Межсезонье, наши дни
В старом городе, построенном венецианцами, есть бар на пять человек, в котором за стойкой поет Эльза. Эльза делает сангриту, чтобы мы не пили текилу с лимоном словно европейские варвары. Она переходит от Тейлор Свифт к «Порнофильмам», «дайте мне белые крылья — я так соскучился».
«Эхо» объявило
срочный сбор
Поддержите команду
Баром владеет Николай, который много лет жил в Новгороде. У нас находятся общие знакомые из позапрошлой жизни, части из которых нет в живых, а другая из хиппи превратилась в чиновников, обзавелась галстуками и животами, на которые их можно положить. Николай следит, чтобы в плейлисте на YouTube не проникали Шнуров и другие Z-личности.
В городе меня принимает Наташа из Петрозаводска, с которой мы познакомились накануне войны: я ездил в Карелию читать лекцию. Меня встречает Андрей из Ростова, которого я в последний раз видел много лет назад на нашем мирном юге, где еще не летали беспилотники, а госпитали не были полны раненых. Продолжается перекличка городов: кто-то здесь из новосибирского Академгородка, я сообщаю, что за мной — Кемерово.
Бывший депутат из Екатеринбурга, арестованный за «оправдание терроризма», рассказывает мне о своем плане, как спасти Россию. Всем городам, которые покинули эти люди, стало хуже без них.
Студенты университета в изгнании собрались на читку антивоенной пьесы, в соседнем книжном магазине Алексей Уминский отвечает на вопросы публики, а потом феминистки рассказывают о тендерном разрыве в медицине. Сергей из приграничного города рядом с Албанией выставляет на стол дистилляты, которые он делает сам: джин, абсент, безымянный напиток из аронии.
За обедом из окна я наблюдаю, как двенадцать антивоенных священников, разбившись по парам, шествуют на диспут словно ожившая картина Нестерова.
Это межсезонье, наши дни.