Ему была известна тайна
Погибший поражает многим. Помимо музыки на стихи Анны Горенко и ошеломительного манифеста квир-христианства, выполненного в жанре перформативной видеопоэзии, хочется упомянуть о его прозе. В 2014 году Кушнир издал принт-он-демандом «Русскую нарезку» — коллажный роман на материале личных дневников, «Фауста», Анны Франк и 14 романов о Второй Мировой. Текст уже тогда был антивоенный (писался на протяжении 7 лет).
Летом 2022 года Кушнир окончил рукопись нового романа, про которую твёрдо знал, что опубликована она при его жизни не будет (возможно ли напечатать этот текст теперь?.. — вопрос, может быть, к Георгию Урушадзе). Из автометаописания: «Последнее, что я написал, называется “Ноэль”. Это огромный текст, форма которого в точности повторяет форму книги Кеплера “Гармония мира”. Это текст из 117 эпизодов, которые разбиты на 5 частей, посвящённый Фракции Красной армии, в частности Ульрике Майнхоф. Этот текст написан с использованием лексики из 67 языков и нарезки из 117 текстов других авторов всех времён и народов. Я писал его 8 лет, с 2014 по 2022 год».
В лице Кушнира проступает необыкновенно богатый образ, опиши который кто-нибудь из нынешних романистов, никто бы не преминул плюнуть таковому в лицо — настолько невероятная это личность (и тем более убийственна её смерть — именно в качестве эвримена, кажущегося нашим общим знакомцем, погибшем как бы за всех и в котором в некотором смысле погиб всякий именно в силу его неизвестности). Радикальные взгляды в диапазоне от сожалений о чересчур благообразном характере Болотной до надежд на грядущую квир-революцию соседствовали в Кушнире, по-видимому, с искренним увлечением уфологией. «Секретные материалы», собственно, и послужили вдохновением для его творческого персонажа по кличке «иноагент малдер» — владельца поддельного удостоверения сотрудника ФБР и преданного слушателя Кобейна и читателя Оруэлла, заброшенного в страну «с душой чёрной, как Библия, но золотым сердцем». А может быть, можно сказать и по-другому: не эвримен, а «вечный тип» искреннего, возвышенно-чувствительного еврейского интеллигента, легко переходящего от эрудиции к утопии, — судьба, на самом деле хорошо знакомая нам по революционным страницам отечественной истории.
Концертирующий пианист в чёрном костюме, маленький просветитель Еврейской АО, объясняющий Бетховена через Набокова с Цветаевой, легко дающий интервью местному авторадио, скромный и честный артист, поклявшийся в отрочестве никогда не прогибаться под систему, — этого уже достаточно было бы для выразительного портрета. Но этот же человек слышит и какие-то вибрации мировых чисел, подстраивает под них свою судьбу: небеспристрастный к 24-частным циклам прелюдий исполнитель, в интервью Кушнир сообщает о своих планах проработать в Биробиджане 12 лет, с 38 до 50, выступая с 4 программами в год, — и потом, видимо, дать ещё две, заключительные, чтобы в итоге получилось тоже 50. Если, конечно, получится, — раз за разом уточняет он, — если меня не посадят, не мобилизуют, не уволят, не вышлют из страны. Интервьюер довольно кивает, радуясь возможности показать, что он понимает тонкую шутку собеседника, шутить и не думавшего. Цифры, цифры: 39 лет, арест 31 мая, смерть 27 июля после 5 дней отказа от воды. Заводя разговор о Скрябине, Кушнир отмечает свой интерес к космистскому оккультизму великого модерниста, мечтавшего написать такую музыку, чтобы всё человечество смогло, наконец, развоплотиться.
Да, этому человеку была известна тайна. В его удивительно поджаром Рахманинове есть прекрасный момент, когда последнюю ноту соль-минорной прелюдии он просто обрывает без всякой педали, как бы и на клавишу-то нажав чуть ли не случайно, скорее из приличий, из уважения к нашему пока-ещё-земному бытию, еле сдерживая стремление не давать этой ноты совсем и тем самым ясно давая понять, что дальше всё-таки уже одна тишина.