«Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев»
Вчера, читая об аресте очередного коррупционера из министерства обороны, я вспомнил сакраментальную формулу: «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев». Её автор — бывший глава Госнаркоконтроля и один из самых близких к Путину персонажей первой половины его правления Виктор Черкесов.
Высказанная генералом мысль, строго говоря, не нова. В разных формах на протяжении всей истории человечества её озвучивало множество мыслителей — от Ибн Хальдуна до Вернера Зомбарта, — однако применительно к путинскому режиму максимально громко она прозвучала именно в исполнении Черкесова. Адресовал он её тогдашнему директору ФСБ Патрушеву, окружение которого активно осваивало в тот момент национальные богатства страны, вступив на каком-то этапе в схватку с подчинёнными главы антинаркотического ведомства.
Путин за тот конфликт наказал их обоих, однако Патрушева спустя несколько лет простил, а вот в отношении Черкесова так и не смягчился. Чуть более года назад он умер в безвестности (хотя и не в недостатке) на своей вилле в Италии.
Так вот, до меня только сейчас дошло, почему Путин так и не смилостивился по отношению к верному соратнику. Президент принял ту фразу на свой — ЛИЧНО СВОЙ — счёт. Может и не сразу, но постепенно до него дошло, что она применима и к нему тоже. Вернее — к нему в первую очередь. На протяжении долгих лет он — а вслед за ним и весь его режим — бряцали оружием и упражнялись в воинственной риторике, явно культивируя в себе самоощущение воинов, но при этом де-факто занимались торгашеством — причём в худшем его виде — банально разворовывая богатства страны. Это противоречие требовало разрешения. Чем громче они громыхали своими Искандерами, чем активнее осваивали потоки «Газпрома», «Рос-» и «Транснефти», — тем более нестерпимым оно становилось.
Я думаю, что одним из тех психологических факторов, которые толкнули Путина в войну, стало желание доказать себе и другим: «Нет, я не торговец, я воин. И не какой-нибудь шутейный, а всамделишний».