Из главы о семидесятых
Заканчиваю главу «Русская культура ХХ века» для учебника истории, сочиняемого группой авторов в порядке альтернативы официозу. Далеко вышел за предоставленный объем, так что не уверен в согласии авторского коллектива принять эту работу; в крайнем случае издам отдельно.
Из главы о семидесятых.
Советская культура в целом была многоэтажной – в связи, вероятно, именно с тем, что советское (и русское) общество всегда делилось на страты и слои, а универсальных ценностей, которые бы его связывали, было немного: каждый слой имел собственное арго, соблюдал профессиональную этику и т.д. Широко прокламированное бесклассовое общество давно превратилось в причудливую конструкцию, где на каждом этаже царили собственные художественные, да и нравственные критерии.
Где у интеллигентов был Трифонов – у обывателей аналогичную нишу занимал Георгий Семенов; когда интеллигенты читали историческую прозу Юрия Давыдова, Мориса Семашко, Булата Окуджавы (вся серия «Пламенные революционеры» служила прибежищем будущей эмиграции, в диапазоне от Владимира Войновича до Анатолия Гладилина) – обыватели предпочитали Пикуля. Интеллигенция читала Стругацких – к услугам обывателя была фантастика Александра Казанцева (или, того хуже, Ник. Шпанова). Владимира Орлова с его попыткой выстроить мифологию современной Москвы – прежде всего Останкина – в романе «Альтист Данилов» называли «Булгаков для бедных», хотя Булгакову он уступал разве что в богатстве и цветистости вымысла.
Интеллигенция смотрела Тарковского и Хуциева – обыватель полюбил братьев Михалковых, которых всю жизнь мучил комплекс неполноценности именно по этому поводу (Андрей Кончаловский попытался даже эмигрировать, но быстро разочаровался в мире чистогана, где ничего значительного не свершил).
Мережковский ставил в вину русской культуре XIX века, что она отвернулась от пушкинского аристократизма и пошла на поводу у разночинцев, от чистого искусства перешла к «презренной пользе», – советская культура деградировала вместе с социумом и от разночинцев (то есть интеллигентов) спустилась к мещанам.
Особенно любопытна динамика за сто лет: аристократы уехали в результате революции и оставили РК интеллигентам, интеллигенты разъехались в семидесятые и после и передали ее в руки мещан, а в двадцатые годы XXI века настал черед мещан, айтишников и коучей, и РК оказалась в руках SHAMAN’а и его милитаризованных единомышленников.
При этом культура русского зарубежья неуклонно улучшалась (достаточно сравнить поэзию Г. Иванова со стихами Бродского), а культура остающихся неуклонно деградировала (достаточно сравнить прозу Бабеля с прозой так называемых военкоров, пытающихся повторить его творческий путь).
Приходится признать, что по достижении некоего уровня русская культура разрушает свою теплицу и вынуждена искать другую почву – в полном соответствии с формулировкой Виктора Пелевина: «К началу девяностых Советский Союз улучшился настолько, что перестал существовать».
Жаль, нам не удастся досмотреть трагифарсовую ситуацию, при которой постсоветский официоз современного образца дорастет до эмиграции, вытесненный совсем уже хтоническими сущностями.
Если аналогом Юрия Мамлеева (в семидесятые) стал Роман Михайлов (в двадцатые), страшно представить, кто станет аналогом Романа Михайлова; к сожалению или к счастью, при столь неуклонной деградации культуры и управления Россия вряд ли досуществует в нынешнем виде до этой финальной трансформации, и до эмиграции официал-патриотов 2020-х годов она попросту не простоит.