Доллар дороже 100 рублей. Почему падение продолжается
Сама по себе цена доллара в 100 рублей – не что-то удивительное или новое. Даже если не брать в расчёт панический взлёт курса на первой неделе войны, курс доллара уже поднимался выше 100 рублей прошлой осенью. Показательна здесь не номинальная цифра, а обстоятельства, при которых она достигнута. Нефть сейчас стоит 72 доллара за бочку. Не фантастически много, но это очень комфортный уровень, который, по идее, должен обеспечивать стабильный приток валюты в Россию, хорошее валютное предложение на российском рынке. Центробанк до сих пор отмечает значительные проблемы с проведением трансграничных платежей, а это, по идее, значит, что вывод валюты из страны должен быть затруднён. Валюты приходит много, уходить ей сложно, согласно простой рыночной арифметике, рубль должен укрепляться, должен дороже стоить. Страна должна пухнуть от валюты, получить которую легче, чем потратить.
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
Наконец, в России действует абсолютно запретительная ставка Центробанка, которая должна пылесосить все лишние рубли из экономики на депозиты. Ведь, казалось бы, если у вас есть рубли, которые не нужны прямо сейчас, вы должны их не в бизнес вкладывать и не покупать валюту, а немедленно бежать в банк, где вам дадут до 25% годовых просто так. Казалось бы, рубль сейчас не просто не имеет права падать, он должен неадекватно быстро укрепляться, но почему-то укрепления не происходит. Почему-то всё вроде как складывается в пользу рубля, но доллар героически, копеечка за копеечкой, день за днём ползёт наверх, будто ничто ему не указ. Это интересное положение вещей, которое многое нам говорит об истинном состоянии российской экономики, но прежде, чем перейдём к его обзору, обсудим прямые последствия ползучей девальвации.
Традиционным бенефициаром любого ослабления рубля является российский федеральный бюджет. В моменте для бюджета всё замечательно: основные источники доходов привязаны к валюте – ну, ресурсы продаются. Чем дешевле рубль при стабильной стоимости нефти, тем дороже в рублях стоит бочка нефти. Если доллар стоит 60 рублей, а нефть 70, то баррель в рублях 4200. Если доллар стоит 100 рублей, то баррель уже 7000 рублей. Чем больше экспортёры получают рублей за свою продукцию, тем больше они платят налогов, тем выше бюджетные доходы. При этом расходы бюджета зафиксированы в рублях. Ослабление рубля – это дисконтирование бюджетных обязательств, сложным языком. То есть, меньше надо платить в валюте, которая приходит. Особенно это важно в нынешних условиях, когда приходится платить всем и за всё, когда государство – главный работодатель и главный инвестор.
Краткосрочно российский бюджет всю дорогу от ослабления рубля выигрывал, но у этого процесса, особенно сейчас, есть оборотная сторона. Курс рубля дополнительно разгоняет инфляцию. Чем быстрее рубль дешевеет, тем быстрее дорожает сначала прямой импорт, а затем и промежуточный, а самые бюджетоёмкие отрасли российской экономики, в первую очередь, ВПК, критически зависят от импортных комплектующих и оборудования. Как следствие, чем дешевле рубль, тем больше рублей российское государство будет должно вкачать в российскую экономику для обеспечения, в первую очередь, военных расходов. А чем больше российское государство вкачает туда рублей, тем больше будет разгоняться инфляция. Чем быстрее разгоняется инфляция, тем выше ЦБ должен задирать ставку. Чем выше ЦБ задирает ставку, тем дороже кредиты для всё тех же оборонных предприятий, тем больше денег бюджет должен тратить, чтобы они хоть как-то могли продолжить существовать.
В принципе, конечно, ситуация довольно скверная. В обычной ситуации у Центробанка на семь бед один ответ: быстро поехал курс – значит, нужно поднять ставку и подвысосать денег у экономики. Чтобы люди не занимались всяким непотребством, не создавали спрос на валютном рынке, не слишком переусердствовали с покупками импортных товаров, тем более, в кредит, а придержали пока рубли на максимально хороших условиях. Первые два года войны этот механизм работал. Курс в какой-то момент улетел к сотне, ЦБ быстренько поднял ставку и погасил ситуацию. Курс либо откатывался, либо, по крайней мере, переставал расти. Теперь россияне живут при ставке в 21%, в ситуации, которую обсуждали ещё прошлой осенью, когда говорили: ставка, конечно, мощный инструмент денежной политики, но, как любой инструмент, он имеет пределы эффективности. Как перфоратор: это мощная штука, ею можно сквозную дыру в бетонной стене к соседям сделать, но танковый бронелист вы перфоратором даже не поцарапаете.
Пока ставка находится на значениях, которые ну хоть как-то адекватны с точки зрения займов и сбережений, любое её изменение сразу же влияет на массу свободных денег, которые могут отправиться на потребительский и валютный рынок. Поэтому разница между 6 и 10 процентными пунктами огромная. Можно вполне себе представить очень много бизнес-моделей, при которых деньги под 6% брать в кредит нормально и бизнес останется прибыльным, а под 10% уже слишком дорого, и можно прижать свою активность. А между 17%, как было ещё недавно, и 21%, как стало сейчас, в реальном мире особой разницы нет. Тем более, всякая разница теряется, когда ставка уходит выше 20%. Если вы нашли какой-то бизнес, где нормально взять деньги у банка под 23-25% и купить на них доллары и что-нибудь привезти из-за границы, если каким-то чудом ваши расчёты сходятся – то и 30% вас не остановят.
То же касается и депозитов. Если ставка до 20%, которую сегодня предлагают банки, для вас недостаточная, если для вас недостаточно хороши условия вкинуть полтора миллиона и по 1000 рублей в день получать из воздуха, то и доходность вдвое больше вас вряд ли соблазнит. Когда у ЦБ исчерпывается его главный инструмент и ситуация развивается по воле случая, это совсем нехорошо. Это значит, что инфляция и курс живут своей жизнью, а у ЦБ нет не то, что рычагов влияния, но даже возможности что-то предсказывать. Курс доллара в России – не только экономический показатель, это ещё показатель политический. Не инфляция, не рынок труда, не даже цены на ЖКХ, а именно курс доллара – а именно курс доллара – единственная цифра, по которой граждане судят, насколько хорошо или плохо всё идёт в целом. Так уж сложилась история и структура российской экономики, что во время, когда всё хорошо, рубль укреплялся, а в моменты кризисов был той самой канарейкой, которая резко падала.
Каждый большой кризис в России связан со взрывной девальвацией: 98 год, 2008, 2014. Каждый раз всем приходилось привыкать к новым цифрам, которые существенно отличались от того, что было совсем недавно. Рост курса доллара моментально подталкивает инфляционные ожидания. Когда цифры начинают быстро расти, все тут же понимают, что автомобиль, смартфон, ноутбук, телевизор нужно купить прямо сейчас, иначе через несколько месяцев они значительно подорожают. Инфляция, которая в иных обстоятельствах могла бы растянуться на месяцы и годы, по мере опустошения складов и новых закупок в этом случае происходит сразу. Наши граждане, наученные горьким опытом, осознают: все разговоры в духе, что у нас, мол, рублёвая экономика, что доллар совсем-совсем не нужен, что нечего вообще на этот курс смотреть – такие рассуждения не более, чем сотрясение воздуха. Что если зарплата была 1000 долларов, а стала 700, ты стал на треть беднее и очень скоро так или иначе это почувствуешь. Девальвация людей сильно нервирует. Не просто так и не от хорошей жизни у нас есть закон, запрещающий размещение табло с курсами валют на фасадах зданий. Фотографии улиц, заполненные всё более удивительными цифрами – живая иллюстрация кризиса.
Понятно, что в реальном экономическом обороте разница между 97 и 100 рублями за доллар не супербольшая. Если вы не работаете прямо с гигантскими валютными оборотами, то нельзя сказать, что вашу жизнь эта разница так уж сильно изменит. Но, с другой стороны, когда мы говорим про впечатления и про ощущения от кризиса, то разница между двух- и трёхзначной цифрой громадная. Никакой не секрет, что перед ЦБ ставится политическая задача: любой ценой удерживать один российский рубль дороже американского цента, чтобы никаких трёхзначных цифр. Какое-то время у ЦБ это даже успешно получалось. Но, как мы уже говорили, у любых инструментов есть предел. В какой-то момент выясняется, что нельзя хотеть всего и сразу. Нельзя изо всех бюджетных сил накачивать экономику рублями и ожидать, что произойдёт чудо. Нельзя ожидать, что Центробанк или любое другое экономическое ведомство сможет те три миллиона, которые вы выдали за подписание контракта, как-то нейтрализовать, признать их никогда не существовавшими и извернуться таким образом, чтобы жёны новых рекрутов не пошли немедленно покупать себе смартфоны и автомобили, а то и квартиры.
Есть задачи, у которых нет решений. Как похудеть, регулярно переедая и ведя сидячий образ жизни? Никак. Точно такой же ответ на вопрос, как сохранять макроэкономическую стабильность, обуздать рост курса и ослабление валюты, подогревая экономику деньгами? Никак. Центробанк может делать всё, что угодно, на него можно политически давить, но есть фундаментальный фактор: мнимый рост перегретой экономики неизбежно свалится в реальный рост денежной массы, которая чуть раньше или чуть позже перестанет чего-то стоить. И если у вас при нефти по 70 и ставке в 21 доллар стоит 100, то очевидно, что это уже произошло, что все прогнозы председателя ЦБ относительно стабилизации рубля и инфляции нужны лишь затем, чтобы снизить инфляционное ожидание рынка, чтобы не побежали все совсем уж всё распродавать.
Прогнозировать курс – худшее из возможных упражнений, но совершенно точно нет причин считать, будто доллар завтра существенно подешевеет, а инфляция существенно снизится. Есть просто фундаментальная картина: государство без счёту тратит рубли, и потратило их уже в таком количестве, что никакой приток валюты и никакая ставка это уже не компенсирует. Может, конечно, случиться катастрофический сценарий, как в 2014 году, когда нефть просто одним махом улетит куда-нибудь к 30 долларам, и тогда доллар по 100 для нас останется светлым воспоминанием. Но, если такого не случится, то ползучая девальвация и постепенно растущая инфляция – это наиболее вероятная перспектива.
В конце нужно обсудить один важный момент. С подачи Алексея Зубца, директора Института социально-экономических исследований, начались разговоры о том, что хорошим способом поддержать рубль будет частичная заморозка рублёвых вкладов. Чисто арифметически это даже логично. У граждан на депозитах скопилось до фига денег, нужно сделать так, чтобы эти деньги там и оставались, ввести лимиты и специальные правила на снятие средств, чтобы эти рубли не попали в экономику и не нарастили собой и без того неадекватную денежную массу. Но в реальном мире именно так выглядит сценарий абсолютной катастрофы.
Любые намёки, что вклады свои можно назад не получить, немедленно вызовут набег вкладчиков на все банки и обрушат российскую банковскую систему. Это хороший способ одним-единственным решением устроить настоящую макроэкономическую катастрофу, кризис, из которого нет выхода, поэтому здесь мы, скорее, согласны с Эльвирой Набиуллиной, когда она без задержек бежит опровергать саму возможность опровергать саму возможность такого решения, потому что никакое ослабление рубля, никакая инфляция и ставка не страшнее миллионов вкладчиков, которые в один день придут за своими деньгами. Но важно помнить: в нашей реальности возможно всё.
Нам, однако, всё-таки кажется, что настолько самоубийственных шагов пока ждать не следует. Чего следует ожидать – момента, когда перегрев сменится ровно тем типом кризиса, о котором сейчас синхронно говорят все, стагфляцией – стагнацией экономики в сочетании с высокой инфляцией. Действия ЦБ явно не оказывают никакого эффекта даже на столь важный вопрос, как удержание курса в двузначной зоне. Это лишний раз подтверждает: прогнозы берутся не с потолка. Никаких резких катастроф пока нет, но постепенное обеднение целой страны вполне себе происходит, ну и ситуация достаточно непредсказуемая. До завтра!