Что общего у нового захвата заложников в колонии с дырявой границей под Курском
В России очередной захват заложников в учреждении ФСИН. На этот раз в колонии Волгоградской области. Осуждённые, называющие себя членами ИГИЛ, захватили администрацию колонии и нескольких охранников, убили, как минимум, двоих человек и заявили, что тем самым мстят за братьев-мусульман, задержанных за теракт в «Крокусе». Нынешний захват заложников – это четвёртый исламистский теракт в России за полгода, это третий теракт с погибшими и второй случай захвата заложников в учреждениях ФСИН. В мирное время тенденция была бы очевидна, но сейчас происходящее по понятным причинам распадается на отдельные эпизоды. Боестолкновения в Дагестане, в результате которых погибли 18 полицейских и 5 гражданских, кажутся какой-то прошлой жизнью, а «Крокус», жертвами которого стали полторы сотни человек – и вовсе позапрошлой, хотя всё случилось фактически на днях.
Мы уже говорили, что самое опасное свойство нашего режима – это, во-первых, невероятный талант к забвению, а во-вторых, полная неспособность делать выводы. Всякий раз одна и та же схема исполняется лучше, чем в России любой закон. За происходящей катастрофой сразу же следует симуляция яростного ответа. Начальники рвут на себе тельняшки, грозят карами небесными, принимают под шумок очередной идиотский закон, кошмарят всех, кто под руку попался (обычно попадаются мигранты), демонстративно пытают отловленных террористов, опционально могут даже ухо отрезать – в общем, демонстрируют бешеную брутальность, кто во что горазд.
А спустя неделю все об этом всём просто забывают, попробуйте сейчас отыскать хоть какие-то новости о расследовании теракта в «Крокусе» или в Дагестане. Как там продвигается, каковы мотивы, кто организатор, откуда оружие, подготовка, деньги? Как так вышло, что четверо таджиков, толком не говорящих по-русски, которые не имеют в России ни денег, ни связей, смогли устроить самый жуткий теракт за 20 лет? Обычно максимум, на который способны преступники в таком составе – выставить ларёк, запугав продавщицу травматическим пистолетом, а тут они достали армейские автоматы, беспрепятственно расстреляли десятки человек и сожгли гигантский концертный зал дотла. Кажется, тут прямо есть, что порасследовать. Кажется, те четверо, которых вы с удовольствием изуродовали, далеко не ключевые люди во всём этом событии. А если вы пришли к выводу, что они ключевые – тем более нужно расследовать, ведь как так вышло, что в России, и не просто в России, а в Москве, где на каждый квадратный сантиметр любого пустыря смотрят, как минимум, три камеры, мигранты смогли сообразить на четверых теракт, вооружиться, перебить кучу народа и ещё довольно далеко от места совершения теракта уехать?
Но расследование было закончено тут же, сразу вышел главный юрист всея Руси, выпускник Ленинградского государственного университета Владимир Путин и обнаружил в произошедшем украинский след. В следующий раз о «Крокусе» мы услышали уже только от Александра Бастрыкина, которого озаботил не факт существования в России исламистского подполья, а то, что в ТРЦ работали мигранты вместо мужиков со Пскова. В принципе, нам предлагается принять такую версию: четверо мигрантов на почве возникшей глубокой неприязни решили поубивать людей из автоматов, взятых на антресоли.
В Дагестане же пятеро террористов положили 17 полицейских, то есть, действовали как профессиональная армия, и до сих пор у нас нет даже притянутой за уши версии, что это вообще такое было, вообще ни единого упоминания. Спустя три дня уже ни строчки, ни запятой. Подождите, а что там с захватом заложников в СИЗО Ростова? Как так вышло, что у подсудимых по террористическим статьям была при себе террористическая символика? Как так вышло, что они содержались вместе, отращивали бороды, грубо нарушали режим и готовили захват заложников? В этом случае нет не то, что ответов или версий, нет даже мало-мальски сформулированных вопросов.
Теракт чаще всего – это не действия психа-одиночки. С психом-одиночкой не способна справиться никакая государственная система, но теракт обычно – это итог масштабной подготовки и организации. Ну не продаются армейским автоматы в пятёрочке, не могут зеки купить ножи в тюремном ларьке, оружие оказалось в руках террористов в результате каких-то системных проблем: коррупции, некомпетентности, сбитом фокусе спецслужб ,которые все ресурсы спустили на борьбу с ЛГБТ-экстремизмом и зловредной оппозицией. Если проблемы эти не решать, сами они не исчезнут, а значит, теракты будут повторяться. Террористическое подполье – это не тараканы в голове одного юноши, который нашёл папино ружьё и решил отомстить за обиды путём расстрела одноклассников.
Террористическое подполье – это структура, которой совершенно безразлична судьба конечных исполнителей. Сколько бы ушей вы ни отрезали, исполнители в любом случае смертники. Структура существует е демократы их защищать, а чтобы вербовать, обучать и вооружать новых террористов. Люди для структуры – инструмент и расходный материал. Почему эти организации преуспевают, что такое случилось со спецслужбами, что они проморгали их существование? Что случилось с обществом, что у террористических организаций имеется социальная база для рекрутинга бойцов? Почему эти люди готовы идти на смерть, как происходит их коммуникация с теми, кто исполнителей на смерть ведёт? Каким образом сфера влияния этого подполья просочилась в СИЗО и колонии? Это же насколько разложилась тюремная систем, что прямо в застенках процветают джихадистские ячейки?
Чтобы такие вопросы задавались и не оставались без ответа, нужна система, в которой есть инструменты обратной связи, где есть независимые СМИ и политические конкуренты, которые не дадут забыть о произошедшем, которым будет недостаточного публичного зверства силовиков. Нужны те, кто спросят: а что вы сделали, чтобы такое не повторилось заново? Любое начальство в любой стране не любит концентрироваться на своих правах. Единственное лекарство от государственной амнезии – наличие людей, заинтересованных в том, чтобы о провалах напоминать, чтобы не давать начальству о самой возможности забыть. Государственная амнезия попросту опасна для жизни граждан, каждый теракт, расследование которого закончилось на исполнителях, выглядит как приглашение для вех желающих попробовать свои силы, ведь структуры будут знать: никто не будет их искать, когда организаторами уже объявлены Байден с Зеленским.
В нашем случае есть и другой важный вопрос: а государство всё ещё способно защищать своих граждан от потенциальных угроз, тянет ли физически все задачи разом? Вести масштабную войну на чужой территории, куда вовлечено никак не меньше миллиона человек, отбивать собственную территорию, куда беспрепятственно вошла чужая армия, искать неугодные комментарии в интернете, лепить госизменников из учёных из учёных и шпионов из тех, кто сфоткал заводской забор, искать оправдание терроризма в спектаклях, отлавливать выпущенных на свободу зеков, охотиться за мигрантами, не вставшими на воинский учёт, справляться с общим всплеском преступности – в общем, затыкать дыры, которые война ежедневно проделывает не только в экономике, но и в контуре безопасности.
Сегодня мы на 100% понимаем: свою границу, даже общую с воюющим государством, Россия охранять не в состоянии. делать это уже просто некем. На пути ВСУ оказываются уже только пограничники и срочники, которые тут же сдаются в плен, не потому что армия далеко, не потому что резервному танковому батальону из-под Иваново долго ехать, а потому что ни людей, ни техники физически просто не хватает. Вот придёт завтра в голову Монголии вернуть себе исконную Тыву – они это запросто сделают быстрее, чем Россия заняла Крым. От финской до северокорейской границы нет ни войск, ни техники, ни ПВО.
Мы сегодня знаем: Россия совершенно не защищена с воздуха, украинские беспилотники залетают так далеко и наносят такой тяжёлый ущерб, как никогда прежде, и ни у кого нет идей, что с этим делать. Россия никогда не была так уязвима к любой внешней агрессии, как сегодня. От внешней интервенции нас спасает только счастливая эпоха истории человечества, в которой большие страны не воюют, да и небольшие, в целом, тоже не воюют. Теоретически, не очень понятно, что помешает Эстонии откусить Псков, если она пожелает это сделать.
У Пригожина была армия сильно меньше эстонской, а он до Москвы едва не дошёл и развернулся только по собственной воле. Так почему мы не можем предположить, что и со внутренним контуром безопасности происходит что-то подобное? Ведь мы понимаем: нельзя одновременно и контрразведкой на оккупированной территории заниматься, и разбегающихся солдат отлавливать и терять кучу кадрового состава силовых ведомств, который соблазнился огромными выплатами, или заниматься политическим сыском, отслеживать публикации иностранных агентов с выписыванием им протоколов, охотиться за неугодными в Европе? Кому же тогда бороться с исламистским подпольем в России? Что, если, когда Колокольцев говорит о жесточайшем дефиците личного состава полиции, он не шутит и не ноет нытья ради? Может, государство, все его институты настолько все физически перегружены, что не справляются с базовыми своими функциями?
По происходящему в экономике мы сегодня видим: Путин поставил на войну всё, остальные отрасли финансируются как придётся и чем останется. Во всех отраслях, не связанных с войной напрямую, мы видим жесточайший дефицит кадров, людей высасывают любой ценой и за любые деньги. Видимо, то же самое происходит и с силовым блоком: все ушли на фронт. Там деньги, звания, карьера, нажива, там очень простая и понятная работа. Нет ничего легче и приятнее, чем составить протокол о дискредитации армии или соблазнить школьника липовым сайтом легиона «Свобода России», чтобы объявить потом диверсантом.
Настолько очевидно сбит фокус государства, настолько искажены все KPI, настолько все ресурсы и армии, и спецслужб направлены на войну и побочные её задачи, что системно работать просто некому. Очевидно, мы находимся в ситуации, когда у государства буквально одна цель: взять ещё пару километров на покровском направлении. Всё, что этой задаче не помогает, не заслуживает внимания, ресурсов и финансирования. Борьба с террористическим подпольем, настоящим, а не вымышленным – очень тяжёлая и до предела не зрелищная работа. Она не помогает отчитаться об успехах на фронте и борьбе с внутренним врагом, а значит, ею просто никто не рвётся заниматься.
Получается, государству просто не до своих базовых функций. Если мы примем такую картину мира, очередной исламистский теракт будет никаким не эксцессом, а закономерностью, следствием государственной политики, у которой цель – лишь продолжать саму себя до последнего, ведь единственному человеку, принимающему решения в России, гораздо важнее взять очередной хутор, а о любом следующем теракте всегда можно забыть. Пока забыть просто – будут забывать, а теракты будут продолжаться. Невесело, но как есть. До завтра!