Мир дешёвой нефти при Трампе. Кто пострадает первым
Дональд Трамп становится постоянным персонажем наших роликов. Влияние его решений на мировую экономику настолько велико, что невозможно воспринимать его так, как мы воспринимали американских президентов раньше – как начальника другой страны. Сначала Трамп объявляет запретительные пошлины. На весь мир практически. Потом откладывает их в введение на 90 дней, но кроме Китая. Объясняя это тем, что народ чего-то перенервничал. А вот на Китай пошлины остаются фантастическими 125 процентами. Рынки лихорадит вверх-вниз, опросы об экономической неопределенности показывают результаты хуже, чем были в разгар ковидного локдауна. То же самое происходит и с предметом нашего сегодняшнего разговора — с ценой на нефть. Ее тоже колбасит. И поскольку, видимо, никто, и Саудовская Аравия в первую очередь, не сомневаются, что мы входим в эпоху дешевой нефти, давайте обсудим, что же вообще делает нефть в наше время такой дорогой.
Нефть — это очень интересный продукт. Ее добыча в мире выросла с 1990 года на 50% – с 66 до 100 с лишним миллионов баррелей в сутки. Несмотря на все попытки стран-производителей контролировать объем и цены, постоянно открываются новые месторождения, совершенствуются технологии добычи. Страны, которые были чистыми импортерами нефти, как, например, США, становятся экспортерами. Картельные сговоры ОПЕК, конечно, оказывают влияние на мировые цены, но совсем не так успешно, как видится снаружи. Как в любом картеле, участники любят немножко втихаря кидануть партнеров. Где-то добыть, где-то продать больше положенного. Да и в картель входят далеко не все производители нефти в мире.
Так каков главный драйвер мировых цен на нефть при значительном росте ее добычи? Драйвер, который позволяет ей оставаться сверхприбыльной – это темпы роста мировой экономики, опережающие всякие возможности по наращиванию добычи нефти. Темпы роста, которые еще с 90-х годов, а уж с нулевых так тем более, улетели в космос в результате той самой глобализации тех самых соглашений о свободной торговле. Благодаря тому самому неолиберальному миру. Нефть — это продукт, которому недостаточно стабильного спроса. Она может приносить настолько огромные доходы только в том случае, если завтра ее нужно будет сильно больше, чем вчера.
Обрисуем схему на самом очевидном примере мирового роста последних трех десятилетий — на Китае. По состоянию на 90-й год в Китае было зарегистрировано 5 миллионов автомобилей. При населении, по официальным данным, в миллиард сто миллионов человек. То есть примерно на 220 человек приходился один автомобиль. И речь здесь не про легковые автомобили, а вообще про все – грузовики, автобусы, спецтехнику, все машины, которые только вообще есть. От самосвала до автозака. Чтобы стало ясно, насколько ничтожно это мало, прямо сейчас в одной только 13-миллионной Москве зарегистрировано 4 миллиона автомобилей. На миллион меньше, чем во всем миллиардном Китае 35 лет назад. В принципе, можно сказать, что 35 лет назад в Китае не существовало такого социально-экономического явления, как личное авто. Ну просто представьте какой-нибудь, не знаю, райцентр на 20 тысяч человек населения, в котором от силы 100 машин. Если среди них вообще есть легковые автомобили, то ездит на них председатель горисполкома и директор совхоза.
История Китая на рубеже прошлого и нынешнего века — процесс выхода миллиарда человек из ужасающей нищеты. Частью этого процесса стала стремительная автомобилизация. Сейчас в Китае зарегистрировано 352 миллиона автомобилей. В 70 раз больше, чем 35 лет назад и в 2,5 раза больше, чем 10 лет назад.
Понятно, что быстрое индустриальное развитие азиатских стран создавало спрос на нефть сразу во всех отраслях. Но можно даже не вспоминать всё остальное очевидное, а просто взять один тот факт, что в результате реформ, которые успешно встроили Китай в растущую глобальную экономику, возникли сотни миллионов новых баков, куда каждый день нужно заливать бензин и соляру. Так вот, если мы возьмем один только этот факт, он даст нам некоторое понимание масштабов роста мирового рынка нефти за последние десятилетия. И даст представление о том, насколько нетривиальные события должны происходить, с какой скоростью должен развиваться и богатеть мир, чтобы цены на нефть оставались плюс-минус стабильно высокими.
Правительство Путина за четверть века получило несколько халявных триллионов долларов. В частности потому, что за это время сотни миллионов человек прошли путь от миски с рисом в бамбуковом сарае до покупки собственного автомобиля. Мало кто выигрывает от успехов глобальной экономики так, как Россия в роли экспортера нефти. Причем, в отличие от многих, выигрывает бесплатно. России не нужно думать, как в этот глобальный мир встроиться, что ему предложить и чем пожертвовать. Россия просто торгует тем, чем всю дорогу торговала. Но поскольку каждый день миру нужно больше бензина для машин, керосина для самолетов, дизеля для кораблей, лака для ногтей, синтетической ткани для одежды, пластика для оконных профилей и фигурок Спайдермена – Россия продаёт всё больше и дороже.
Нефть нужна повсюду. Почти любой объект физического мира, всякие штуки, которые мы можем потрогать руками, в девичестве были бочкой нефти. Чем лучше живет любой человек на планете Земля, тем больше нефти он потребляет. Экспортеры нефти заинтересованы в том, чтобы программист из глухой американской провинции получил оффер в Apple и купил своему ребенку набор Lego. Да не крошечный полицейский участок, а здоровенную коробку с Хогвартсом. Потому что на производство Хогвартса уйдет в 10 раз больше нефти.
Нефть выигрывает от любого роста потребления. Даже если потребление это как бы направлено на снижение потребления нефти. Да, у Теслы нет бензобака, но люди пока не научились делать автомобильную краску из одуванчиков или пластик из кукурузы. Не умеют производить сталь без агрессивных химических реагентов, каковые тоже берут начало в нефти. И несмотря на все успехи альтернативных источников энергии, где тоже без нефти никуда, ветрогенератор без смазки будет работать недолго и несчастливо. Но даже несмотря на все успехи альтернативных источников энергии, две трети электроэнергии в мире всё равно вырабатываются на ископаемом топливе – нефтепродуктах, угле и газе, чья цена тоже зависит от нефти. Если немец решает избавиться от своего дизельного Фольксвагена и купить электрический экологичный электрокар – это тоже для экспортеров нефти хорошо, потому что на цепочку производства и доставки этой Теслы уйдет целая прорва нефти. И заправляться она будет, в общем-то, тоже нефтью, просто через посредническую розетку. Плохо будет, если немец потеряет работу и станет покупать меньше. И не поменяет вообще автомобиль, например. А так, если работу он не потеряет, что именно он будет покупать – бензин на заправке или еду на вынос в пластиковом контейнере – это детали.
Когда мы экспортируем нефть, то нам по большому счету не важно, какие именно отрасли развиваются и на чем богатеют люди. Не важно до тех пор, пока развиваются и богатеют. Мы, как экспортеры нефти, получаем налог на благополучие. В этом и заключается главный парадокс.
Богатея за счет того, что богатеют все, путинский режим считает глобальную экономику своим врагом. Если вслушаться в доктрину российского государства, в ней обнаруживается единственная константа — убежденность в том, что чем хуже остальному миру, тем лучше нам. Это началось не с началом войны. Это всегда так было. Любую мировую нестабильность российская власть встречает с восторгом. Случается какой-нибудь, не знаю, брэкзит – пропаганда упивается злорадством. Ну еще бы. Британцам станет хуже. Они купят меньше новых автомобилей, заправят меньше горючего, построят меньше заводов, станут менее привлекательны для инвесторов. Из чего, видимо, делается вывод: всё, что недополучат британцы – получим мы. А вот хрен там был.
Путинский режим последовательно и системно поддерживает всех радикалов на планете. Ультраправых или ультралевых — это уже детали. Главное, что радикалов. Главное, чтобы это были агенты хаоса, которые декларируют намерение разрушить существующий миропорядок. Например, закрыть границы, выйти из экономических союзов и соглашений о свободной торговле, наказать международные корпорации налогами и регулированием, ограничить миграцию. Любая политическая сила, которая говорит «я разрушу современный мир и либеральные экономики», может рассчитывать как минимум на моральную, а часто и на финансовую поддержку со стороны нашего режима. АДГ в Германии, Трамп в Америке, Народный фронт Марин Ле Пен во Франции. Всякие антиглобалисты, националисты, коммунисты. Любой, кто декларирует подрыв нынешнего глобального мира — большой друг кремлевских старцев.
И это просто невероятно глупо. Ведь мы торгуем нефтью со сверхприбылью. Мы порой продаем бочку нефти по цене бочки молока – ровно потому, что существующий глобальный миропорядок нечеловечески преуспевает. Вот эти либеральные экономисты, вежливые дипломаты, скучные как сохнущая краска умеренные политики. Они создали мир, где мать полола рисовое поле и про лак для ногтей думать не думала, а ее дочь уже летит в отпуск на Бали. Где люди выпивают всю добываемую в мире нефть и просят ещё, где бочку этой нефти готовы покупать в 10 раз дороже, чем она стоит в добыче. Где сколько бы ни добывали, каких бы успехов в разведке новых месторождений и в технологиях обработки не достигали – нефти всё равно нужно больше и больше.
Мы к этому настолько привыкли, что даже вопросами не задаёмся. Но представьте, например, картину «Пчёлы против мёда» или «Водочные магнаты, финансирующие радикальных исламистов». Вот так же примерно выглядит дружба российских властей что с «Немецкой альтернативой», что с американским Трампом.
Экономическая политика администрации Трампа – никакой не сюрприз. Представление о вселенской несправедливости и опасности глобального мира, стремление его разрушить, введя запретительные пошлины — это политика Трампа, прямо задекларированная еще во время избирательной кампании. Чтобы увидеть связь между пошлинами и замедлением мировой торговли, а значит и падением цен на нефть, не нужно быть лауреатом Нобелевской премии по экономике. Сообразительный десятиклассник с четверкой по математике эту связь худо-бедно обнаружит.
Изоляционистская политика США – крупнейшей экономики, занимающей четверть мирового ВВП – приведет как минимум к сокращению роста мировой экономики, а если будет достаточно радикальной, то и к мировой рецессии. Но при любом раскладе цены на нефть упадут. Вопрос тут только в масштабах падения. Вопрос в том, будет ли Россия получать на 10 долларов за бочку меньше или на 50, но денег точно станет меньше.
Это хуже любых санкций. Потому что, как мы с вами позавчера уже обсуждали, сверхдорогая нефть способна поглотить довольно много издержек. Но если рост рынка нефти тормозится или, хуже того, начинается сжатие рынка, если китайские заводы американских компаний вынуждены закрываться, а их сотрудники теряют работу – против этого нет приема. Нефть из сверхприбыльного товара рискует стать обычным конкурентным предложением.
К чему мы это, собственно говоря, всё тут рассказываем? Логику Трампа и близких ему по духу политиков-популистов в развитых западных демократиях хотя бы можно понять. Да, Америка страшно разбогатела, заняв место интеллектуального и культурного центров мира. Да, в сухих цифрах выгоднее снять «Аватар», который за пределами США соберет 2 миллиарда долларов, чем содержать угольную шахту, которая едва себя кормит и травит всё вокруг. Да, американская доля в конечном ценнике айфона многократно превосходит долю тех, кто его реально произвел. И это хорошо. Но всё же не совсем хорошо.
Во-первых, это плохо для всех, кто не вписался в постиндустриальную экономику. Для ядра трамповских избирателей, которые теряют работу на фабриках и в шахтах. Этим работягам не легче совершенно от того, что кто-то сказочно обогащается на продаже знаний и идей.
Во-вторых, это потенциально небезопасно. Потому что случись чего, надумай Китай воевать с Америкой – калифорнийские хипстеры не смогут врагу даже напинать, ведь даже их кроссовки приехали из Китая.
Понятно, что это логика осаждённой крепости и бунт против часовой стрелки, подход к вызовам 21 века с инструментами конца 19-го. Мы логику эту не защищаем, ничего хорошего из нее не выйдет. Но мы не отказываем ей в существовании. США могут сказать: от глобальной экономики, от либерального мироустройства мы приобрели А и Б, но потеряли В и Г. Мы, вот нынешняя администрация говорит, считаем, что потеря В и Г хуже и опаснее, чем приобретение А и Б.
Но вернемся к России и к тому, что она теряет от этого глобального мира. А не теряет она ничего. Россия — это страна, которая во время золотой лихорадки торгует лопатами. Для нас нет никаких побочных эффектов. Просто то, что в начале века стоило меньше 20 долларов, стало стоить стабильно выше 50, а иногда и выше 100. Мы разбогатели, потому что разбогатели все остальные.
Опять же, мы настолько привыкли, что Россия при Путине – антагонист современного миропорядка, что даже не задумываемся, насколько это вообще дикая позиция. Насколько воцарение агентов хаоса в развитом мире – для России и режима Путина хуже, чем для стран, где агенты эти воцаряются. Ведь большой вопрос, когда хаотичная политика Трампа – тарифы туда, тарифы сюда – сделает жизнь среднестатистического американца хуже? США, как любая крупная экономика, до предела инерционны. Эффекты от трамповской политики реально прокатятся по глобусу, реально сократят рабочие места в Китае и Индии тоже не завтра. А вот цены на нефть и, как следствие, доходы российского бюджета снизились уже сейчас. Вот еще никто толком не пострадал, а российский бюджет федеральный – уже точно. Причем пострадал на одних лишь ожиданиях, что рост мировой экономики может сократиться. Еще не сократился, но может. И этого достаточно.
Это, конечно, поразительно, когда политический режим стремительно богател в мире, который строили и поддерживали люди вроде Обамы, Меркель и Макрона. Но этот же режим считает самыми привлекательными партнерами Трампа и Ле Пен. Режим, который максимально выигрывал по либеральным правилам, стремится к их отмене. Ну долбоебы, а? Ну что тут скажешь?
До завтра.