Как может закончиться война
Вопрос, на который в самых разных формах пытаются ответить все антивоенные спикеры – когда всё это закончится? Неважно, о чём идёт речь, об экономике или о фронтовых сводках. Все стремятся прийти к выводу, что надежда есть, что мы не состаримся под новости о мясных штурмах и ракетных ударах. Должна же война когда-то закончиться, что-то же Путина остановит? Я даже не буду браться за вопрос «когда?», на него нет ответа, а любые прогнозы – это ложная надежда. Но о том, почему всё может резко измениться, порассуждать вполне можно.
Для предметного разговора нужно разделить эту тему на три части: военную, политическую и экономическую. Войну невозможно вести, если некому и нечем воевать, если утрачен политический контроль и, если нет денег. Обрушение любой из этих трёх опор войну закончит, но каждую нужно рассматривать отдельно. Финансовую часть мы рассматривали в прошлом ролике, и вывод там простой: поводов надеяться на банкротство войны пока нет, денег на неё хватает. С военной составляющей главная проблема заключается в отсутствии данных, которым можно доверять и на которые можно ориентироваться.
Фронтовые потери и найм новых солдат, потери техники и её производство, расход и поставки боеприпасов – это всё совершенно умозрительные цифры, причём с обеих сторон. Даже у самых ответственных аналитиков цифры эти отличаются не на проценты, не на десятки процентов, а в разы, что делает их наглухо непригодными для анализа. Сколько погибло, например, военных с российской стороны? Благодаря усилиям BBC и «Медиазоны» мы знаем, что не менее 50000, но что это за параметр такой, не менее? Это половина, четверть, треть от всех потерь? Мы не знаем, и авторы добросовестно признаются, что тоже не знают. И авторы добросовестно признаются, что тоже не знают. Они говорят: мы насчитали в публичном доступе более 50000 некрологов, в каковые, видимо, попали почти все погибшие лётчики, другие офицеры, элита армии, у которых есть друзья и семьи, о которых есть кому написать. А вот зеки, которые всю жизнь чалились по зонам, о ком некому вообще вспомнить и черкнуть строку Вконтакте, наверняка в эту статистику попали в куда меньшем количестве. С такими исходными данными любые формы пересчёта – не анализ, а упражнение для того, кто пересчитывает. И уж тем более для анализа не годятся сообщения украинской стороны, отчёты западных разведок и материалы ведущих западных СМИ, слишком разные там цифры, и на чём они основаны, совершенно непонятно.
Учитывая повальное очковтирательство на всех этажах российской власти и пёстрый контингент войск, набранный на разных условиях, сомнительно, что вообще есть хоть кто-то, способный оценить потери с пригодной для разговора точностью. То же касается и пополнения личного состава. Во время осенней мобилизации 22 года у нас была официальная цифра, что призовут 300 тысяч человек. Был ли план на самом деле таким, его выполнили или, может, перевыполнили, или, наоборот, недовыполнили? Ничего этого не известно. «Медиазона», изучив аномалию в регистрации браков, считает, что по мобилизации забрали под полмиллиона человек. Некоторые аналитики говорят, что крупнейшие регионы план провалили и никакими тремя сотнями там не пахнет. То есть, 21 сентября нам сказали: хотим 300 тысяч. Спустя три недели отчитались: 300 тысяч успешно найдены. Но оснований верить ни одному, ни второму у нас нет.
Считается, что прошлый год был очень успешным в плане поиска добровольцев. Проблему рекрутинга скинули на регионы, и регионы вроде как справляются. Или не справляются: были сообщения с мест, что вместе с ростом выплат росли очереди у военкоматов. Были утечки, что среднее по регионам выполнение плана не превышает 50%, а скорее, ближе к 40. Как на основании этих противоречивых сообщений составить цельную картину – непонятно.
Как в России обстоят дела с производством боеприпасов? С одной стороны, промышленность вроде как встала на военные рельсы и штампует по 2 миллиона снарядов в год, больше, чем Европа и США вместе взятые. С другой стороны, через всю страну на кривой козе тащат из Северной Кореи снаряды непонятного качества, возраста и условий хранения. Оба эти факта общепризнаны, и каждый даёт противоположную другому картину состояния ВПК.
В нулевые годы возник омерзительный по своей сути термин «информационная война». Мне он не нравится, потому что он обеляет пропаганду, ведь главное оружие информационной войны – враньё, типа врут все, просто мы должны переврать врагов – такой подход. Нынешняя война идёт на самом деле, в ней гибнут настоящие люди, и при этом она по-настоящему информационная. В зависимости от источника информации у вас будет совершенно разное представление о положении дел, и не только потому, что вам намеренно врут – сами спикеры находятся в том же настроении, что и публика. Ну а уж те, кто пишут заголовки – и подавно. Будем честны, с осени 22 года, с удачного контрнаступления Украины в Харьковской области и сдачи Херсона, на фронте ничего особенно не изменилось. Россия страшной кровью взяла Бахмут и Авдеевку, Украина страшной кровью чуть-чуть поджала фронт на юге. Но как бы обидно это ни звучало, главный арбитр на этой войне – колёсико мышки. Дважды прокручиваешь масштаб карты – и всё, последних двух лет на фронте как будто и не было. Ничего не изменилось.
Все воюют плюс-минус как воевали, захватывая руины посёлка ценой большего количества жизней, чем было в нём довоенного населения. Вот только отношение изменилось. Те же эксперты, что год назад описывали российскую армию как беспризорников с лопатами, теперь ждут взятия Харькова. Армия, которая год назад должна была обвалиться под украинским контрнаступлением, теперь, оказывается, может захватить миллионный город. То есть, провести операцию такого масштаба, какой не было с начала войны, почти 3000 потерянных танков и сотню самолётов назад. Это не означает, что эксперты плохие или специально нам врут. В Washington post или Bloomberg плохих не берут. Надо думать, те люди, которые пишут там колонки, даже с похмелья по трём пикселям отличат две модификации одного танка. Просто они не волшебники, они живут в том же потоке информации, что и мы, и предпосылки у них те же. Отличие у них в том, что они могут этот поток профессионально описать.
На этом я предлагаю параметр «война» вовсе исключить из рассуждений о будущем. Ведь можно обоснованно, опираясь на авторитетные источники, сказать, что солдат в российскую армию вступает столько, что девать их некуда, а потом выйдет очередной губернатор с очередным повышением выплат за подписание контракта, чтобы хоть кто-то пришёл, а следом новость о поиске рекрутов из Индии, Непала и даже с Кубы. И понимай, как знаешь, что там на самом деле творится.
Мы не имеем ни малейшего понятия о военной статистике, но можем поговорить о том, когда закончатся ресурсы на войну, в первую очередь, ресурс политический, потому что вполне получится какое-то время воевать без избытка денег, танков и ракет. А вот если утрачены контроль и легитимность, если приказы никто не выполняет, много не навоюешь. Об этом поговорим после небольшого некоммерческого объявления, посмотрите, пожалуйста.
***
Так вот, мы говорили о том, что, если утрачены контроль и легитимность, если приказы теперь никто не выполняет, то войну продолжать не выйдет. Политический контроль в системе без выборов – это поддержка элит. Есть мнение, что Путин элиты консолидировал и убедил. Что всё происходящее им страшно выгодно. Мол, бесконечная война – это их бесконечный доход. Но давайте взглянем на ситуацию в целом. Элиты вокруг Путина многое потеряли за последние два года. Рухнул их привычный образ жизни, заключавшийся в освоении России вахтовым методом. Чтобы в Сургуте отжимать завод, благо там судья работает по звонку генерала ФСБ, а полученную прибыль хранить в Лондоне, ведь лондонскому судье не посмеет звонить никто – ни генерал, ни премьер, ни королева. Олигархи брали лучшее от двух систем. Они всегда существовали в двух лицах. В России выдавали министру 20 килограмм наличных долларов, парились в бане с прокурором и за рюмахой делили чужую шахту. В Европе играли в поло с графом и заседали в правлении фонда с нобелевским лауреатом, делая вид, будто тоже закончили Итон, а не вечернюю школу при колонии общего режима.
Путин давал элитам не только деньги. Не так просто купить лояльность того, у кого уже есть пять миллиардов, выдав ему ещё миллиард. Путин обеспечивал им безопасность и статус. Нет никакой нужды задумываться о последствии путинских решений, если ты с них только богатеешь, а в случае форс-мажора улетишь к семье, детям и будешь по субботам играть со столичным мэром той страны, в которую переехал. Путинская система напоминает казино с огромным выигрышем и огромными рисками. Махом можно озолотиться, а можно махом уехать за полярный круг. Вот только друзья хозяина в этом казино всегда выигрывали, либо крупье возвращал им ставку в крайнем случае. Худшим исходом было остаться при своих.
С началом полномасштабного вторжения такая жизнь для элит закончилась. Дело же совершенно не в формальных санкциях. Против этого сегодня ввели, с того завтра снимут. Дело в том, что тот мир, где они строили будущее для себя и своих семей, отказал им в гарантиях. Никакого больше планирования на десятки лет и поколения вперёд, нет больше никаких гарантий даже на завтрашний день. Те, кто планировали стать лордами, заняли другую придворную позицию родом из той же Англии, они теперь мальчики для битья. Были когда-то при юных принцах такие спутники: плохо ведёт себя наследник, а тростью получает специально назначенный ему приятель. Тебя нет в санкционном списке? И что, завтра Путин учудит новую кошмарную дичь, бюрократы в панике поищут, кем набить новый пакет санкций, и в нём появится твоя фамилия. Это не тихая гавань, это жизнь, как у сурка на пастбище слонов: сегодня не раздавили, и ладно.
Путин не может вернуть своим элитам безопасность и будущее, не может вернуть им место в мировом истеблишменте. Не может обеспечить им то состояние, за которое они любили и оберегали его 20 лет. Они теперь между молотом и наковальней. Тут съедят свои в очередном переделе, тут чужие раскулачат, ведь Путин далеко, а ты под боком. Вот у нас стабильность за твои миллиарды: выбирай, у кого из крокодилов зубов поменьше. Компенсировать такие убытки элитам Путин может только двумя способами: во-первых, предоставить возможность обогащаться как никогда прежде, во-вторых, дать ощущение невиданных прежде безопасности и куража. Государство раздаёт деньги не на счёт, а на вес, и без разницы, о чём речь: о производстве или строительстве магистралей, обогащаются те, кто остался при Путине и верен ему. Государство уже раздало активы ушедших из России компаний. Практика показала себя успешной, и, вслед за Фордом и Даноном, по регионам пошли отжимать металлургические заводы и макаронные фабрики. Типа, проводится национализация, типа, возвращается неправедно приватизированное, типа, это всё забирает Росимущество.
Но мы не вчера родились и понимаем смысл так называемой деприватизации. Это не особо скрываемое раскулачивание элит региональных в пользу путинских. Кампания отъёма собственности с начала года приняла такие масштабы, что невозможно списать её на случайность или локальные разборки. Это явно новые правила: олигархов местного значения в России больше нет, серьёзные активы должны принадлежать, кому надо. Тем, кто нужен Путину для того, чтобы Путин был нужен им.
Кроме материальной компенсации есть ещё моральная, например, право чиновников не публиковать декларации, оно же ничего, по сути, не меняет. Правду они и в официальных декларациях не писали. А то, что они больше не должны показывать свои финансовые данные, не значит, что никто не найдёт их доходы. Кому очень нужно – те найдут. Нет, система таким образом говорит: «Заканчиваем эти либеральные игры, когда мы типа подотчётны населению, что-то ему должны, связаны какими-то правилами. Почему мы вообще должны что-то скрывать, переписывать, маскировать? Чтобы отчитаться перед кем, перед сельской училкой?» Враньё и оправдание – жанр подчинённых, оправдываются всегда снизу вверх. А кто это население вообще такое, чтобы мы перед ним держали ответ и выкручивались? Мы делаем, что хотим и жрём в три горла, потому что можем.
Отказ от внешних приличий и игр в правовое государство – это очень важно. На Западе вы больше убежища не найдёте, зато в России можете делать что угодно. Ваш кошелёк теперь гостайна, вы официально над законом и вне приличий. Теперь вам даже стесняться не нужно.
Достаточно ли дать сверхбогатым людям ещё больше денег и привилегий, чтобы заново купить их лояльность? Смотря каким. Безусловно, некоторые сейчас, как дети на шоколадной фабрике, вне себя от счастья и, напрочь позабыв о замке по Франции, загребают лопатой, как в последний раз. Бюджеты, полномочия, госконтракты, активы – они живут свою лучшую жизнь и благодарны Путину за всё. Ведь раньше отжать «Макфу» было долго и дорого, а теперь можно прибрать её к рукам за несколько недель.
Но есть и те, у кого остался разум. Они понимают, что эта вакханалия долго не продлится, что правила и приличия человечество придумало не для того, чтобы понравиться Госдепу, а чтобы не сожрать друг друга. Что ты своё будущее на Западе, в приличной стране под правовой защитой, меняешь на настоящее в стиле «Голодных игр», где нет ни правил, ни понятий, а только обогащение и передел, воровство и отжим. Это очень фиговый курс обмена, несмотря на то, насколько ты разбогател в моменте. Очень скоро эта система доест, кто не свой, заберёт и поделит чужое, а потом примется жрать себя изнутри – и тогда неприкосновенных не останется, будь ты хоть из самого ближнего круга Путина – в любом случае не угадаешь момент, когда из своего, которому всё дозволено, ты станешь недостаточно своим, когда что угодно станут творить уже с тобой.
Беспредел – это не привилегия. Беспредел – это угроза, причём непредсказуемая. Чего стоят миллиарды, которые не сохранить и детям не оставить? Разумные люди понимают: и войну, и путинскую систему нужно заканчивать как можно скорее, так или иначе договариваться, мириться с внешним миром и попробовать вернуться хотя бы в то подобие нормы, которое было до позапрошлого года. Таких людей становится всё больше, чем меньше надежд, что оно само – просто наладится, просто закончится, что сейчас под шумок можно просто набить карманы, а потом хлоп – мир, дружба, и мы в домике.
В этом и заключается политическая проблема Путина: у войны нет реальных выгодополучателей среди высшей российской элиты. Баснословно богатые люди стали ещё богаче – но это не выгода, ведь их жизнь стала опаснее, а будущего нет вовсе. Проще и понятнее рассуждать механистически: когда у Путина закончатся деньги на войну? А люди когда, а танки, а ракеты? Физический ресурс проще себе представить: если ему конец, то и войне конец. На самом деле, гораздо более вероятно, что у Путина закончится ресурс политический. Поперёк элиты управлять невозможно, особенно действуя ей во вред, а главное – невозможно бесконечно убеждать элиту, что это ей на пользу. Вред путинской политики для самых богатых и влиятельных людей страны – это нередкий по нынешним временам объективный факт. Кто-то осознал его давно, кому-то это ещё предстоит осознать. Но в какой-то момент, и время на это работает, всем станет ясно, что ненормальность можно какое-то время пережить, но жить в ней нельзя.
Именно это ощущение, которое непредвиденно, но разом накрывает верхушку – самый типичный способ прекращения сумасшедшей политики и смены власти в системах типа нашей. Не народный бунт, не крах экономики до реального голода – а осознание элитами, что дальше так жить нельзя. И тогда – всё. До завтра!