Мира в пацифистском понимании этого слова добивается только Трамп
Политический язык всегда использует разные слова для своих «разведчиков» и чужих «шпионов». Это не новость и с этим ничего не поделать. Тем не менее любопытно, как некоторые слова в обсуждении «мирного плана Трампа» по Украине стали означать едва ли не свою полную противоположность.
Начну со слов «мир/война» и конструкций об их достижении/прекращении. В начале 2022, когда люди вешали на плакатах и аватарках «нет войне» все выглядело четко и понятно. Путин по своему произволу начал агрессивную войну и казалось очевидным, что он же должен/от него лишь зависит ее прекратить. Строго логически, войну всегда могла прекратить любая из сторон, однако в начале этой эпопеи, в эмоциональном восприятии вся ответственность и все опции прекращения войны лежали на Путине, к которому и были обращены соответствующие плакаты.
С тех пор воюющие стороны много чего натворили и много чем заплатили. Обсуждающие процесс комментаторы, использующие плакат «нет войне», тоже давно оправились от первого шока и имели возможность о многом подумать. В частности, о том, что логически существует два отдельных вопроса: прекращение войны в чистом виде и те условия, на которых она прекратится. Логически безупречное право на ношение плаката «нет войне» имеют лишь те, кто призывает к прекращению войны на любых условиях, в том числе и за счет принятия одной стороной всех условий другой стороны. Логически безупречному носителю указанного плаката, должно быть не важно какой из сторон придется уступить.
Тем не менее фраза «Путин/Зеленский на самом деле не хочет мира», в устах комментаторов разных лагерей на самом деле означают «не хочет соглашаться на наши условия».
Более сложным выражением той же самой подмены понятий является история, когда мировые СМИ вдруг стали инкриминировать администрации Трампа тот факт, что мирный план был написан в Москве, под диктовку Путина с использованием «кальки с русского языка». Иными словами, смещали фокус внимания с интенции о достижении мира на вопрос о том, кому выгодны его условия.
Представим, что вы президент США и искренне хотите добиться мира между Россией и Украиной. При этом у вас отсутствуют серьезные рычаги давления на Россию, но множество рычагов давления на Украину. В этих условиях наиболее разумная стратегия достижения мира — получить требования России, на которые она готова согласиться, а потом принуждать к их выполнению Украину. Если ваша цель действительно обеспечить неважно какой мир, то подобная стратегия логически безупречна, а обвинения в уступках Путину бессмысленны, ибо не имеют ни малейшего отношения к заявленной цели.
Для того, чтобы логически последовательно критиковать Трампа за подобные действия необходимо признать условия мира более важными, нежели сам факт его достижения. Это понятная позиция, которую можно легко обосновать. Однако когда действия Трампа критикует человек, в буквальном смысле сохранивший на своей аватарке лозунг «нет войне», это выглядит непоследовательно, а точнее, нечестно. Гораздо честнее было бы сменить надпись на «нет позорному миру». Подобный лозунг на аватарке вполне правомерен, однако его, по понятным причинам, стыдятся.
Еще больше вопросов вызывает использование термина «безопасность», каковую следует гарантировать Украине. Чья конкретно безопасность и от чего? Интуитивное восприятие этих слов как безопасности населения Украины от повторения российской агрессии и новых бомбардировок очень далеко от реального смысла, который вкладывается в данное слово большинством комментаторов.
За время правления Путина сложился достаточно представительный трек-рекорд о том какие действия являются лучшей гарантией безопасности населения постсоветской страны от военного вторжения России. Это политика в духе Лукашенко, Иванишвили и далее по списку. Своевременные «ку» в адрес Кремля со стороны украинского руководства способствовали бы обеспечению подобной безопасности гораздо проще и дешевле любых сложных международных гарантий.
Очевидно, что руководство Украины и западные политики стремятся избежать именно этого сценария. Иными словами, под формулировкой «безопасность» они в реальности подразумевают не столько безопасность простых граждан от прилета российских ракет, сколько безопасность обитателей Банковой от обязательных к исполнению звонков из Кремля. Это желание также понятно и правомерно, но корректнее называть его «гарантией суверенитета», а не гарантией безопасности. Вроде бы добиваться суверенитета не предосудительно и вполне правомерно, но большинство комментаторов все равно предпочитают использовать искажающее реальный смысл требований слово «безопасность». Суверенитет — это почти всегда про безопасность элит от влияния других элит, оплачиваемую налогами и снижением безопасности простого населения.
В этом контексте наиболее ярким сюжетом являются разговоры о том, что лучшей гарантией безопасности является размещение на территории Украины ядерного оружия.
Помнится, в 1970-80-е в странах западной Европы случались массовые протесты против размещения американского ядерного оружия или ракет определенных типов. Главный тезис этих протестов состоял в том, что размещение подобных вооружений снижает безопасность населения стран, где они размещались. Данный тезис полностью поддерживался программами ряда партий, некоторые из которых и сегодня входят в правительства европейских стран. Этот тезис не бесспорен, и я не готов его отстаивать. Лишь отмечаю, что существует вполне обоснованная точка зрения, о том, что размещение подобного оружия безопасность не повышает, а снижает. И снова, если заменить слово «безопасность» на слово «суверенитет», то все логические противоречия снимаются.
Если ключевым критерием «хорошего мира» является безопасность, то максимально странной выглядят позиции сторон по вопросу признания территориальных изменений. Вроде бы «план Трампа» предполагает, что США в каком-то виде эти изменения признают, а Украина нет, и даже Путин прямо сказал, что не настаивает на подобном признании со стороны Украины.
Если действительно ставить во главу угла обеспечение безопасности и размышлять строго логически, то должно быть все ровно наоборот. У США, как мирового полицейского и гаранта глобальной безопасности, есть все причины считать любое признание территориальных изменений с их стороны опасным и неприемлемым, ибо оно может послужить прецедентом для других желающих поизменять границы. Для Украины же полное признание подобных изменений однозначно увеличивает безопасность, а не признание ощутимо снижает.
Любое не окончательное признание любых новых границ: 1) Повышает риск новой эскалации просто по факту наличия спорных вопросов; 2) Снижает вероятность нового сближения России с западом, особенно при следующем руководстве. Любой новый правитель России окажется в ловушке: для улучшения отношений с западом, ему будет необходимо пойти на непопулярные среди населения уступки в вопросе о территориях, которые могут угрожать его власти. Снижение шанса на прозападный курс в России прямо снижает безопасность Украины; 3) Повышает шанс пересмотра границ силовыми методами со стороны Украины, если власть в России ослабнет; 4) На десятилетия окажет негативное влияние на инвестиционную привлекательность обеих стран.
Удивительно, что данные аргументы практически не обсуждаются и даже российская сторона их сколько-нибудь активно не артикулирует.
Непризнание новых границ это не про безопасность, а про право на реванш. Про справедливость, конечно, тоже. Не спорю, что в оптике международного права любые требования Украины справедливы, а уступки агрессору не справедливы. Однако если ставить во главу угла именно «безопасность» Украины, то подобная позиция ее прямо снижает.
В сухом остатке мы имеем примерно следующее. Мира в чистом виде, в пацифистском понимании этого слова, добивается только Трамп. Мне это крайне удивительно и странно, но сложно иначе интерпретировать наблюдаемое.
Трамп же сдал все позиции, касающиеся глобальной безопасности. В том смысле, что агрессия должна быть наказана, границы не должны меняться силовым образом и прочее подобное. Эти позиции зависят преимущественно от США и практически не фигурируют на переговорах в составе спорных вопросов. (Разве что амнистия военных преступников под вопросом. Это как раз про глобальную безопасность).
Те же вопросы, по которым стороны не могут прийти к соглашению, сводятся к территориям, суверенитету и праву на реванш. Иными словами, лежат в плоскости хардкорной геополитики 19 века или воззрений условного Патрушева. Отстаивать подобные вопросы вполне законно и обоснованно, однако облекать подобную позицию в слова о мире и безопасности — очень большое лукавство. В данном случае я не столько про политиков, у них работа такая, а про разного рода комментаторов, апеллирующих к моральным ценностям.