“Конформист” через полвека
На днях я вновь посмотрел “Конформиста” Бернардо Бертолуччи. Первый раз посмотрел юношей в советском прокате искромсанную и на 30 минут урезанную черно-белую версию. Теперь фильм цветной и целиком, в американской прокатной версии.
От того первого просмотра осталась память о профессоре философии антифашисте, вынужденном эмигрировать от режима Муссолини во Францию, куда едет его убить его самый талантливый ученик, ставший сотрудником фашистских спецслужб. Возможно, желание посмотреть вновь фильм было вызвано и моим нынешним положением профессора философии, который был вынужден покинуть родину. Близкие ученики, пошедшие работать в структуры власти у меня тоже имеются.
Густой замес фрейдистских сексуальных интерпретаций поведения главного героя, того самого “конформиста” аристократа Марчелло Клеричи, вполне понятный в произведении 29-летнего режиссера да еще в годы Сексуальной революции на Западе, меня интересовал мало. С точки зрения генезиса фашизма, как и иных тоталитарных режимов ХХ века, объяснение мотиваций его сторонников сексуальными комплексами я считаю малоудачным. Приверженность тоталитаризму не изъян подсознания, на который всё легко списать, что и делает в последней сцене сам Клеричи, а злоупотребление свободой, преступно неверный волевой выбор, который следует исправлять духовной работой.
Фильм блистателен с чисто режиссерской точки зрения, но особо важен он для меня тем, что настоящее прорвалось в этом фильме через все принципиальные фрейдистские интерпретации Бертолуччи. Это и есть свидетельство гениальности, когда за умом мастера присутствует Дух, Который он сам до конца может не сознавать, но в силу художественной чуткости и отвращения к фальши, открывает Ему поле деятельности.
Фильм буквально пронизан, на мой вкус совершенно избыточной эротикой (скажем гомосексуальное влечение жены профессора – Анны к юной супруге конформиста ничего не добавляет к главной линии сюжета). Когда-то поэтика Аристотеля требовала для театра единство места и времени. Для кинематографа исполнить это требование практически невозможно, но, думаю, в нем действует иное требование эстетики – единство главной сюжетной линии. Всё обо всём рассказывать в кинокартине нельзя, иначе фильм распадется на череду плохо связанных клипованных эпизодов. Так вот, несмотря на наличие таких необязательных линий главное повествование ведется Бертолуччи очень твердо и последовательно, даже последовательней, чем в романе Альберто Моравиа, из которого заимствован сценарий.
Эта линия – вольное предательство учителя учеником ради карьеры и самоутверждения над ним в акте убийства. Это черное движение духа фашиста Клеричи вызвано его свободным выбором зла. Он выбрал зло соучастия с фашистским режимом Муссолини, с его спецслужбами ради карьеры, ради “нормальности жизни”, ради того, чтобы не стать изгнанником или не сгинуть среди нищего плебса. Слепой диктор фашистского радио – Итало – предлагает ему путь служения Дуче, и Клериче соглашается. Убийство учителя – это подпись кровью.
Но ничего не вышло. Убить профессора Квадри ученик не смог, спасти свою возлюбленную Анну, жену профессора – не решился. Поддавшись духу зла беднеющий аристократ превратился в ничтожество даже в глазах его фашистских коллег, за которых монолог произносит напарник Клериче – профессиональный агент-убийца Манганьелло.
Через пять лет фашистский режим рухнул в Италии. Король отстранил от власти “его превосходительство господина Бенито Муссолини”. Народ с радостью волочит по римским улицам голову циклопической статуи тирана. И мы видим в день низвержения Муссолини, обветшавший дворец Клеричи. Он еще живет в нем с женой Джулией и маленькими детьми. Но уже вынужден сдавать комнаты римской бедноте. Ясно, что в секретной полиции он больше не служит. Выгнали? Ушел сам? Как бы там ни было – он смиренно несет крест своего предательства.
Когда-то, в 1938 г., твердо сказавший на исповеди перед венчанием на Джулии, что он в Бога не верит, Клеричи теперь учит молитве Деве Марии свою маленькую дочь. Страшные события 1938 г. сделали его христианином.
В ночь падения режима он уходит из дома посмотреть на ликование народа, снимает фашистский значок с лацкана пиджака Итало, с которым встретился на мосту через Тибр к замку Ангелов, топчет его. В голове Клеричи простые слова его не очень умной жены, которая “хороша только в постели и на кухне”. На вопрос – ты осуждаешь меня за участие в том убийстве профессора Квадри и Анны, Джулия отвечает – думаю, это было нужно для твоей карьеры. Сам Клеричи видит себя намного глубже и страдает безмерно.
В предпоследней сцене он кричит ликующим римлянам, что фашисты – Итало и его совратитель в отрочестве – шофер Лино, что они убили профессора Квадри и его жену, а не он. И это тоже очень характерно. Зло осознано, но вместо покаяния – обличение других. Услужливое сознание часто делает такой фортель.
В этом гениальном фильме, как бы ни желал в то время фрейдист и коммунист Бертолуччи, простая правда торжествует, потому что только такая правда “лепа” – красива и истинна. Дух, который вел режиссера к созданию фильма – это, безусловно Дух истины, сознавал ли это сам Бертолуччи или нет. Поэтому и через пятьдесят лет я смотрел этот фильм с ужасом и восторгом. Он совсем не только о фашистской Италии 1938-43 гг., он и о сегодняшней России.
И с тоской и ужасом в последний миг, на фоне черного пламени, горящего где-то рядом, Марчелло Клеричи, поворачивает голову и смотрит прямо на нас, зрителей фильма, впервые за всю картину. Он задает нам молчаливый вопрос – а как мы? Мы не продали себя, кто за банальные деньги, кто за самоутверждение, кто ради возможности утвердиться в глазах других? Весь помол дьявола рассыпался в труху. Ничего не осталось.
В романе Моравиа, конформист и его жена погибают под бомбами союзников по дороге из Рима. Бертолуччи отставил Клериче жить. Дал ему шанс для полного преображения или полной духовной гибели. Домысливать финал конформиста надо нам. Как и финал происходящего сегодня в России…