Что происходит в Башкортостане?
Позавчера утром 15 января в Башкортостане начался новый для нашей страны политический сюжет. В республике прошла одна из крупнейших протестных акций с начала войны. В понедельник утром на площади у здания суда в башкирском городе Баймак собралась толпа недовольных граждан. Люди пришли поддержать Фаиля Алсынова, местного активиста и защитника горы Куштау. В этот день должно было пройти одно из последних заседаний по уголовному делу против Фаиля. На сегодня, 17 января, было намечено оглашение приговора, и граждане собрались снова, несмотря на мороз и угрозу преследования. Сейчас мы уже знаем, что приговор, вынесенный активисту. Не только не был смягчён из-за протестов, но и оказался более суровым, чем просило обвинение. Ему назначили 4 года в колонии общего режима. Хотя обвинение просило 4 года колонии-поселения. Пока нет точных данных, сколько людей собралось на площади, но фотографии и видео подтверждают, что их, как минимум, тысячи. Разные источники утверждают, что их от 5 до 10 тысяч. Граждане не просто требуют свободы для активиста, но и выдвинули политическое требование: отправить в отставку Радия Хабирова, главу Башкортостана. И если в понедельник полиция не вмешивалась в митинг, он прошёл мирно, то сегодня начались задержания. Столкновения с полицией продолжаются прямо в момент записи видео, сотрудники применяют слезоточивый газ, дубинки и светошумовые гранаты. Такие крупные протесты словно возвращают нас на несколько лет назад, когда ещё не было крупномасштабного вторжения в соседнюю страну, никаких сроков по 7, 8 или больше лет за слово «война» или заменённый ценник. И в самом деле, если учесть, что Баймак- это маленький, просто крошечный городок, в котором живёт меньше 18000 человек, а мороз в этот понедельник стоял около -20, то даже несколько сотен протестующих – это очень много, не говоря уже о тысячах.
Сегодня поговорим об этих событиях и о том, какие формы принимают протесты в стране, в которой начисто запрещены любые протесты. Только прежде, чем начнём, вы, наверное, удивились, почему я в такой темноте сижу – так вот, я сейчас в театре Парижа. Сегодня у меня тут выступление, есть социальные билеты на него, стоят 1 евро, так что приходите, всем доступно. В субботу мы встречаемся в Риге, в понедельник в Таллинне, ещё будет на следующей неделе Цюрих и Милан, а потом ещё Израиль. Адреса и билеты по ссылке в описании. Теперь переходим к ролику.
Начнём с предыстории. Фаиль Алсынов занимается общественной работой в Башкортостане с середины нулевых, но широко известен стал после протестов двадцатого года, связанных с защитой Шиханов. Башкирские Шиханы – это 4 уникальные известняковые горы, коралловые рифы древнего Пермского моря. Одна из них, Шихан-Шахтау, была под ноль срыта в ходе разработки, которая была началась в середине двадцатого века. На месте Шахтау остался карьер. Башкирская содовая компания, которая его разрабатывала. Нуждалась в новых залежах известняка и очень рассчитывала на оставшиеся три шихана. Та самая вечная оранжевая пачка соды в каждом российском доме добывалась именно там. Уже давно есть более современные способы добычи соды, чем просто взрывать гору, но для этого пришлось бы модернизировать оборудование и действовать методами двадцать первого века, а не двадцатого. Руководство республики и содовая компания так стараться не хотели и решили всё потихоньку взорвать. Активисты заметили начало разработки, когда на шихане Куштау началась вырубка леса. Они организовали протесты и развернули палаточные городки. Фаиль Алсынов был задержан одним из первых и провёл 10 суток под арестом. Но Куштау удалось отстоять, теперь шихану присвоен статус особо охраняемой территории. Разработка различных месторождений и сопутствующие ей разрушение экологии и культурного наследия Башкортостана, распространённое явление в республике. Так что протест против разрушения Куштау был не последним. В апреле 21 года Фаиль Алсынов произнёс речь на народном сходе в селе Ишмурзино рядом с Баймаком. Возле села планировалось начать добычу золота, а это взрывные работы, постоянная пыль в воздухе, деградация окружающей среды. Причём никакой рекультивации после завершения таких работ не проводится. Разумеется, жители села были против и собрались на сход. Фаиль произнёс речь, за которую его сейчас и судят. Что же он там сказал?
Он говорил о том, что по всему Зауралью в результате добычи образуются карьеры, остаются заброшенными деревни. Далее перевод речи Фаиля с башкирского: «Какая нам выгода от этого? А никакой. Деревня как была захолустной, так и осталась, наши парни уезжают, головы кладут, погибают, ведь тут даже мужчин не остаётся, которые могут наши земли защитить. Женщины, старушки ведь только и остались. Пьющие умирают от пьянок, живые погибают на войне». Фаиль говорил о том, что владельцы и рабочие добывающих компаний, закончив разработку, разъедутся, оставив местных жителей на истощённой земле. Армяне уедут на свою родину, русские в свою Рязань, кара халык – к себе, татары – в свой Татарстан. Мы не можем переселиться, у нас нет другого дома, наш дом тут. Вскоре прямо лично глава региона Радий Хабиров написал в прокуратуру жалобу на Фаиля Алсынова. По мнению большинства собравшихся, так губернатор пытался отомстить активисту за Куштау, разработка которого должна была принести огромные деньги, но теперь стала почти невозможной.
Следственный комитет открыл на Алсынова дело по статье «Возбуждение ненависти либо вражды». Он был даже внесён в список лиц, причастных к экстремизму и терроризму. Арест состоялся в октябре 23 года. Экспертиза, назначенная следствием, наша в словах Алсынова негативную оценку группы лиц, объединённых по признакам расы, национальности, языка, происхождения. Особенно не понравилось слово «кара халык», которым Алсынов назвал приезжих рабочих. В современных тюркских языках это слово означает простой народ., хотя дословно переводится как «чёрные люди». Обвинение запросило для активиста 4 года колонии-поселения. Сам Фаиль Алсынов вину не признал. Протестующие во время митинга. Поддерживая Фаиля, скандировали: «Без кара халык», – что в переводе означает «мы чёрный народ» или «мы простые люди.
После митинга события продолжили развиваться. Вчера полиция задержала нескольких сторонников Фаиля и заблокировала телеграм-канал «Куштау-байрам», который освещал события, плюс несколько других местных каналов.
Сегодня, в день оглашения приговора, люди снова стали собираться возле здания суда. Но в этот раз власти были готовы вмешиваться. По словам активистов, в город приехало как минимум три автобуса с полицейскими, в городе отключили интернет. Чтобы затруднить подход к зданию суда, подъезды к площади перекрыли спецтехникой и полицейскими машинами. Люди, многие из которых приехали из соседних сёл и городов, оставляли машины у дороги и во дворах – и шли пешком.
На площади у суда полицейские убеждали граждан через громкоговоритель убеждали граждан разойтись и сообщали, что их сход не санкционирован, но это никого не убеждало, люди продолжали прибывать. По свидетельствам очевидцев, к началу заседания собралось больше тысячи человек. Они скандировали «свободу», «Фаиль», «своих не сдаём». Около 10 часов был оглашён приговор, который возмутил протестующих. Все надеялись, что Фаиль Алсынов получит условный срок, но суд назначил ему 4 года колонии общего режима. После появились сообщения, что спецназ начала задерживать и избивать протестующих и применил слезоточивый газ. Даже говорили про светошумовые гранаты.
Тривиальная, казалось бы, история – преследование властью неугодного активиста, но она превратилась в самое яркое политическое высказывание последних полутора лет. В крошечном городке тысячи протестующих собираются у здания суда, произносят крамольные речи про отставку губернатора и напрасную гибель людей на войне.
Существует такое представление, что когда автократический режим закручивает гайки, в обществе начинает копиться напряжение. Оно растёт и растёт, а когда превысит меру терпения людей, то срывает резьбу, и это всё выливается в протест с баррикадами, а может быть, даже с «Лебединым озером». Наблюдения же раз за разом показывают, что это не так. Напряжение, которое копится в обществе, сами граждане могут и не осознавать. Если ситуация безвыходная, если цена протеста – это годы тюрьмы, если протест невозможен – люди просто приспосабливаются. Есть разные способы адаптации, многие просто не замечают или отрицают своё недовольство властью, войной, мобилизацией, другие выражают недовольство, но стараются не выходить за рамки, которые им кажутся безопасными. Протестовать против режима, против неправосудных приговоров, против войны чревато неприятными последствиями. А вот потребовать поднять зарплаты или отменить QR-коды – это кажется вполне приемлемым.
Мы все отлично помним, что, по мере того, как ужесточалось законодательство о митингах и пикетах, всё больше протестов проходило без политических требований. Самыми популярными стали экологические протесты. В 18 году начались и продолжались два года выступления против мусорного полигона в Шиесе. В 19 году случился протест на Байкале, где целлюлозно-бумажная фабрика для всех как бельмо на глазу. В том же ряду кампания против разработки башкирских Шиханов и многие другие. К экологическим протестам примыкают митинги против сноса памятников или разрушения городской среды. Самый заметный среди них случился в 19 году в Екатеринбурге, горожане выступили против строительства храма на месте сквера.
Всё сказанное не означает, что эти протесты были полностью безопасны или что их причины были надуманными, совсем нет. Разумеется, экологические проблемы и некорректные решения градоначальников реально существуют и волнуют граждан. Многие активисты пострадали в этих схватках с властью. В сущности. Это был максимальный риск, который могло себе позволить общество в тех условиях. Но всё меняется, когда появляется окно возможностей, даже маленькая щёлочка. Власти отчего-то не с руки сейчас всех митингующих пересажать на 15 суток, а тех, кто особенно отсвечивал – осудить на 10 лет. Люди сразу осознают, что у них претензии не только к задержанию одного активиста, им ещё и губернатор не нравится, и война, забирающая отцов и сыновей, тоже не нравится.
Ну так и что же такое изменилось прямо сейчас? Откуда у граждан ощущение, что они могут сравнительно безопасно выдвигать очень чувствительные для власти требования? Всё решает контекст: на носу выборы, громкий скандал с сотней задержаний может быть системе не очень-то нужен. Это всё считывается людьми и носится в воздухе, особенно в регионе, где недавно народный протест добился важных результатов. Люди вышли и увидели, как их много. И то, что накипело под закрученными гайками, стало превращаться в политические требования.
Что следует понимать о митинге в Баймаке? Это во многом протест людей, которые впервые выступают против власти. Это протест людей из сёл и маленьких городов, это протест людей, которые ещё недавно верили государственной пропаганде в целом, хотя могли бы быть несогласны в чём-то в частности. Их разочарование руководством страны свежо, а поэтому ощущается гораздо острее. Это протест людей, которые только начали осознавать, что не удовлетворены нынешней властью и что могут желать другой власти. Они обращаются к президенту России, просят отставки губернатора и пока не требуют смены самого президента – но они уже ощутили, что имеют право требовать другого губернатора. Им может не понравиться, что их требования игнорируют, и они это запомнят.
Региональная власть обвиняет протесты в национализме. Сами активисты отрицают эти мотивы. Мы не знаем, как обстоят дела на самом деле, но что можно сказать точно – так это то, что своей сверхцентрализацией российская власть создала мощный ответный запрос на федерализацию, на большую независимость от центральной власти, на самоуправление. И этот запрос будет звучать всё чаще, и ничего плохого в нём нет.
Думаю, многие из нас замечали, что когда начинают протестовать люди, которые ранее не шли против власти – жёны мобилизованных, например, или вот люди из небольших городов – то они удивляются открывшейся реальности и пишут посты, мол, надо же, в нашей стране-то настоящая диктатура! Или: мы обнаружили, что конституция не действует, законы не работают, суды нечестные. Тем, кто в политике давно и понял всё это лет 10-15 назад, в такой ситуации хочется каждый раз спросить: так что же вы, раньше-то где же вы были?
Вот только говорить такого не надо. Это позитивный процесс. В российском обществе всё больше людей присоединяется к протесту. Да, это не всегда прям либеральная публика, но они становятся нашими союзниками, как только начинают понимать, что проблемы России начинаются в Кремле, что нам не нужна война, и поэтому лучшим выбором для нас будет поддерживать этих людей, потому что, как ни крути, но рано или поздно любой протест в России становится антипутинским и антивоенным – ведь ни одну проблему в России, ни экологическую, ни урбанистическую, ни социальную нельзя решить, не сменив власть и не закончив войну.
До завтра!