Если надо было бы для помощи человеку превысить свои полномочия, я бы тоже превысила
В выходные я получаю политинформацию — читаю новости за неделю. Узнала, что бывшего главного врача Матросской тишины Алексея Кравченко посадили на 9 лет за превышение служебных полномочий. На «последнем слове» он говорил, что невиновен, и утверждал, что просто старался помочь тяжелобольным заключенным.
Я несколько раз была в Матросской тишине и Алексея Кравченко знала. Была я там не одна, а с врачами Центра паллиативной помощи. Мы приходили к заключенным, которые нуждались в паллиативной помощи, в трудоемком уходе. Я помню, как там выстроена работа. Организовать какой-то отдельный пост там невозможно, и за тяжелыми пациентами ухаживают сами заключенные. Кравченко — действительно профессиональный и неравнодушный врач. Мы с коллегами не ожидали увидеть такого человеческого отношения ни от него, ни от его коллег. Именно благодаря Кравченко нам удалось помочь девушке с очень странным проявлением болевого синдрома, которой даже на воле врачи помочь не могли. Как сейчас помню — Аня Коровина. Совсем молоденькая. Она чуть позже умерла во Владимирской колонии.
Благодаря ему мы смогли поместить в гражданский хоспис девушку Катю, которая была осуждена по 228-й статье. Умирала она от быстрого рака яичника. Никакие официальные процедуры по ее освобождению на основании постановления Правительства РФ от 6 февраля 2004 г. № 54 «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью» провести просто не успевали, и с помощью Кравченко мы получили разрешение о ее выводе в гражданскую клинику вместе с постом охраны. Она находилась в хосписе с сотрудниками ФСИН и ушла из жизни в достойных условиях. Это только два примера, которые я помню.
Я не знаю, превышал он служебные полномочия для того, чтобы помочь этим людям, или не превышал. Мне все равно. Если надо было бы для помощи человеку превысить свои полномочия, я бы тоже превысила. Но совершенно точно, он вел себя как врач и как человек. Мне очень жаль, что я вовремя не узнала и не была на суде, не поддержала его, когда он говорил последнее слово.