Государство в полной мере использует свою монополию на насилие
Когда путинская система лишь формировалась почти четверть века назад, во главу угла было поставлено, как известно, укрепление вертикали власти. Но со временем оказалось, что «просвещенный вертикализм» не устраняет внутри государства больших свободных «ниш», в которых обосновываются разные негосударственные люди со своими своеобразными проектами. Крупнейшими из них были проекты Евгения Пригожина, Ахмата Кадырова, Алексея Навального и Игоря Стрелкова.
Думаю, не стоит даже говорить о том, насколько это были разные проекты. И насколько разные по своим взглядам и характеру люди их создавали. Этих людей и их проекты нельзя даже сравнивать между собой. Но вот реакция государства на них, как видим мы сегодня, оказалась сходной. Несколько лет назад такой вывод даже в голову, наверное, не пришел бы. Но сегодня он просто напрашивается. Путинская система до поры до времени предоставляет значительную свободу «частнику», стремящемуся к достижению целей, которые, казалось бы, должно ставить перед собой только государство, как организация, обладающая монополией на насилие. Этот «частник» достигает вроде бы больших результатов и большого общественного резонанса. «Общественность» удивляется его достижениям. Начинаются споры о том, что же у нас происходит. Но конец каждой истории оказывается примерно одинаковым. Государство в полной мере использует свою монополию на насилие, восстанавливая вертикаль власти. Споры о том, добился ли своих целей «частник», постепенно прекращаются из-за печальной судьбы этого человека. Своеобразное «частно-государственное партнерство» исчезает. Но зато обнаруживается, что государство сильно продвинулось в деле решения некоторых своих задач.
Я даже не пытаюсь гадать, как выстраиваются все эти механизмы. Скорее всего, в каждом из четырех случаев они были существенно различны. Через много лет, когда появится настоящая информация, и на ее основе будут написаны первые научные биографии Путина, мы (или наши дети) многое узнаем о том, что, как и для чего делалось. Но сейчас наши возможности сводятся лишь к тому, чтобы обнаруживать, как время от времени истории, кажущиеся на первый взгляд совершенно различными, вдруг демонстрируют удивительное сходство.