Элиты готовятся к жизни без Путина. Намётки на будущее и предыдущий опыт
Главный сюжет, который мы будем наблюдать в России при любом раскладе — это попытка системы подготовить себя к жизни без Владимира Путина. Звучит на первый взгляд как полная околесица в духе эфиров профессора Соловья. Но мы не о смерти Путина вот прям завтра будем говорить, а о том, что системе придется существовать без Путина уже в обозримой перспективе, и ее лидеры не могут этого не чувствовать и об этом не думать.
Владимиру Путину в этом году исполнится 73 года. Он не запредельно старый по меркам современной политики, но уже достаточно пожилой человек. И насколько ты эту подлинную мысль от себя ни гони, как ни мечтай, что возлюбленный шеф еще нас всех переживет, на похоронах простудится и рукопожатие у него ух! – хо все равно придется задуматься: а что дальше-то?
Никакого запаса в десятки лет у Путина нет точно. У него есть запас в самом лучшем и стабильном случае – в годы. А значит, всей системе нужно решать, как она будет обеспечивать сохранность своей власти и активов после земной жизни вождя.
Когда-то перед системой такой вопрос уже стоял. Когда-то элиты задумывались, как бы отвязаться от единоличного лидера, со смертью которого все погрязнет в хаосе. Это было на втором сроке Путина – и тогда решение было найдено в операции «Преемник». Общественный консенсус, особенно в либеральной части аудитории, заключается в том, что президентство Дмитрия Медведева с самого начала задумывалось той ровно разводкой, которая и случилась. Дескать, Медведев просидел один срок и помог Путину обойти Конституцию через слово «подряд». Но факт в том, что это не имело ни малейшего смысла тогда. Если идея была в том, чтобы обеспечить вечное правление именно самому Путину – лучшего года, чтобы просто переписать Конституцию под себя, чем 2007-й, и придумать было нельзя.
Мы этот пример не раз уже приводили, но он настолько показателен, что нельзя не привести его снова. По состоянию на август 99-го года, когда Путин стал премьером, любая машина на ходу, даже в Москве и Питере, считалась признаком достатка. По крайней мере, уверенного среднего класса. В том числе, конечно, и Жигули, и отечественные машины. А уж любая свежая иномарка означала, что ты двоюродный пасынок Гусинского. Обычные люди на таком не ездили. Это не сравнимо с личным вертолётом, как было в ранние 90-е. Но любой бюджетный «Опель» на тот момент был всё равно что сейчас Porsche Cayenne – недоступный большинству уровень потребления. А в 2007 году уже весь развившийся к тому моменту интернет через запятую шутил о кредитных «Форд-Фокусах». Первые два срока Путина заключаются именно в этой разнице. От шуток про невыплату зарплаты россияне перешли к шуткам о новых иномарках. Новая иномарка в социальном ранжире стала равняться едва ли не проездному на трамвай.
Да, конечно, благополучие по всей стране разлилось очень неравномерно. Жизнь поселка городского типа в Ивановской области изменилась не так радикально. Но Россия — это страна, где жизнь сосредоточена в Москве и 20 крупнейших городах. И они получили максимальную премию. Люди к концу второго срока Путина стали жить такую жизнь, какую в начале первого могли видеть только в бразильских сериалах об интригах в богатых семействах.
Путину повезло, как не везло ни одному руководителю России с момента образования на нашей территории государственности. Эти восемь лет – лучшие в истории России. Люди стали жить так хорошо, как никогда не жили ни они, ни их предки. И вполне объективно были признательны за это Путину, ассоциировали с ним свое благополучие.
Но мало того, что есть реальная поддержка – в стране по состоянию на 2007 год вообще не было оппозиции. Не в том смысле, что она была слабая, а в том, что ее не существовало как политического актора вовсе. Нет ни политиков, ни структур, ни спикеров, которые как-то бы могли вокруг себя объединить протестное настроение, даже если бы таковые были. «Яблоко» и СПС после удара об стену на выборах 2003 года лежат в коме. Их лидеры, вполне тогда молодые и бодрые политики на тот момент, воспринимаются пыльным пережитком прошлой эпохи. Будто в нашей квартире с евроремонтом, кондиционером, стеклопакетами и плазменным телеком, с подключенной к нему спутниковой тарелкой – до сих пор стоит видеодвойка из 90-х от прошлых хозяев. Никто не ходит на митинги не потому, что побьют и десятку за терроризм вкатают, даже не потому что штраф выпишут – а потому что это дикое какое-то занятие. На митинги ходят только пенсионеры после монетизации льгот, а для городского среднего класса это полная нелепица.
Если Путин захотел бы переписать Конституцию в 2006-2007 годах, то получилось бы у него это гораздо лучше, чем в 2020-м. Ведь были и реальная поддержка, и реальные достижения, полная деполитизация граждан, отсутствие хоть какого-то протестного потенциала и протестной политики. В 2007 году не пришлось бы позориться, сколачивать голосование на пеньках и всех уверять, будто голосуют граждане за уважение к ветеранам. Можно было честно сказать: коронуем Путина, провести честный референдум по всем правилам и честно его выиграть, и Путина официально короновать.
Но это не конец истории. Ведь и рокировка с Медведевым – не просто затратна, сложна и бессмысленна для поставленной задачи. Она еще и очень опасна. Путину невероятно повезло. Боги ему послали Дмитрия Медведева, который полностью оправдал все возложенные на него надежды. Как на кресло сел – так и встал, и даже хозяйскую карандашницу по столу не двигал.
Но, вообще говоря, гораздо чаще в истории человечества подобные Медведевы в душе своей – Касым-Жомарты Токаевы. Которые едва только поглубже усядутся в кресло – тут же теряют к своему шефу, учителю и отцу родному всякую признательность. Тут же забывают про взятые на себя обязательства и все клятвы. И город твой обратно переименуют, и родственников посадят.
Дать человеку реальную президентскую власть, основанную на законе, в обмен на честное слово, основанное на совести – очень опасная сделка для цели оставаться у власти пожизненно. В любой момент Медведев мог выйти и сказать: «Владимир Владимирович, вы провели выдающуюся работу на благо России. Теперь вас ждет много новых задач, не менее ответственных». После чего освобождает Путина от должности премьера-министра и назначает спецпредставителем при ЮНЕСКО. И всё. И указ вступит в действие немедленно, и самолет в один конец до Парижа, уже заправленный, стоит во Внуково. И какой план действий на такой случай, когда президент Российской Федерации в рамках своих полномочий одним росчерком пера у вас власть забрал? Чего, силой что ли его свергнуть? Госпереворот устроить?
Медведева принято называть «номинальный президент». Но это в российских условиях абсолютный нонсенс. Номинальным может быть федеральный президент Германии. У президента России столько формальной власти, что абсолютно любой номинальный станет реальным, едва только ему это в голову взбредет. И не существует способа ему номинальность эту гарантировать.
Короче говоря, операция «Преемник», если бы она задумывалась в том виде, в котором случилось – это сложно, не нужно и очень опасно. Мировая история нам говорит, что со сдачей короны в краткосрочную аренду не шутят. Она имеет неприятное свойство прирастать к любой макушке. И тогда всё – кабзда. Так зачем же нужно было это всё делать-то?
Сейчас разберёмся, но после рекламы. Посмотрите, пожалуйста.
***
Продолжим.
У Путина была возможность переписать Конституцию в 2007-м без каких-либо проблем. Было много вариантов правовой манипуляции, чтобы остаться у власти пожизненно. Но рокировка с Медведевым – так, как она в итоге случилась – точно не имела никакого смысла, если у Путина была задача сохранить власть и править вечно. И у него был тогда ресурс не рисковать и не заморачивать себе голову. Поэтому, трезво оценивая рокировку, можно прийти только к одному выводу.
Жить вечно хотела система. Грубо говоря, те 500 семей, у которых в руках основные деньги и основная власть в России, пытались придумать такую схему, где их власть и деньги не зависят от физических кондиций одного человека. Где власть и деньги можно передать детям. Конечно, всех и всегда устраивает схема, когда просто есть один начальник. Он всем всё гарантирует, решает конфликты, когда не нужно заморачивать себя законом, судом и вообще хоть какими-то правилами, обязательными для всех. Но человек неизбежно смертен и, хуже того, внезапно смертен. Инсульт, авиакатастрофа, автокатастрофа. Случись что угодно – и ты проснёшься в своём дворце уже не как особа, приближённая к императору, а как преступник, которому дверь выбивает спецназ ФСБ. Ведь твои коллеги раньше проснулись и сообразили, что вождя-то больше нету. И надо избавляться от тебя теперь, от конкурентов. И уж точно – сколько бы вождь ни прожил, никаких вариантов при нём передать власть и активы детям не существует. Твоих детей и внуков он точно не переживёт.
Идея была в том, чтобы завести ротацию без демократии. Чтобы заимствовать китайский опыт. Элиты раз в определенный срок – раз в 8 или 12 лет – выбирают себе какую-то компромиссную фигуру. Фигура эта аккуратно усаживается на трон, прежний лидер делает шаг назад, но никуда не уходит, отправляется в премьер-министры. Таким образом, обеспечивается преемственность поколений, складывается политическая традиция, нечто вроде аристократической республики. Таким образом, элиты по определенному графику и в хорошем состоянии выбирают себе нового шефа. А не дожидаются, пока старый помрет – и им придется душить друг друга в процессе выяснения, кто же займет его место.
Менять человека, сохранять систему, сохранять власть и деньги в руках тех, у кого они есть, но не подвергать себя риску на выборах. Абсолютно разумный план для элиты, на которую пролился нефтедолларовый дождь. Им нужно было между собой договориться о правилах, чтобы это всё осталось им и их детям, а не сгинуло в новом кровавом переделе в связи со смертью лидера. Причем желательно договориться как можно раньше, чтобы появился цикл. Один ушел, другой пришел – но система живет, никто не сел, не выпал из окна, и все остались при своем. Причем очень желательно этому циклу успеть провернуться несколько раз при жизни нынешнего поколения акционеров российского государства. Чтобы их дети оказались уже в сложившейся системе, где не важно, кто сидит у руля, но он уж точно будет играть по правилам.
Система пребывала в лучшей своей форме в 2006-2007 году. Доходы сыпались с неба. Общество наедалось и не обращало на неё никакого внимания. Международная обстановка была идеальной. Все Россию ужасно любили. Слова «Россия» и «санкции» вообще не могли употребляться рядом. А российская элита просто не вылезала из самых фешенебельных тусовок Европы, где была очень любима и приветствовалась. Наконец, лидерам этой системы не было и близко еще шестидесяти. И они спросили себя: сумеем ли мы в цивилизованную ротацию верховной власти?
Сегодня-то мы с вами знаем, чем эксперимент закончился. Система, построенная Путиным, оказалась не способна жить даже не то что совсем без Путина, но даже когда есть Путин и еще кто-то. Даже когда Путин никуда не делся и сидит во главе исполнительной власти. Даже настолько мягкий и контролируемый транзит в таких расчудесных обстоятельствах система позволить себе не смогла. Эксперимент с Медведевым явно показал — система живет, только если Путин на самом верху, если в руках у него не здоровый кусок власти, а вся власть. Что система устойчива — это факт. Но она устойчива только благодаря абсолютной примитивности. Чуть-чуть усложнишь ее – и всё развалится. Да, «уазик» этот можно в болоте топить – и он будет ехать. Но не ставь ты в него электрические подъемники – спалишь проводку.
Почему система не смогла? Потому что и самому Путину, и всем, кто его окружал, стало абсолютно ясно, что второй срок Медведева они не переживут. Весь этот схематоз не работает. Невозможно свести должность президента России к роли местоблюстителя. С каждым месяцем Медведев прирастал собственной субъектностью и собственной, уже отдельной от Путина, поддержкой. Примерно за год до объявления рокировки рейтинг Медведева сравнялся с путинским, а затем превысил его. Ну где ж это видано? С каждым месяцем он всё более самостоятельно действовал, вел собственную внешнюю политику, поддерживал Штаты в атаке на режим Каддафи, что шло вразрез со всеми представлениями Путина о добре и зле, если таковые у него когда-либо были. Вокруг Медведева сформировалась собственная элита, свои олигархи, те же братья Магомедовы. Появились свои эксперты и интеллигенция, вроде Гуриева. Он сам и его политика явно вызывали отклик и у того самого городского среднего класса, который действительно стремился к новому айфону, а к реставрации СССР не стремился. И вызывал отклик и у значительной части элит, которым это форсированное движение на интеграцию с западным миром явно нравилось.
Путин и весь его ближний круг тогда отчетливо поняли: если на первом сроке Медведев мог еще бояться, не чувствовать собственных сил и собственной легитимности, чтобы отправить сверхпопулярного Путина жевать круассаны, а часть его окружения – хлебать баланду, то на втором сроке вся старая команда станет для него исключительно обузой. Пережитком, который вообще непонятно зачем терпеть, позволять ему владеть собственностью и властью. До них дошло, что на втором сроке Медведев их всех кинет с вероятностью, равной единице. И объекты к Сочинской Олимпиаде будут строить уже не друзья Путина под дзюдо, а сокурсники Медведева по юрфаку.
Единственный шанс этого избежать — вернуть систему в исходное состояние. Не такой важный вопрос, как передать свои миллиарды детям, когда миллиарды эти могут забрать прямо сейчас вот.
Тогда это не было такой уж проблемой. Путин вернулся весной 2012 года в возрасте 59 лет. Даже по меркам 18 века, когда медицина была совсем иной – это совсем не пожилой политик. В наше же время все, кто его окружал в 2012-м, могли спокойно сказать: жизнь без Путина – это не сегодняшнего дня проблема, потом подумаем. Это станет проблемой лет через 15 – а тогда уже будет другая жизнь.
Но вот 15 лет почти прошли. Система вернулась в свое примитивное состояние персоналистской автократии, где будущего заведомо нет и думать о нем запрещено. И, как и с любой проблемой, которую не решили, а отложили – когда-то приходит тот самый момент. Оказывается, что не успели оглянуться – уж зима катит в глаза, и прошло 13 лет. Путину не 59, а уж 73 почти. А физический предел его правления наступит не через 20 лет, а уже вот-вот, через 7 или 8. Не факт, что Путин умрет через 7 или 8 лет. Факт в том, что 80 лет — это уже абсолютно физический предел для персоналистской диктатуры. Можно в демократической стране исполнять формальный список полномочий, будучи очень пожилым человеком. Выглядеть, например, как Джо Байден. Можно быть британским монархом до 100 лет. Но персоналистский диктатор должен каждый день заниматься балансировкой всей системы. Он должен быть лидером стаи, на нем банально слишком большая нагрузка. Слишком важно – как он выглядит, уверенно ли ходит, членораздельно ли говорит. Путин не может себе позволить выглядеть как Байден в конце срока. Не может Путин себе позволить и выглядеть как доходяга, работать по два часа в день. Потому что всё, что за 80 годами — это пространство жуткой неопределенности. До этой неопределенности осталось два раза на перекур сходить. Ведь 7-8 лет – это уже очень близко. Уже вот тут. И это еще при идеальных обстоятельствах. Вообще-то всё может произойти гораздо раньше.
Система не смогла в транзит, даже когда у нее было все не просто хорошо, а замечательно. Когда все главные лица были относительно молоды. Не было войны и санкций. Своих щадили, не сажали чуть что на 20 лет в процессе дележа активов. Для всех было время спокойное и вегетарианское. И даже если отжимали «Евросеть», то платили деньги и отпускали на все четыре стороны. И если тогда они не сумели придумать никаких правил, о чем-то договориться, пережить кого-то другого у власти, кроме Путина – то сейчас и подавно не смогут. Сейчас даже мысли по пьяной лавочке в бане о том, что можно нам подумать о каком-то преемнике, что нам придется как-то жить без Путина и искать компромиссную фигуру — такие мысли это уже прямиком на нары в самом лучшем случае. А можно и «Новичка» хлебнуть.
Медведев – живой, здоровый и совсем не старый. И он разве что в памперсе на Красной площади не пляшет. Только бы никому в голову не пришла идея о том, что он может повторить. Что он вообще-то был такой компромиссной фигурой, с которой жилось неплохо. И может быть, попробовать с ним еще раз?
Если 18 лет назад разговор о преемнике — это разговор об общем будущем системы, как ей жить дальше, чтобы ее лидеры не поубивали друг друга в очередном переделе, то сейчас такой разговор — это измена. Пока Путин жив, пока он в сознании – даже рядом никакого нового Медведева и быть не может. Никого, кто всерьез может восприниматься как преемник.
Мы с вами определились. Момент, где можно договориться о будущем, эти ребятки уже давно и не очень успешно проехали. Теперь разговоры о будущем можно вести только в СИЗО «Лефортово». Но задачку-то никто не отменял. Путин же не вечен. Так как жить дальше-то?
Ответ на самом деле простой. Если нет варианта договориться – нужно подготовиться к неизбежному бою.
Есть разные методы подготовки. Можно действовать как Рамзан Кадыров. У него своя ситуация и свои мотивы, но задача-то та же. Как, утратив власть в результате собственной смерти или в результате того, что впал в немилость начальству, или в результате смены этого начальства – как сделать так, чтобы твоих деточек, твои же «Лорды» и «Апти» не удавили прямо на следующий день? Как сделать так, чтобы хотя бы часть если не власти, то материальных активов, которые ты так успешно копил, достались своим потомкам? Понятно, что на уровне Кадырова нет ни шанса поиграть в какие-то будущие престольные игры, если вообще он до них доживет. Он очень громкий, но уровня на два ниже тех, кто будет власть делить после Путина. И не особо важно, кто из них в этом дележе победит. Кадырова без Путина так и так закатают в асфальт. Кадыров прекрасно отдает себе отчет, что он и его семья — корм при любых вариантах развития событий. И выбирает, как мы предполагаем из материала «Важных историй», тактику поиска тихой гавани. Договаривается с арабскими шейхами, чтобы его дети смогли чуть что бежать в какую-нибудь жаркую нефтяную монархию. Но нас интересует не он. Чечня в данном случае — это просто Россия в миниатюре, и на ней всё выпукло видно.
Нас интересует, готовятся ли к грядущим временам основные акционеры России как государства. Говорит ли об этом что-то?
Посмотрим на главный фоновый процесс, который запустился почти сразу с началом войны и до сих пор развивается очень последовательно. С 24 февраля 22-го года мы с вами уже штук 5 разных жизней прожили. От взятия Киева за 3 дня – до мира за 24 часа. Наступление, отступление, мобилизация, наемники, посадка генералов, мятеж Пригожина, северокорейские войска и снаряды, то Байден, то Трамп – чего только не было. Но один сюжет был неизменен и не останавливался.
Передел собственности в России. «Макфа», Домодедово, «Рольф», крупнейшие промышленные предприятия, инфраструктурные объекты. Масштаб изъятия уже такой, что по каждому региональному заводику никто новость даже не пишет. Это стало рутиной. По состоянию на сегодня у нас около двухсот публично известных попыток национализации за три года. И почти все они, за единичными исключениями, закончились успешным изъятием собственности.
Нельзя сказать, что раньше изъятие чьей-то собственности, перераспределение активов в пользу ближнего круга Путина было какой-то прям сенсацией. Но в последние три года явно случился качественный сдвиг. Теперь весь процесс отъема предприятия стоимостью в сотни миллионов долларов умещается в одно судебное заседание. Просто прокуратура заявляет о незаконной приватизации, суд с ней тут же соглашается – и огромный бизнес уходит в доход государства. До войны так штрафы за митинги выписывали. Теперь градообразующие предприятия отнимают. Никто даже не делает вид, что бизнесы эти станут государственными. Ничего и близко похожего не происходит. Они тут же обретают частного собственника. И по счастливому совпадению – это всегда кто-то из ближайшего круга Владимира Путина. Благодаря Financial Times мы теперь знаем, что главные бенефициары этого процесса — братья Ротенберги.
Почему такой массовый дербан начался именно сейчас? Потому что те, кто дербанят – могут дербанить. Война способствовала рейдерству. Стало можно раскулачивать тех, кого раньше было нельзя. А главное – так, как нельзя было раньше. Без массированных кампаний по наезду, сложных судов, заказных уголовок, силовых акций. Да просто – увидели и отобрали.
Но есть основания предполагать: то, что мы видим – это начало процесса, который в полной мере развернется, когда Путина по любой причине не станет. Передел не только власти, но и собственности в этот момент будет неизбежен. Пока Путин жив и при власти – основные группы интересов не могут воевать между собой напрямую и отбирать активы друг у друга. Те же Ротенберги не могут пойти погрызть «Роснефть», например. Но есть то, что они могут начать уже сейчас — пожирать всю ту рыбу в аквариуме, у которой крыша чуть пониже, чем сам Путин. Если никаких запасных аэродромов не предполагается – то идея консолидации всех активов, какие только можно консолидировать у себя в руках, выглядит разумно. Сожрать олигархов поменьше, чтобы к тому моменту, когда дел дойдет до войн с бывшими коллегами по ближнему кругу Путина – сконцентрировать у себя ресурсы настолько, насколько это возможно. Если нет варианта, где все на чём-то сойдутся, договорятся, если заведомо никакой операции «Преемник» не будет – уместно начать борьбу за активы до того, как она начнётся по-настоящему. Логично раздавить всю мелочь до того, как придётся давить уже друг друга.
Совершенно не факт, что этот вывод верный. Но если так – то всё происходящее начинает обретать смысл. Почему перед нами не какие-то частные разборки с отдельными предпринимателями, а системное уничтожение второго эшелона олигархата? Почему так важно поглотить и переварить региональные элиты и построить каждому собственную вертикаль? Почему так важно контролировать целые индустрии – химическую, например, как Ротенберги? Почему так важно контролировать целые регионы?
Пока Путин при власти – элиты в одной лодке. Но как только он по любой причине власть утратит – то очень большое значение будет иметь, чья лодка больше.
Самый поучительный момент тут – вот в этой вот неизбежной ловушке автократии. С одной стороны, если Путин исчезнет – все, кто на нем обогащался, при нем имел активы, власть и статус – тут же откроют ярмарку каннибализма. И все это понимают. Ни у кого нет никакой легитимности, никаких прав на власть – ни по закону, ни по традиции. И воцарившийся клан постарается задушить конкурентов. Долгое единоличное правление заканчивается кровавой смутой. Этот политический закон в российской истории безупречно выполнялся – от Ивана Грозного до Иосифа Сталина.
С другой стороны, даже понимая это – сделать никто ничего не может. Те элиты, которые в этой смуте падут, сами строили именно такую систему. Сами до ужаса боялись хоть немного ее усложнить, добавить в нее хоть какую-то ротацию и конкуренцию, чтобы совсем уж вместе с фараоном в гробницу не залечь. Они сами замазали все отверстия и зазорчики, чтобы не рисковать никакими переменами, не подвергать себя никакому риску. Им казалось, что они так обеспечили себе будущее – а в реальности обеспечили себе режим, который невозможно ни реформировать, ни пережить.
Сегодня завершим мы не нашей любимой рубрикой «Совет диктатору», но похожей. Совет тем, кто диктатора делает диктатором – его окружению.
Дорогие наши элитные граждане. Когда вы и в какой-то момент со своими друзьями по секции дзюдо дорываетесь до власти и денег – всегда наступает такой момент, что можно пожертвовать какой-то частью власти и денег, чтобы завести себе правила. Или, если уж вы не доросли до настоящих прям правил, то хотя бы традиции. Хотя бы договоритесь, что вы себя начальника иногда меняете. Да, иногда больно, сложно, иногда дорого и неприятно. Да, дружбан-начальник лучше любых правил. Вот бы он правил вечно, а вы вечно при нем жили. Да беда только в том, что, выбирая дружбана-начальника вместо правил и традиций, вы точно останетесь и без начальника – ведь он когда-то да помрет, и без правил – ведь их вы не завели. И тогда уже со всем революционным правосознанием вам оторвут башку. Причем не красные комиссары и не либералы никак, а свои же.
До завтра.