Мы попали в воронку революционных изменений
Дело не в Путине и не в Трампе. Они – триггеры, но не причины происходящего.
Я как горнолыжник со стажем уже несколько лет использую метафору лавины. Представьте, что в горах много дней идет снег, скапливается, нависает на скалах над ущельем. Лавинная опасность высока, но лавина не неизбежна, может быть резкая оттепель, и снег осядет (а еще ее можно расстрелять с вертолета или из артиллерии и контролируемо спустить, но для этого нужна высокая степень планирования и организации). А теперь представьте, что невзирая на предупреждения, один фрирайдер-мудак едет по этому кулуару, подрезает пласт и спускает лавину.
Является ли он творцом лавины? Нет, она объективна и готовилась всю зиму. Но без него этой лавины могло и не быть.
Так и здесь. Снег наслаивался годами, внутренние процессы в России, Америке, Европе, арабском мире, такие разные по сути, были похожи в одном – накапливался ресентимент, недовольство современным миром, потеря идентичности, ностальгия по старому и понятному патриархальному порядку. И одновременно разрушались институты, унаследованные от прошлой эпохи (та же современная политика, партийные машины, электоральные системы) и монополизированные элитами. И вся эта Weltschmerz, вселенская обида амплифицировалась эффектом соцсетей, формированием закрытых групп идентичности, эхо-комнат, в каждой из которых зрела собственная обида и ненависть к окружающему миру. То есть лавина была готова, и ее бы спустил не один, так другой лыжник.
Та же ситуация была в первой трети прошлого века: накопилась реакция на мир новой технологии и глобализации конца 19го-начала 20го века, на механизированную современность и распад традиционного порядка, итогом чего стал век революций, а за ним и век фашизма, поднявший глубинные слои в десятках стран. И здесь даже не принципиально, Гитлер, Сталин, Муссолини, Франко, это был объективный процесс, разорвавший мир и убивший больше ста миллионов человек, если считать обе войны и чудом не кончившийся ядерным апокалипсисом. По его итогам были созданы нормы и институты, вроде бы гарантировавшие от повторения подобного, но институты это не плотины и не антилавинные барьеры, это всего лишь конвенции, договоренности, и если к ним пропадает доверие, то они бессильны.
Это и произошло 80 лет спустя. Новый навес снега, накопившегося за добрых тридцать лет. Беспечное благодушие хранителей порядка (опять-таки похожее на Belle epoque столетней давности, эпоху перед Первой мировой и ревущие двадцатые). Пара безумных лыжников. И вот лавина сорвалась и с грохотом несется в ущелье, вовлекая новые тысячи тонн снега, сметая отдельные домики и людей на склонах и приближаясь к городу в долине, пока мы в оцепенении смотрим на ее приближение.
И в дополнение – про нашу слепую веру в «институты», которые от чего-то там спасут и сохранят. Но это не жесткие структуры, это конвенции, договоренности людей, разделяющих общие ценности, действовать определенным образом. Они работают не автоматически и лишь до тех пор, пока ценности разделяются, но как только это общая рамка исчезает, институты становятся нефункциональными и неспособны энфорсить свои нормы.
Анекдотический пример – Россия. Годами известный политолог-терапевт рассказывала нам о «спящих институтах», пока все они, не просыпаясь, не переплыли в состояние фашизма и исправно функционируют при новом режиме.
И то же самое с Америкой, с нашей верой в институты, которые хранили ее последние 250 лет и были примером для человечества. Разделение властей, верховенство суда, свобода слова, вот это всё, освященное американской историей и Голливудом. Но это лишь договоренность на основе общих ценностей, а когда ценности радикально расходятся, оказывается, что защищать институты некому – как некому было защитить здание Конгресса от толпы распоясавшейся черни 6 января. Одна часть американский элиты эти институты крушит в азарте национал-большевистской революции, другая часть бессильно наблюдает, даже не пытаясь организовать сопротивление, народ безмолвствует. Наступила эпоха исторического творчества и чрезвычайного положения, которая ставит суверена выше закона, и вся наша наивная вера в «независимые суды», «федеральную систему» и 22ю поправку может оказаться иллюзией.
Я не обещаю, что обязательно так и будет, но надо ясно понимать, что мы попали в воронку революционных изменений, в которой институты, казавшиеся столь незыблемыми, может смести революционный вихрь.
