Чтобы в будущем никто из них не смог отвертеться незнанием
Пришли в нашу камеры члены ОНК. Три человека. Самый разговорчивый и веселый дядечка в возрасте — Лобарев Алексей Юрьевич. Задавал вопросы, записывал наши данные. Сказал, что работал в цирке. С Лобаревым были еще двое одинаковых с лица, молчаливых бугая, с неприветливыми лицами. Выглядели как телохранители. Вопросы задавали мы, уж очень хотелось узнать из каких силовых они органов. Дюмин Денис Александрович сказал, что занимался патриотическим воспитанием молодежи на базе спорта, выходец из спецназа Росгвардии, сейчас работает в ЧОП. Другой, Малич Александр Николаевич, так и не признался, где работал раньше. Сейчас работает в частном бизнесе, занимается подбором рабочих для аутсорсинга.
Я знаю, что ОНК не решает глобальные и системные вопросы. Но я помню фильм «Дождя» о Навальном, когда его держали в колонии, в Покрове. Там были кадры с членами ОНК, которые сказали, что они не знали о том, что там творится и что к ним жалоб не поступало.
Чтобы в будущем никто из них не смог отвертеться незнанием, я озвучиваю им то, что меня беспокоит. И вот какие проблемы я подняла в этот раз.
— Мои письменные обращения в контролирующие органы (Прокуратура, ОНК, ФАС, Роспотребнадзор, конвойный полк МВД) и в суд отправленные через СИЗО, не доходят до адресата. Попросила ОНК проверить, отсылает ли их СИЗО вообще или сразу выбрасывает в корзину.
— В конвойных помещениях Мосгорсуда (МГС), в которых арестантов держат по несколько часов до и после судебного заседания, условия содержания — скотские. Некоторые в шутку называют эти помещения стойлом или кладовой. Так, 30 января, меня держали в одноместной конвойке шириной 90 см и длиной 1,8 м. (стандартный размер туалета в типовом панельном доме, только вместо унитаза скамейка), примерно 7 часов вдвоем с еще одной девушкой. При этом на мои просьбы разделить нас конвой ответил отказом, хотя другие свободные помещения были.
— После того, как в Мосгорсуде у всех приехавших туда арестанток заканчиваются заседания, конвой суда, чтобы поскорее от нас избавиться и пойти домой, отвозит всех девчонок в автозак, который всегда стоит в подвале здания. Так как нас обычно не набирается на целый автозак, то мы еще где-то час сидим в прокуренном автозаке, где нет возможности встать и как-то подвигаться (а в стакане автозака нельзя даже вытянуть ноги). Мосгорсуд — это место для пересадки людей из других автозаков, которые приезжают из разных судов Москвы. Поэтому мы сидим в автозаке и ждем, когда к нам привезут еще девушек, чтобы машина наполнилась до отказа. И только потом нас везут в СИЗО.
— Мне не ясно, кто контролирует содержание заключенных во время этапирования в другой город. Поезд идет по всей России, а ОНК отвечает только за свой регион. Кто-то вообще видел, как 10 человек везут в одной клетке? На этот вопрос господин Лобарев ответить не смог. Только сказал, что эта проблема сейчас обсуждается и что он сам хочет на это посмотреть.
— И последнее — это содержание арестованных в клетках и аквариумах в залах судебных заседаний. Тут мы с Лобаревым вступили в спор. Я говорю, что люди обвиняемые в насильственных преступлениях, имеют право сидеть за одним столом со своим адвокатом. И пусть, если это так важно, конвой пристегнет меня к себе наручниками и тоже сидит рядом со мной. Лобарев начал уповать на внутренние инструкции МВД, а также сказал, что конвою будет неудобно каждый раз вместе со мной вставать и двигать руку, если я захочу ознакомиться с какими-то документами. Я, конечно же, возразила тем, что моя вина не доказана, так что пусть или конвой терпит, или суд, не берет под стражу, пока не вынесет решение по существу.
Так как меня отвезут скоро в Уфу (кстати, жалобы на уфимское СИЗО отправленные из московского СИЗО-6, до Прокуратуры Башкирии тоже не дошли — совпадение?), то проверить, что сделали эти члены ОНК по моим жалобам, я не могу. Но теперь каждый может их спросить, а что они сделали, чтобы решить эти проблемы.