Курьёз по-южнокорейски
Вчерашний вечер войдёт в историю. Войдёт как курьёз, примерно как угандийский диктатор Иди Амин объявил войну США, а на следующий день назвал себя в этой войне победителем. Теперь вот южнокорейский президент Юн Сок Ёль попытался с ровного места получить диктаторскую власть, разогнать оппозицию и ввести в стране военное положение. Если бы он регулярно слушал нашу рубрику «Совет диктатору», то никогда бы так не поступил, потому что ну так не делается. Диктатором вообще лучше не становиться (это первый совет, кстати), но, если уж собрался, ну не так же! Давайте сегодня посмотрим, что там произошло.
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
Должность президента Южной Кореи в целом такая же счастливая, как в России должность главы города, если не хуже. Нынешний президент Южной Кореи тринадцатый по счёту. Из 12 его предшественников с 48 года один был свергнут в результате стихийной революции, один был убит собственным охранником, четверо посидели в тюрьме, ещё один покончил с собой. Если хотите бесплатный совет, то, по возможности, ни в коем случае не становитесь президентом Южной Кореи. На благополучие и среднюю ожидаемую продолжительность жизни это решение влияет хуже, чем курение, алкоголизм и недосып, вместе взятые. Корея – не единственная страна, где любят сажать президентов, но вот так, чтобы почти никто не ушёл безнаказанным – такое мало где есть.
То, что случилось вчера днём по европейскому и уже ночью по корейскому времени, можно назвать «саечка на испуг». Первые заголовки выглядели так, будто вот-вот начнётся война на Корейском полуострове, но мы прочитали новости дальше первого абзаца, и оказалось, что Северная Корея тут даже рядом не проходила, что происходящее – просто отчаянный жест президента в попытках сохранить власть, причём отчаянный до комичности. Вся задумка была в том, чтобы парализовать работу парламента и тем самым предотвратить импичмент нескольких ключевых министров и голосование по бюджету. Причём парализовать всё предполагалось физически, введением в Сеул бронетехники и взятием на себя диктаторских полномочий.
Случилось нечто среднее между октябрём 93, когда Ельцин разрешил конфликт с Верховным советом танками, и июнем 23, когда Евгений Пригожин в течение 24 часов покатался на танках по бескрайним российским просторам. Как сказал бы комик Денис Чужой, не прям узурпация власти, а так, попытка захвата: еда, вода, немного бытовой техники. Человек, который в первые пару часов казался королём ситуации: армия повиновалась, парламент парализован, протестующих бьют, по улицам танки катаются – спустя всего несколько часов оказался в полном одиночестве. Парламент смог собраться и отменить военное положение, армия ушла с улиц, а министры отказались подчиняться.
Мы не будем делать вид, что погружены в корейскую очень специфичную политику, но со стороны всё выглядит изрядно комично, конечно. Президент изрыгает наполненные нелепицей угрозы в стиле северного соседа, дескать, мои политические оппоненты – коммунистические лазутчики, которые пытаются свергнуть нашу либеральную демократию, и, чтобы это дело пресечь, их вех нужно уничтожить, а пока, граждане, потерпите немного диктатуры – мы тут спасаем либеральную демократию. Во имя спасения либеральной демократии разом запретить любую политическую деятельность, функционирование парламента, а все партии и СМИ подчинить государству – это, конечно, сильно. Это буквально выпивать за трезвость.
На что вот этот видный мужчина рассчитывал – бог весть, непонятно. В таком деле не каждый укоренённый десятилетиями автократ-то преуспеет, чтобы вот так отменить все институты и забрать власть себе. А он просто президент, не с такими уж полномочиями и оппозиционным себе парламентом. Чтобы выкидывать подобные фортели и всерьёз рассчитывать на успех, нужен полноценный заговор, в котором будут участвовать большая часть государственного аппарата и, как минимум, военные. Чтобы такое получилось, у каждого из тех, кого ты решил скрутить в бараний рог, под окнами должно стоять по чёрному воронку, откуда немедленно выскочат чекисты и арестуют парламентариев ещё до того, как ты успел договорить по телевизору. Нужно уже фактически обладать всей полнотой власти, чтобы такое провернуть. Чтобы средства массовой информации, вот так вот по щелчку, стали подчиняться военному положению – чтобы так вышло, СМИ должны быть под полным контролем и так. Нельзя просто так захотеть стать диктатором так же, как нельзя просто захотеть стать профессиональным боксёром. И то, и другое требует долгой работы.
Чтобы из избранного президента стать диктатором, нужно годами подтачивать и разрушать институты, нужно постепенно, так, чтобы никто особенно не заметил, заменять законодательство, обеспечивая себе всё больше власти. Нужно все государственные институты инфильтрировать зависимыми от себя людьми, нужно подмять под себя крупнейшие финансово-промышленные группы. Недостаточно рассадить своих людей на министерские должности: нужно, чтобы в каждом министерстве, в каждом «Самсунге» и «Элджи» вся вертикаль, вплоть до начальников отделов и цехов, была обсажена людьми, которым в случае твоего поражения грозит секир-башка, ну или, как минимум, уголовное дело. Чтобы машина государства пошла ради тебя на риск государственного переворота, в котором можно и проиграть, а проигравшие в таких делах живут недолго и несчастливо, так вот, чтобы все пошли на такой риск, в системе уже должна быть железная круговая порука. Там должно быть так: нет Юн Сок Ёля – нет Кореи. А ты тут сидишь без году неделю, 2.5 года, и уже полез в диктаторы! Ну разве так делается?
Вряд ли он действительно решил туда полезть. Всё-таки это звучит уж слишком безумно при таких исходных данных. Но это не так, на самом деле, и важно. Важно, что он решил применить диктаторский инструментарий, который у него просто не отрос. Президент одним телевизионным обращением навлёк на свою голову все страдания мира, и, видимо, сейчас получит по этой голове сначала импичментом, а следом, ну, уже по традиции корейской, уголовным делом и длительным тюремным сроком. На примере этого несчастного интересно будет порассуждать о том, можно ли в принципе в этом преуспеть, прямо вот сломать развитую демократию. Сейчас прервёмся на небольшую рекламу и быстро продолжим.
==========================================
Продолжим. Нет вопросов, что молодые демократии, где институты ещё не успели окрепнуть, можно грохнуть в два счёта. Мы это наблюдали на примере нашей страны. С развитой демократией это сделать сложно: не потому, что там какие-то специальные люди живут с отдельной тягой к свободе, а потому что в развитой демократии уже успели возникнуть игроки, заинтересованные в конкуренции. Есть куча людей и групп интересов, которые заинтересованы в правлении. У которых есть ресурс прийти к власти сейчас или в будущем, и им эту перспективу ни заменишь никакой морковкой от потенциального автократа. Это очень мощная система защиты, когда не только оппозиция, но твои собственные министры и депутаты твоей же партии не готовы всецело вверить твою жизнь твоей воле. У них с твоей отставкой жизнь не закончится, у них есть будущее. Развитая демократия с понятной системой сменяемости власти формирует круг тех, кто знает, что когда-то он эту власть получит.
Так люди и институты вынуждены думать о будущем, и это базовое свойство демократии позволяет ей себя защищать. Только в системе, где есть понятная система сменяемости власти, политические акторы могут себе позволить думать о будущем, ведь со сменой лидера система не развалится. Именно будущее, осязаемое и понятное будущее защищает в демократии настоящее. Именно поэтому её так непросто сломать, какие бы страхи по этому поводу ни циркулировали сейчас в западном мире на фоне электоральных успехов радикалов и популистов. Демократия умеет себя защищать самой своей архитектурой. Рано её хоронить, она нас всех переживёт.
Когда начались драматические события в Сеуле, российские журналисты обратились за комментарием к профессору Андрею Ланькову, что было ожидаемо: это самый известный в нашей стране кореевед. В интервью «Газете.ру» Ланьков без политесов заявил, что президент Юн рехнулся, а в разговоре с «Russia today» произнёс фразу, которая не раз звучала на этом канале, правда, по поводу другого политика: «Президент, видимо, забыл, в каком тысячелетии живёт». Республика Корея, в отличие от своего президента, живёт в 21 веке, это одно из передовых государств на планете. Полмира ездит на их машинах, даже самые убеждённые пешеходы точно слышали названия «Дэу Нексия», «Хёндэй Солярис» и «Киа Рио». В России «Киа Рио» одно время была таким же атрибутом благополучия среднего класса, как «Форд Фокус». Возможно, прямо сейчас ваши вещи вертятся в стиральной машине «Элджи», а вы смотрите это видео на смартфоне «Самсунг», ими сейчас пользуется примерно 1 миллиард человек. Глядя на такие успешные государства, легко впасть в иллюзию, будто там проживают и идут во власть какие-то особенные люди, а у нас, мол, народ не тот ,и вообще он заслуживает своих правителей. Конечно, мол, ничего мы не добьёмся, пока не призовём каких-нибудь новых варягов.
В действительности же, человеческая природа одинакова везде. Во всех государствах есть одна и та же проблема. С одной стороны, делегировать политикам достаточно полномочий, чтобы они могли эффективно управлять государством, с другой стороны, их полномочия нужно ограничивать, чтобы они не устраивали в стране произвол. Все политические системы западного образца – это попытка выстроить идеальный баланс между одним и другим. С помощью конкуренции, принципа разделения властей, свобод СМИ и, главное, вовлеч6ённости граждан в политику. Идеал – он на то и идеал, что недостижим: нигде в мире не достигнут идеальный баланс. Людям во власти свойственно хотеть ещё больше власти и как можно меньше ответственности. Они вечно находят способ качнуть баланс в свою сторону. Это не зависит от их гражданства, национальности или вероисповедания, поэтому важнейшее свойство грамотно выстроенной политической системы – это её способность после всякой такой попытки возвращаться обратно к равновесию.
То, что в течение суток происходило в Корее, было стресс-тестом для корейского государства. Вот прямо как по учебнику. Глава исполнительной власти рехнулся, такое бывает, потому что он живой человек. При поддержке подчинённых ему силовиков президент попытался превысить свои полномочия, сопроводил всё это риторикой защиты отечества от иностранных недоброжелателей – ну классика. Но другая ветвь власти, законодательная, сумела ситуацию нормализовать при поддержке неравнодушных граждан, которые, хоть и осознают опасность от северного соседа – Северной Кореи – отнюдь не согласны принимать северокорейскую угрозу как универсальное оправдание для всякого чиновничьего произвола. В политической системе Южной Кореи, безусловно, есть какие-то фундаментальные проблемы: всё-таки ненормальная ситуация ,когда почти каждый следующий президент страны вместо пенсии идёт в тюрьму. Где-то нарушен баланс. По идее, отработавшие свою каденцию президенты должны составлять пантеон уважаемых людей государства, а не список уголовников.
Тем не менее, когда институты гражданского общества выстроены и устойчивы, чехарда на властных верхах спокойно себе соседствует со стабильным развитием государства в целом, с инвестициями и инновациями. Ведь даже очень плохой президент при действующих институтах не может подменить собой закон. Каждый чиновник в Южной Корее знает, что президенты меняются, причём меняются регулярно, и новая власть обязательно спросит, как ты себя вёл при власти предыдущей? Чиновнику выгодно вести себя по закону, что и создаёт ту самую стабильность в целом, которая позволяет гражданам строить планы на годы вперёд, привлекать внешние инвестиции, строить производство с длительным сроком окупаемости – и богатеть. Демократия умеет себя защищать самой своей архитектурой. Рано её хоронить, как мы уже и говорили, а вообще хорошо бы устроить её и у нас в России. До завтра!