Лучше голая вечеринка и один носок на члене, чем в этой бане с пауками
Извините, кто о чем, а мы, провинция, все о том же. Уже и фейерверки праздничные отгремели, и последнюю мандариновую корку моль доела, и Медведев, который Дмитрий и бывший, и Леха, который сосед мой нынешний, прошли все мучительные стадии разговения – от «мразей, выблядков, уродов» до умильной картинки с херувимами, – а провинция гудит, как улей, все угомониться никак не может, обсуждает бриллианты на попе. Не хлеб же, которого иногда нет, в самом деле обсуждать. Это скучно. То ли дело пирожное!
На лестничной клетке и на кассе в «Пятерочке», в трезвости и во хмелю – где бы и в каком бы состоянии я ни был, мне приходилось держать ответ «за подругу Собчак».
Все праздники я отдувался и за носок, и за бриллиант, как будто меня, против воли, назначили рязанским амбассадором этой «голой вечеринки». Сначала, видит бог, я старался не придавать этому значения – ну раз спросили, два… Ладно, думаю, раз людей это так заботит – пусть выговорятся, может, попустит. Потом, когда это приняло системный характер, и каждая кассирша считала своим долгом пристыдить меня, как будто это я надел золотой звезды колпак и пришел в таком видео шокировать благочестивых клиентов «Пятерочки», мне это стало надоедать и я стал мало-помалу отбрыкиваться.
Как говорили древние касимовцы, а я повторил вслед за ними, nolite iudicare, ut non iudicemini. И остался, признаться, непонятым.
Удивительное дело получается – герои не мои, а защищать их должен я. Это же вы, ханжи, а не я, бежали за чипсами в Дикси, потому что их Ивлеева вам прорекламировала, это же вы, а не я, каждую новогоднюю ночь устраивали сеансы магии и впускали в свои дома через голубые экраны этих джиннов, сначала объявляли Киркорова королем, а затем стыдили за то, что он голый. Вы забыли древнее касимовское изречение Noli te idolum facere и заветы мудрых предков и построили кумирни для шаманов и прочих идолов, а поклонившись им – сами же их разрушили.
В какой-то момент я понял кое-что важное про русский народ. У меня две новости – хорошая и плохая. Хорошая – какие бы высокие рейтинги ни были у гаранта, расслабляться ему не стоит. Я часто пишу о том, что Россия – женская страна, и у нее женская стать. А женщина в настроении переменчива и непостоянна – один и тот же мужчина может быть ею как обожаем, так и презираем. «Любовь может быть жестока», – сказал вчера пригвожданный к позорному столбу Филипп Киркоров. И это плохая новость. Россия – Сфинкс, повторил за Киркоровым русский поэт, она глядит, глядит в тебя и с ненавистью, и с любовью! Если б Христу сызнова пришлось непорочно зачаться, но на этот раз не в чреве Девы Марии, а в чреве кассирши «Пятерочки», родиться посреди русской пустыни и проповедовать среди Лёх, боюсь, он бы на своем осле далеко не уехал. Его бы сразу осудили за фейки и оскорбление чувств верующих, мало того – Богородица бы первой на него донесла фарисеям.
Есенин, сам плоть от плоти, хорошо описал этого хлебного Христа с берестяной клюкой.
Я вижу – в просиничном плате На легкокрылых облаках Идёт возлюбленная Мати С Пречистым Сыном на руках. Она несёт для мира снова Распять воскресшего Христа: «Ходи, мой сын, живи без крова, Зорюй и полднюй у куста.
Один Лёха не стал никого осуждать. Он и будет нашим тринадцатым апостолом.
И о реакции на «голую вечеринку». Обещаю, последнее. Не могу молчать – просто это было уже последней каплей.
Прихожу вчера отмечаться, говорю инспектору: поздравлений от вас не принимаю, обойдусь без них, но коль скоро срок мой подходит к концу, через две недели оковы падут, разрешите, уважаемый, поинтересоваться, как технически все это будет происходить. В баню, говорю, сильно хочу – восемь месяцев из-за ваших кандалов был лишен этого удовольствия. Хочу отскоблить тело и душу от въевшейся грязи, а как смою с себя все грехи, так сразу первым рейсом, обновленный и восторженный, в Москву и поеду.
Баня, отвечает инспектор, это дело хорошее, ты зайди-ка к начальнице, как отметишься, она тебя звала на пару слов.
Стучусь к начальнице – разрешите войти. Про себя думаю: нет, про баню даже заикаться не буду – еще подумает чего не то! Захожу сбоку, обтекаемо:
-Хотел, Анна Владимировна, узнать, во сколько приедут снимать оборудование? Мы же меня по этому поводу вызывали?
Чисто гипотетически могу себе представить Анну Владимировну Бородачеву в зеленом жилете «Пятерочки», пробивающей мне творожок. Или в белом пальто, как иные деятельные особы, самонареченные совестью нации. Но она в строгом фсиновсом кителе, в голосе – сталь и скулы, все равно мельничные жернова, двигаются туда-сюда. Я был готов обсудить «голую вечеринку» хоть с самим чартом, но никак не с начальницей ФСИН.
-Ну что, – говорит, – опозорилась твоя подруга Собчак на всю страну?! А я сразу говорила – все бы такие предатели! За Украину воюете!
Дальше я не буду воспроизводить весь тот бред, рожденный в ее воспаленном воображении. Лучше потом посмотрите в моем ролике.
Я бы и списал все на праздники, которые не все пережили (Лёха и Медведев, на удивление, справились лучше, чем она), – но вообще-то она такая всегда. Заботливо раскладывает свои диктофоны по кабинету и провоцирует на ненужные политические разговоры, чтобы под очередную статью подвести. Согласована ли такая самодеятельность с начальством, или это такой искренний душевный порыв – быть доносчиком, я не знаю.
Есть у меня вопрос к ее московскому начальству. Есть у вас такая бумажка – не знаю, по назначению вы ее используете или без, – называется Кодекс этики и служебного поведения сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих уголовно-исполнительной системы от 11 января 2012 г.
Открываем раздел «Основные принципы» и читаем:
Сотрудники <…>, сознавая ответственность перед государством, обществом и гражданами, призваны:
г) не оказывать предпочтения каким-либо профессиональным или социальным группам и организациям
е) соблюдать беспристрастность, исключающую возможность влияния на их служебную деятельность решений политических партий и общественных объединений;
И тут у меня возникает нестыковка. Вопрос следующий – как это соотносится с самодеятельностью вашего сотрудника, которая даже не пытается скрыть своего предвзятого отношения?
Я даже не надеюсь получить ответ ни от ФСИН, ни от родного государства на эти вопросы. Поэтому стою голый – за мной ни кителя, ни мундира, один носок сморщенный, да и тот износился, – и адресую вопрос мирозданию. Я пальцем никого не тронул, чужого никогда не брал, на казенное не зарился, всю жизнь прожил честным трудом. Да и участники той самой вечеринки, как к ним ни относись, тоже никого не ограбили, не убили. Мы, значит, «отщепенцы» и «позор России», а фсиновка, уволенная с наркоконтроля по статье, с мужем-рецидивистом, у которого и грабежи, и разбойные нападения, и браконьерство в крупных размерах, – патриоты и молодцы! Его медаль на грудь, потому что жена отмазала, а мне – браслет на ногу.
А сколько по стране таких нечистых не руку служилых, которые пользуются патриотизмом, как фиговым листком, а лучше сказать – как презервативом, чтобы защитить себя от неудобных вопросов.
Уж лучше голая вечеринка и один носок на члене, чем в этой бане с пауками, где они, быстро перебирая своими мохнатыми лапками, свили свой уютный уголок патриотизма.
Хуже ханжества и фарисейства только казенный, обильно смазанный вазелином и начищенный до блеска патриотизм