И никто бровью не повёл
Относительно давешнего летного происшествия какому-нибудь стороннему наблюдателю могло бы показаться удивительным оглушительное молчание все этих мачо, которые так любили с дивана вагнеров еще пару с небольшим месяцев назад.
Где многотысячные демонстрации протеста, спрашивается? Где хотя бы высказывание озабоченности со стороны лидера парламентской фракции, который совсем недавно так лихо размахивал пригожинской кувалдой? Ну, или там, грустный смайлик в тележке директорки РТ, что ли? Разве, что склонный к пафосу г-н Ольшанский, человек эрудированный, робко что-то промямлил про Валленштейна. Но так робко, что даже по нынешним временам на административку не набежит. Героя России и его подельника, кавалера четырех орденов мужества, уходили – и никто бровью не повел.
Впрочем, как и по случаю посадки Гиркина – никто на амбразуры не побежал. Потому что начальству виднее. «Жаловать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же». Формула любви между начальником и подвластным народонаселением на века. Ну, а если с начальником желудочная колика приключится, вдруг, то новый начальник всенепременно объяснит, насколько глубокой должна быть скорбь по ушедшему.