о новом трамвае, который поехал по городу.
Задача нейтрализации – полностью убрать негативный смысл или хотя бы свести его к минимуму. Граждане не должны лишний раз задумываться, что война, которую затеяли российские власти, пришла и на их землю. Людей нужно успокоить, дать им понять, что всё под контролем и никакой угрозы нет, а если и есть – то вот вам сооружения безопасности, живите и радуйтесь, кстати, как вам? Нейтрализация – любимый приём Владимира Путина. Помните, «она утонула» или как он никогда не называл Алексея Навального по имени? Вторжение ВСУ в Курскую область Путин до недавнего времени и вовсе именовал не иначе, как ситуацией или провокацией или событиями.
«У нас с вами большая повестка по основным направлениям деятельности правительства, но начать придётся с событий в Курской области, как известно, киевский режим предпринял очередную провокацию».
Подчинённые берут с шефа пример. Генерал Валерий Герасимов любые атаки ВСУ называет попытками, причём все эти попытки исключительно неудачные, а российские военные их успешно отражают. Если слушать доклады российских генералов, может сложиться впечатление, что у украинской стороны вообще армии нет, есть бандформирования, которые не ведут боевые действия, а постоянно совершают некие попытки прорыва, причём непременно отчаянные, а вооружённые силы России только и делают, что играючи эти попытки отбивают. В самом крайнем случае, если неприятную правду скрыть уж никак не получается, российские военные отходят на более выгодные рубежи, но ни в коем случае не выступают.
Дальше перейдём к другой категории новояза, супер-эвфемизмам. А пока некоммерческое объявление, посмотрите, пожалуйста.
Мы говорили об одной из категорий новояза, нейтрализации. Категорию вторую иногда сложно отличить от первой. Речь о супер-эвфемизмах. Всё устроено ещё проще: берём плохое и меняем на хорошее. Российские военные не захватывают украинские территории, они их освобождают от нацистов. Не бомбят украинские города, а наносят точечные удары по центрам принятия решений. Граждане Украины, которых Россия бомбит, почему-то стали соотечественниками, и вообще, как известно, происходит не война, а спецоперация, то есть, смысл меняется на прямо противоположный: выходит, что Россия героически спасает мир от нацизма, а не ведёт захватническую войну.
Бывает так, что события не получается описать в героических или хотя бы нейтральных терминах, тогда используется такой удобный приём, как тотальное забвение. Помните, что происходило в российском публичном поле во время теракта в «Крокусе» или когда Пригожин маршем шёл на Москву? Ничего не происходило, по крайней мере, первые несколько часов официальные СМИ хранили молчание. И здесь хотя бы понятно, почему: они либо ждали указаний сверху, либо надеялись, что всё как-нибудь устаканится само собой, и говорить ничего не придётся. Но довольно часто пропагандисты вообще игнорируют события, которые могут подпортить благостную картину. Обстрелы приграничных российских регионов пропагандисты обходили так долго, как вообще было возможно, а когда вообще заговорили – сделали это неохотно, вкратце и в формате «всё в порядке, граждане, это просто обычные ДРГ, мы уже с ними разобрались».
И, наконец, самая большая и наиболее популярная категория новояза, которой пользуются буквально все от официальных СМИ и чиновников до оппозиционно настроенных граждан – это дисфемизмы. Ну кто хоть раз не употреблял слово «мобики» или не называл Путина хуйлом, а Россию Мордором? Украинская сторона тоже не отстаёт, «русня» и «орки» – самые мягкие эпитеты в отношении российских военных, а часто и россиян в целом. Смысл использования дисфемизмов – унизить врага, расчеловечить и показать, какое он жалкое ничтожество. Ну, дальше с примерами не будем, а то нас тут Youtube забанит. В общем, когда все эти слова используются, то получается, что Россия воюет не с государством Украина, а с неонацистским режимом и киевской хунтой – и сразу всё встаёт на свои места, война становится освободительной, захватчики героями, и всё как у Оруэлла: мир – это война, свобода – это рабство.
Новояз – одно из оружий в руках российской пропаганды. Использование его расползается намного шире за пределы эфиров Владимира Соловьёва, и иногда этими терминами пользуются и простые люди, чтобы легче переживать тяжёлые события. Но важно понимать, что всё это придумали. Чтобы манипулировать вами и вашим мнением. Вещи не называют своими именами для того, чтобы вы не обращали на них внимания и проходили мимо или начали считать приемлемым то, что для вас неприемлемо, ведь ни для кого в России не приемлема война с Украиной, бомбёжки украинских городов, массовая гибель солдат российской армии в боях очередную деревню, жители которой три года назад ездили три года назад по внутреннему паспорту к родственникам из соседней деревни по ту сторону совершенно прозрачной границы. Если спросить любого россиянина что три года назад, что сейчас, как он относится к этим явлениям, мы получим однозначно отрицательный ответ. И именно поэтому власть меняет язык, потому что она понимает, что, если описать прямо и честно то, что она делает в реальности, с этим не согласится никто. Новояз – это способ манипуляции. Даже если вы не согласны с моей политической позицией, обращайте на него внимание, не давайте себя обмануть. До завтра!