Что такое «политическая ненависть»?
Сторона защиты сегодня в третий раз заявила ходатайство о приостановлении производства и направлении запроса в КС России о проверке конституционности статьи 207.3 УК РФ. По мнению защиты, введение уголовной ответственности за распространение информации, которую госорганы считают ложной, — это беспрецедентное посягательство на гарантированную Конституцией свободу слова.
Ранее судья Мещанского районного суда отказала защите в обращении в Конституционный Суд с формулировкой, что адвокат не лишен возможности самостоятельно обратиться в КС РФ. Мосгорсуд также отказал в приостановлении производства.
Выступает Алексей Горинов:
«Доводы своей и моих адвокатов кассационных жалоб поддерживаю в полном объеме.
Помимо правовых обоснований, которые в полной мере изложены в жалобах, хочу сказать следующее.
15 марта 2022-го года на заседании Совета депутатов муниципального округа Красносельский города Москвы, на котором, помимо меня, присутствовали пять или шесть депутатов, я как председатель социальной комиссии, в рамках своих депутатских обязанностей и полномочий докладывал по одному из вопросов повестки заседания. Речь шла об утверждении плана досуговой работы с населением, предложенного Управой района.
Поскольку я был против утверждения предлагаемого плана, то согласно Регламента заседания Совета депутатов был обязан мотивировать свою позицию.
В своем кратком обосновании я назвал так называемую специальную военную операцию обиходным словом «война», актом агрессии в соответствии с Резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.1974 г. и 01.03.2022 г. Упомянул о гибели детей согласно официальным данным ООН. Высказался в связи с этим о неуместности некоторых пунктов плана и выразил свое мнение о необходимости прекращения военных действий. Всё.
Суд решил, что за это меня надо перевоспитать в уголовной среде в течение 7-ми лет.
О том, что идет война между Россией и Западным демократическим миром, сейчас открыто говорят на всех государственных телеканалах и в других средствах массовой информации — ведущие, политики, политологи и военные эксперты. Проходит мобилизация среди гражданских лиц. Во многих регионах — субъектах Федерации и городах отменяются развлекательные мероприятия. Каждый день сообщают сводки о потерях среди гражданского населения в ходе боевых действий и обсуждается возможность прекращения войны через мирные переговоры. Но осужден и лишен свободы почему-то я.
Ни следствие, ни суд не удосужились привести и изучить мою прямую речь на заседании Совета депутатов, составляющую события инкриминируемого мне преступления.
Вместо этого и в обвинительном заключении и в судебных приговорах дана вольная интерпретация моих слов и высказываний, сделанных следователем на основе его оценочных суждений, представлен их пересказ в свободной форме с добавлением новых смыслов. Помимо этого добавлено высказывание другого депутата относительно формы политического режима в стране, сложно это также сказано мной.
Не нахожу этого объяснений.
Искусственная криминализация обычной деятельности коллегиального депутатского органа — Совета депутатов, члены которого независимы друг от друга, избраны на свободных выборах и действуют на основании и в рамках своего депутатского мандата — очень тревожная и опасная тенденция.
По сути суд объединил единым преступным умыслом разные высказывания депутатов, никак не показав и не доказывая эту преступную связь. Лично мне не нужны никакие соучастники и формы соучастия, чтобы иметь свое мнение и высказывать то, что считаю нужным сказать.
Мое служебное положение — менеджер в частной компании. Свою общественную депутатскую деятельность я осуществляю не с использованием своего служебного положения, а в соответствии с моими депутатскими полномочиями и обязанностями на основе депутатского мандата и доверия избравших меня жителей района.
И наконец, что такое «политическая ненависть»?
Каково ее определение в данном контексте? Каковы ее признаки и как они проявлялись в данном деле? Каковы критерии оценки степени этой ненависти? Нет ответов на эти вопросы!
При большом общественном интересе к данному делу, необоснованное, неправовой решение апелляционного суда о проведении закрытого судебного разбирательства позволило суде апелляционной инстанции вести судебное разбирательство формально, в пренебрежительной манере по отношении и ко мне, как обвиняемому и к стороне защиты.
Так, вопреки возражениям как моим, так и стороны защиты суд не стал исследовать доказательства. Моим адвокатам не давали до конца высказываться, прерывали. Меня прерывали даже во время много короткого выступления с «последним словом».
Никаких закрытых от общественности сведений — ни ложных, ни истинных об использовании вооруженных сил Российской Федерации я не сообщал. Я не шпион — у меня нет доступа к ним. А международные правовые акты ООН и установленные ей факты не могут быть заведомо ложными.
Даже, если все сказанное мной на заседании Совета депутатов является преступлением и на самом деле никакой войны нет, в ходе которой не гибнет мирное население, включая детей, а военные действия не останавливать, а продолжать, то согласно теории уголовного права должен хотя бы соблюдаться принцип соразмерности уголовно-правовой санкции степени общественной опасности и объему содеянного. Чтобы виновное лицо могло понять и осмыслить свое наказание.
Очевидно, что в данном деле эти пропорции нарушены».